Отзывы rhanigusto — стр. 2

…умная и нежная постмодернистская сказка о поиске любви и преодолении внутренних препятствий…

…коммуникабельный сверх всякой меры, импозантный и присыпанный благородной сединой Айк Грехем (…Ричард Гир…) трудится ведущим борзописцем в нью-йоркской газете своей бывшей супруги Эли Грэм (…Рита Уилсон…). Как и всякий колумнист на ставке, наш труженик пера обязан периодически выдавать минимум одну статью вольной направленности и пространного смысла в каждый номер ежедневника. В разгар очередного кризиса идей Айк наталкивается на желтоватый с виду сюжетец. Где-то в американской одноэтажной глубинке скрывается странноватая барышня по прозванию Мэгги «Сбежавшая невеста» Карпентер (…Джулия «Красотка» Робертс…). Знаменита сея кудрявая прелестница в первую очередь феноменальной способностью доводить отношения с сильным полом до алтаря и с впечатляющей скоростью оттуда ретироваться. Бросая, естественно, ошеломлённых женихов в предельно смешанных чувствах. На момент написания статьи Грехема, таковое случилось уже минимум трижды…

…по выходу в печать и прочтению самой сбегающей суженной, материал героине импровизированного словоизлияния, госпоже Карпентер, конечно же оказывается предельно не по душе. Запротоколировав гневное изобличение в виде письменной жалобы с требованием восстановить справедливость, вымарать все напечатанные выдумки, обелить своё честное имя и уволить, гхм, писаку виновного во всём, героиня няшки Джулии отсылает пламенеющее обращение почтой в дорогую редакцию. Начальница газетёнки, будучи также в некоей степени женщиной, входит в оскорблённое положение Мэгги и выпроваживает Айка Грехем на вольные хлеба. Персонаж Гира с подобным положением дел мириться не намерен и спешно отбывает в так богато описанные им самим поселковые хляби и дремучие глухомани, дабы собственнолично стать очевидцем четвёртого побега мисс Карпентер из-под венца с очередным кандидатом в мужественные супруги…

…не смотря на и даже, скорее, вопреки честно признать не самому оригинальному стартовому нарративу изначальных производных, на съёмочной площадке «Сбежавшей невесты» флагманского, почётного знамени гвардейского ракетоносца волшебных романтических комедий всея Голливуда Гарри Маршалла происходит натуральное, уж простите за откровенность, колдунство. Под софиты, спустя ровно девять лет от контрольной даты, торжественно собирается без малого весь личный состав эпохальной и безмерно романтичной картины-эзотерии «Красотка». Режиссёр и лицедейская труппа творят в кадре и перед камерой нечто невероятное. «…Невеста» смотрится на одном дыхании, гипнотически влюбляя в себя зрителя в первую очередь опытного, повидавшего романтики с лихвой и выработавшего циничный скепсис на каждую из тридцати пяти уникальных и хрестоматийных драматических ситуаций. В данной ленте Маршалл открыто потешается над всем тем, что и составляет в себе жанр любовной мелодрамы. А заглавная пара так и вовсе откровенно ёрничает, внедряя в ткань повествования настолько залихватские мизансцены, что они с лёгкостью способны вывести зрителя из его собранной и критичной прострации стороннего умудрённого наблюдателя. Одно только исповедование, когда героиня Робертс укоряет святого отца протокольно называющего её «дитя моё» в том смысле, что после поцелуев в, гм-гм, засос до принятия сана негоже так обращаться к бывшей возлюбленной…

…непостижимо, но тут опять в ходу всё тот же сценарный приём — классическая история сказочной «золушки», с некоторыми, правда, нюансами. В «Красотке» сверхуспешный, архисамоуверенный и гиперсамодостаточный фискальный воротила Ричард Гир помогал работнице интимной сферы с пониженной социальной ответственностью Джулии Робертс превратить саму себя в настоящую изысканную леди. А в «…Невесте» — из эмансипированной и до крайности уверенной в себе женщины он же, теперь уже в амплуа пожившего, помудревшего и повидавшего всякое бобыля, помогает стать ей и любящей, и любимой. Влюбляясь, само собой, в получившуюся фемину против собственного желания, взахлёб, окончательно и трогательно донельзя. Причём сама прыткая свадебная беглянка, покидает женихов очевидно потому, что на уровне неосознанного стремится к такой связи, первый шаг к которой предпримет она сама и только тогда, когда будет к нему по-настоящему готова. Вот эта вот прелюдия и полуинтимная предварительная интеллектуально-чувственная ласка и воплощается главной жемчужиной маршалловской современной волшебной сказки о любви…

…«Сбежавшая невеста» кармически вышла аккурат к приснопамятному Миллениуму. Подобные произведения высокого кинематографического искусства — редкость в карьерах любых актёров и режиссёров. Восхитительное трио Робертс-Гир-Маршалл вновь демонстрирует изысканный и безупречный вкус к трогательной, умной, смешной и чуточку по-хорошему грустной любовной истории с дурашливым противоборством мужского и женского начал, увенчанной финальным очень романтическим и страстно-нежном поцелуем. Возможность вернуться во времена «Красотки» с ничуть не поблекшим чувством искреннего восхищения и заново испытать шокирующе-приятные чувства сопереживания настоящей и взаимной экранной любви, помноженная на светлую зрелость взаимоотношений между героями, увенчивает «…Невесту» такой силищи зрительской привязанностью, что не расчувствоваться в счастливом финале — тут нужно быть как-то совсем уже бессердечным и бездушным воплощением эгоизма. Ведь истинное и лучшее из чувств всегда возникает там, где больше отдаешь, чем получаешь. Там, где не смотря ни на что, хочется всегда дарить более, нежели брать. Взаимная любовь извечно такова. И убеждать, равно как и убеждаться в обратном всегда контрпродуктивно и бессмысленно. Ведь секрета никакого во всём этом нет. Нужно просто любить…

…превосходная квазирелигиозная беготня с высоким уровнем интеллектуальной вовлечённости…

…в Ватикане трагически скоропостижно и очень неожиданно умирает действующий Папа. Безутешно горюющий приёмный сын верховного католического первосвященника, а ныне ещё и процессуальный камерарий всея римского христианства Патрик Маккенна (…Юэн Макгрегор…) с печальными и полными страдальческих слёз глазами опечатывает верховное руководство кардиналов на время заседания Конклава по выборам следующего Папы. Тем временем выясняется, что в самом сердце римской церкви вовсю и без тени стеснения орудует древняя ОПГ Иллюминатов, наёмники-сектанты которой похищают всех четырёх наиболее вероятных претендентов из числа кардиналов на пост главного наместника божественной власти для одного миллиарда истинно верующих католиков. Кроме того, прямиком из Европейского Центра ядерных исследований оказывается зверски, с использованием вырезанного человеческого глаза, выкрадена пробирка с антивеществом, добытым при помощи Большого адронного коллайдера. Мощности в небольшой пробирке на батарейках, по заверениям специалистов-физиков по высоким энергиям, должно хватить минимум для полного, тотального и окончательного экстерминатуса всей сразу Римской агломерации и прилегающих поселений…

…дабы распутать хитросплетение интриг и предотвратить уничтожение итальянской столицы в помощь оперуполномоченным из штаб-квартиры Швейцарской гвардии епископ Маккена выписывает штатовского специалиста по символике — профессора Роберта Лэнгдона (…Том Хэнкс…). Используя чрезвычайные способности к сопоставлению неочевидного и вычленению явного из сокрытого, эксперт с замашками Индианы Джонса пополам с Шерлоком Холмсом, при явном содействии очаровательной и просто ослепительно красивой итальянской учёной-ядерщицы Виттории Ветры (…изысканно прелестная израильтянка Айелет Зорер…), споро обнаруживает трупы трёх похищенных кардиналов и спасает четвёртого от неминуемой смерти путём утопления насмерть в публичном фонтане. Рецидивисты банды Иллюминатов за это же время успевают вырезать практически весь командный состав Швейцарской гвардии и сжечь как минимум один ценнейший ватиканский архитектурный памятник историко-культурного наследия. Профессор Лэнгдон, с трудом отвлекаясь от чарующей спутницы и милых сердцу ребусов, начинает подозревать, что заговор далеко не так прост, каким на деле до сих пор представляется…

…экранизация одноимённого романоида писателя чернилами по бумаге Дэниэла Брауна «Ангелы и Демоны» у режиссёра Рона Ховарда вышла визуально и стилистически всего навсего безупречной. Лощёные панорамно-камерные раскадровки и планы Ватикана завораживают, растворяют в себе и гипнотизируют. Операторское мастерство неотрывно и бесшовно вплетает самую роскошную обитель одной из главных религий планеты в ткань ленты. Не просто используя вычурную итальянскую барочную архитектуру в качестве средства, но генерируя визионерское пиршество из любования и наслаждения превосходно тяжеловесным и умилительно вычурным католическим монументализмом. Превращая сам процесс созерцания этого дивного чуда света в бесконечное удовольствие и безупречное наслаждение…

…пышные и несколько старомодные приключенческо-детективные метания персонажа Тома Хэнкса как ни странно очень гармонизируют с представленными в ленте вышеописанными неземными ватиканскими экскурсионными красотами. Светофильтры умело и ловко скрывают недостойное зрительского внимания и фокусируют личное созерцательное исключительно на стоящих внимания живописных староримских городских ландшафтах. Преодолев изначальный информационный барьер в тысячу умных слов за минуту экранного времени, терпеливый и усидчивый зритель получит от «Ангелов…» всю меру запланированных удовольствий. А для тех, кому не хватает терпения, специально командирована точёная, смазливая и изящная красотка Зорер. Цокающая по ватиканской мраморной полированной лепнине на пятнадцатисантиметровых каблучках, будто мгновение назад вышедшая из эротического сна студента-отличника физмата шёлковая греза наяву…

…«Ангелы и Демоны» в высшей, превосходной степени массовый продукт голливудского кинематографа. Уровень качественности, если не брать во внимание откровенно мейнстримовый первоисточник, здесь приятно впечатляющая. Лента играючи совращает ураганным детективным и остросюжетным нарративом. При этом закладывая в интеллектуальное сознание не пустую жвачку безостановочного действия, но вполне конкретный и местами донельзя любопытный энциклопедический фактаж. Что правда, сверх меры обольщаться также не следует — творение Ховарда не что иное, как сумма авторских и актёрских фантазий. Не претендующая ни на что, кроме зрительского интереса и обратно-пропорционального затраченному на течение хронометража восхищению. В том случае, естественно, если ощущение прекрасного и развитость сознания по эту сторону голубого экрана имеют место быть…

…блестящее, не совсем игровое и не вполне биографическое, художественно-документальное шалопайство…

…Фрэнк Уильям Абигнейл-младший (…Леонардо Ди Каприо…) не получив аттестат даже и об окончании средней школы, но великолепно сработав на уроке французского под отсутствующего преподавателя, вследствие череды последовательных драматических бытовых увертюр личной жизни, сбегает из дому. Фрэнку всего шестнадцать лет от роду, но буквально через три года, ещё будучи по американским законам не вполне совершеннолетним в том числе, например, для самоличной покупки табачной и алкогольной продукции, он будет арестован сотрудниками спецподразделения Федерального разведывательного бюро во главе с оперуполномоченным Карлом Хэнрэтти (…Том Хэнкс…) по подозрению в обналичке поддельных банковских чеков на два с половиной миллиона долларов США. Кроме того, малолетний авантюрист успешно сумеет внедриться под личиной второго пилота в корпоративные недра штатовской авиапассажирской мегакорпорации Pan American (…каковая, к слову сказать, через два года будет фигурировать уже в новой ленте с Ди Каприо «Авиатор»…), поруководить в качестве фиктивного заведующего цельным окружным педиатрическим отделением неотложной медицинской помощи, отслужить почти год помощником государственного федерального прокурора и практически жениться на его же, рекомого прокурора, половозрелой дочурке…

…то, как Стивену Спилбергу удалось заполучить едва отгулявшего своё скоропостижное двадцатипятилетие Лео Ди Каприо для воплощения семнадцатилетнего афериста в «Поймай меня, если сможешь» 2002-ого, достойно самого пристального восхищения. Леонардо, с его кошачьим выражением вечно моложавой физиономии, играет в данной ленте подростка словно бы и не лицедействуя вовсе. Но натурально проживая всё изображённое с той стороны экранного кадра по-настоящему. Всерьёз и с абсолютной, животной органикой, безо всяческого намёка даже на неискренность или фальшь. Всклокоченный, вечно удивлённый, наивно умилительный и предельно непринуждённый. В общем — самый что ни на есть недолеток с избытком гормонов в организме и недостатком жизненного опыта в сознании. Ну и, естественно, связанных с обретением многомудрой нравственной искушённости обязательных духовных шрамов и непременных душевных рубцов. Наиболее занятное, что Ди Каприо в картине, будучи неимоверно естественным отроком бледным со взором парящим, в роли уже «взрослого» Фрэнка Уильяма Абигнейл-младшего — напротив подчёркнуто театрален, контрастно демонстративен и нарочито высокопарен…

…«Поймай меня…» настолько не похожа на «обыкновенные» ленты пера великого безо всяческой иронии и любого сарказма Спилберга-режиссёра, что не будь во вступительной мультипликационной вставке именно он обозначен ответственным фильмоделом, догадаться об этом было бы ничуть не легче, чем предсказать, например, финальный нарративно-сценарный кувырок с переворотом в подотчётной картине. Ни грамма фантастики, ни одной унции блокбастерного многомиллионного специальных эффектов инструментария. Семиметровых плотоядных пререндеренных динозавров и тех — днём с огнём, что называется. Никакого масштаба и панорамного действа, зато с избытком сногсшибательного актёрского мастерства и зубодробительной увлекательности рассказываемая сюжетная магистраль. А особенной пикантной автобиографичности добавляет совсем не то, что «Поймай меня…» основана целиком на истории жизни настоящего одноимённого авантюрного плута и изворотливого мошенника Фрэнка Абигнейла. Но тот факт, что дедушка Стивен в отрочестве, так же прикидываясь костюмным менеджером, цельный месяц ходил не узнанным на съёмочную площадку поглазеть на магию кинотворчества в действии и во плоти…

…слащаво-приторный, лощёно-конфетный, карамельно-элегантный и миндально-шикарный образец истинного, взаправдашнего и поистине великого кинематографа. Вот что получилось увековечить на плёнке у Стивена Спилберга, Тома Хэнкса и Леонардо Ди Каприо. Чтоб в каждой мизансцене — повальный гламур, драгоценный автомобиль, бескрайне голубые небеса и безбрежное наслаждение всяким мигом бытия. Полная непросчитываемость сюжетных перипетий, до смешного настоящие, бытовые мошенничества и внезапная, безудержная любовь. Все оттенки людского публичного одиночества, бесценные приступы отрицания рутинного смирения пред тяготами судьбы, трагедия взаимопроникающих межличностных отношений и безостановочная игра в жизнь. Сумма и квинтэссенция всего того, что на деле и составляет в итоге всех финалов чистейшей огранки и небывалой мощи истинный и искренний, доподлинный и великий магнетизм непритворного и наиболее реального волшебства двадцатого столетия. Того, что зовётся по обыкновению искусством кинематографии. А на деле, зачастую оборачивается форменным помешательством гениального творца. Хотя, смогла бы и сподобилась ли существовать в нашей жизни настоящая взаимная любовь, без её непременного художественного отображения в творчестве или искусстве? Ответ на таковое вопросительное каждый по-обыкновению и должен, непременно раньше или позже обязан отыскать внутри себя…

…концентрированный, обогащённый сверх всякой насыщаемости детективный кошмар наяву…

…старший судебный исполнитель Тедди Дэниелс (…Леонардо Ди Каприо…) вместе с младшим помощником Чаком Оулом (…Марк Руффало…) командированы для расследования побега особо опасной пациентки-заключённой из психиатрической лечебницы строгого типа с принудительным содержанием. Заведение расположено на удалённом от цивилизации, промозглом и неприятном островке неподалёку от американского Бостона. И, соответственно, со всех сторон окружено водой. А вот огромные массы открытой водной глади, в свою очередь, являются детской панической фобией дознавателя Дэниелса. Равно как и ярая его ненависть к нацистам, находящая своё воплощение в виде главного врача тюремной клиники, фашиствуюше аристократичного доктора Нэринга (…Макс фон Сюдов…). Совокупность гиперактивных раздражителей вызывают у старшего пристава лютые приступы мигрени, купировать которые не помогают никакие лекарства…

…кроме приступов болезненного недуга, расследование затрудняют показания личного состава лечебницы и заключённых-очевидцев. Все они на допросах явно темнят и недоговаривают, испуганно отводя очи долу. Истерзанный головной болью Дэниелс, стараясь истово докопаться до сути, запрашивает доступ к госпитальным архивам, которые руководство заведения с плохо скрываемым рвением и с помощью всех доступных уловок, ужимок и увиливаний старается приставу не предоставить. Тем временем, череда зловещих и не вполне поддающихся логике случайных неслучайностей отбирает у следователей последовательно табельное вооружение (…на территории уголовного дурдома оружие должно присутствовать только у сертифицированной охраны…), служебную униформу (…намокла от дождя, а из сухой одежды и в наличии лишь арестантские мучнисто-бледные робы…) и ведомственные жетоны (…кому, скажите на милость, вы здесь их собираетесь предъявлять?..)…

…«Остров проклятых» Скорсезе-Ди Каприо 2010-ого — лента с фокусом и картина с секретом. Рассказчик и центральный персонаж здесь предельно ненадёжен, великого ума дабы об этом догадаться чуть ли не с самого прологового плавания на пароме не требуется. Да и, чего уж там, ежели отстранённо рассмотреть саму рассказываемую историю, весьма скоро можно заподозрить неладное. Что правда, рваный, галопирующий ритм повествования и безупречная визионерская режиссёрско-операторская манера подачи не оставляет для этого ни времени, ни желания. В «Острове…» натурально вязнешь и тонешь, как злосчастная блоха в приторном клубничном сиропе. Подсказки и наводки на ирреальность и постановочность происходящего и демонстрируемого разбросаны всюду и везде. Да и крупнокалиберный монтаж бьёт зрителя межи очи и в цельный центр бровей. Чего стоит одна только сцена, когда пациентка на допросе последовательно то пьёт из несуществующего стакана, то допивает из него же до дна, то ставит гранёного полупустого на стол. И всё это в трёх абсолютно различно поставленных раскадровках…

…не надейтесь даже именно на первом просмотре составить повествовательный калейдоскоп в должным соотношениях и в правильном хронометрическом порядке самостоятельно. Это определённо не удастся. Ближе к развязке авторская хитрая с лукавым прищуром выпяченная на всеобщее обозрение с явным удовлетворением идейность сделает это для всех нас. Ничуть при том, следует заметить, не унижая и не вводя в оскорблённое искушение. Хотя, то и дело придавливая обалдевшего зрителя гранитной мощи гротеском и гнетущей мрачности нуаром. Но, тем не менее, во всякий момент изысканно лаконично, с откровенной скуповатой элегантностью. Это та самая история, рассказанная не для эффекту, не дабы нравоучительствовать или назидать. Но ради именно знакомства с самой историей. С некоторой театральностью, конечно же. Но — решительно безо всяческих купюр. Там, где это требуется будет тошно и отвратно. Где нужно — пропишется насилие и рубленный парафраз. Без императива или хвастовства, просто в качестве необходимых художественных лекал…

…по итогу имеем двухчасовое визуальное и нарративное пиршество для глаз, воображения и ума. Произведение высочайших триллерно-детективных искусств. Выверенное до филигранных мелочей фантасмогоричное полотно. О том, как крутому парню, чуть что лезущему сразу в драку с кулаками и воображающему всякие горы до плеча, а любое море по колено в сумме всех последствий сквозь глазное яблоко вгоняют медицинское лоботомическое долото. Аккурат-таки и прямиком в задиристый и крутой, как варёное яйцо, головной мозг. И в этом смысле как раз «Остров проклятых» Скорсезе — это не столько рассказ о страдании безудержно наступающего безумия, сколько притча о неотвратимости наказания за собственную чрезмерную заносчивость и самонадеянность…

…а в качестве послевкусия хочется заботливо сберечь в глубине восприятия судорожную, отчаянную и тревожную надежду на то, что данный опус для режиссёрско-актёрского тандема Скорсезе-Ди Каприо не явился финальным на пике могущества синергии вдохновением. И только ещё грядущие на момент наложения этих строк на цифровой пергамент рецензентства «Убийцы лунного цветка» воссияют неизмеримо безумнее, слаще и ослепляя донельзя…

…один век взаимной влюблённости и дважды по пять десятков лет обоюдной любви…

…не вполне состоятельный в материально-финансовом плане, но чрезвычайно романтичный и сверх всяческой меры, как впоследствии выяснится, верный в духовном плане юноша-телеграфист по имени-фамилии Флорентино Ариса порывисто, но от чистого сердца признаётся в бесконечной и навечной любви к прелестнице Фермине Дасе. Девушка, вроде бы и отвечает воздыхателю взаимностью, но в части окончательного решения вся целиком во власти сомнений находится и в противоборстве девичьих противоречий пребывает. А после череды вынужденных разлук и одной непродолжительной болезни, как и всякая женщина, предпочитает возвышенности чувств стабильность финансово-меркантильного состояния. Проще говоря — выходит замуж за богатого врачевателя-инфекциониста Урбино. Каковой в конце концов ей торжественно изменяет, да ещё и абсолютно бесстыдно в содеянном признаётся. Тем временем, зажиточность и успешность Флорентино достигает впечатляющих высот, за пару десятков лет проходя путь от обыкновенного секретарствующего писаря до владельца пароходной компании. А вот у красавицы Фермины, наоборот, с прошествием десятилетий брака с особыми успехами, кроме любящих детей, не густо. Помимо супружеской измены и скандальных спорадических расставаний, доктор Урбино осчастливливает свою супругу на закате лет смертельным падением с приставной лестницы и скоропостижным отбытием на собеседование к Райским Вратам. После чего уже, спустя больше пятидесяти лет разлуки, влюблённые Флорентино и Фермина вновь воссоединяются. Теперь уже, очевидно и вне всяческих сомнений — навсегда…

…ленту Майка Ньюэлла «Любовь во время холеры» 2007-ого, не стоит, наверное, воспринимать слишком уж в качестве добуквенной адаптации «Любви во время чумы» гениального колумбийского борзописца Габриэля Гарсиа Маркеса. Хотя и выпущена картина именно что под вывеской 80-летнего юбилея именитого писателя. Кинематографическая «Любовь…» — аккуратный и нежный оммаж книжному оригиналу в частности и вообще всему Маркесу как таковому. Неповторимое авторское словоблудие, вызывающее мурашки своими артикулярными кульбитами и композиционно-метафорическими заклинаниями, перенести на широкий экран, а тем более — в актёрско-режиссёрский полный метр художественного формата — на сегодняшний день и современными средствами доставки визуальных образов в зрительское восприятие решительно невозможная, производственно недостижимая и практически невыполнимая задача…

…тем не менее, у Ньюэлла получилась удивительная, мелодраматическая, трогательная до слёз история одной настоящей любви на всю жизнь. Где «Он», открыто декларирующий окончательность своих чувств к единственной на всю жизнь избраннице, представлен в виде ветреного повесы, скрупулёзно и, откровенно говоря, довольно цинично документирующего всех своих сиюминутных пассий в карманный блокнот. На манер казённого «…номер 597-ой; булочница из лавки напротив; мила, приятна на ощупь, во время высшей точки оргазма вспоминает бывшего супруга…». А «Она», напротив, всю жизнь живёт с законным благоверным, втайне в том числе и неожиданно для самой себя храня глубокое чувство к самой романтичной своей любви. И именно от этой необычности, от какой-то немного печальной пафосности, от щемящей трагичности и неизменно приятной чувственности случается гипнотическая магия притяжения «Любви…», как целиком самостоятельного, невзирая на изначальную адаптивную вторичность, произведения высокого кинематографического искусства…

…посему — стоит, непременно стоит абстрагироваться на эти два часа хронометража и личного, персонального времени в первую очередь от ассоциативной вариативности по отношению к исполинскому печатному прародителю ньюэлловской «Любви…». Отбросить от внутреннего критицизма странноватые накладные парики и временами озадачивающие приёмы гримирования персонажей. Как можно скорее переварить без остатка в сознании суматошно мелькающие и не доведённые до логических контрапунктов колониальные увертюры. И насладиться шикарного качества и непревзойдённого воплощения необычной и удивительно вкусной историей настоящей любви. Где, словно в не выдуманной сказке, чумазый, но глубоко влюблённый писарь своим лишь трудом и велением Фортуны обращается в верного рыцаря. Который, ни секунды не задумавшись, обнажает под убийственный удар не своё уже, а отданное возлюбленной навсегда пылающее сердце. А прекрасная дева, даже проведя полвека в метафорической башне жизненной рутины, всё так же готова принять сохранённую для неё одной духовную невинность своего возлюбленного. Ведь, словами ленты, нет ничего труднее ответной любви в этом мире. Равно как и не существует никакого, кроме неё, чувства ещё более великого и благородного…

…вирусологическое и социально-психологическое упражнение в сверхреалистичных тонах…

…прекрасная и соблазнительная, словно само искушение во плоти, командировочная корпоративная менеджерша среднего звена Бет Эмхофф (…Гвинет Пэлтроу…), возвращаясь домой в Штаты из Азии, продлевает свою пересадку с ожиданием следующего борта в Чикаго. Цель задержки — встреча с давно обожаемым любовником. Восхищение от близкого контакта с полюбившимся кавалером не может омрачить ни наличие оставшегося на хозяйстве законного и во браке присутствующего супруга (…Мэтт Деймон…), ни даже зарождающаяся симптоматика ОРВИ, списываемая красоткой на разрывающий часовые пояса и иммунную систему путешественников синдром джетлага. По прибытии домой безобидная простуда в стройном девичьем организме стремительно приводит Бэт к скоропостижной и нелицеприятной кончине. Вирус же на опознании в районной прозектуре в процессе вскрытия до нелепых панических скачков и судорожного заикания пугает местного инфекциониста и патологоанатома, которые незамедлительно подают соответствующие циркуляры в государственный санэмидемнадзор. Начальником в каковом, к слову, заседает не кто попало, а самолично Лоуренс «Морфей» Фишборн…

…смертоносная зараза в ленте «Заражение» 2011-ого у почётного и заслуженного ударника американской режиссёрствующей артели Стивена Содерберга вышла, что называется, наваристой и высококалорийной. По совокупности свойств и общей клинической картине инфекция напоминает весьма этакий гибрид печально известного Испанского гриппа, вирусного менингита и лихорадки Эбола за вычетом, гхм, разве что хлещущей изо всех отверстий кровищи. Где-то в середине ленты, невзирая на все принятые усилия, главный ответственный за вирус в Америке в лице сильно загримированной Кейт Уинслет сляжет с адской температурой на общую больничную койку в обыкновенном школьном спортзале. А в исключительных со всех сторон США безвозвратно закончатся полиэтиленовые мешки для трупов. При этом персонаж Джуда Лоу продолжит циничную сверх всяких краёв и проплаченную акцию по рекламированию средства всеобщего исцеления для приёма внутрь, сооружённого из толчённых корешков местного крупнолистого спорыша, как единственно правильного протокола лечения рекомого супергриппа…

…«Заражение» — это попсовая, в самом целомудренном из смыслов формулирования, история о всемирной катастрофе планетарного масштаба. Здесь нет практически никакого кроваво-тошнотворного саспенса, всё исключительно построено на гипервентилируемом документализме и живых человеческих эмоция и реакциях. В ленте напрочь отсутствуют интриги, заговоры или физически воплощённые генеральные антагонисты. А все персонажи появляются и живут в кадре абсолютно без тени наигранной героизации. Кто просто выполняет свою работу, некоторые мерзко паникуют, иные грязно меркантильствуют к персональной выгоде, а прочие банально пытаются пережить и перетерпеть невесть откуда свалившуюся на их головы напасть. Все их реакции и модели поведения — легко просчитываемы, но действует эта простота совсем не в ущерб внутренним механикам «Заражения», отнюдь. Именно подобный приём и может воздействовать на зрителя так, как того требует авторская задумка…

…эпидемиологической ленте Содерберга вообще не требуются ни восклицательные знаки в названии, ни сложные сценарно-интриговые перипетии. Обыкновенная, обыденная и даже рутинная реконструкция вымышленной глобальной пандемии действует именно что в рамках магического реализма, позволяя запустить примитивнейшие рефлексы в сознании зрителя. После «Заражения» ненароком сморкнувшийся в рукав и утёрший со лба лихорадочную испарину попутчик с воспалёнными глазами пробуждает откровенно низменные паттерны поведенческого выживания. Заставляя неосознанно и интуитивно точно в быстрейшем времени исключить для себя настолько опасное и смертоносное соседство. А любой внезапно и не кстати кашлянувший за спиной незнакомец вызывает плохо скрываемую панику и смятение в мыслях. Побуждая немедленную потребность пару-тройку раз тщательно вымыть с антибактериальным мылом руки и несколько дней ни с кем вообще не общаться ближе полутора метров личной дистанции как минимум. И это — лучший аргумент в пользу качественности для подобной жанровой направленности. После кристаллизации которого вопрошающая дилемма «смотреть или нет?» теряет в отношении «Заражения» всю свою внутреннюю нагрузку…

…трёхсотпроцентный концентрат женского отмщения в декорациях самурайского вестерна…

…в придорожный сельский церковный приход с карикатурно-глубокомысленным поименованием «Две сосны» наведываются будущие молодожёны. Она — труженица салона раритетных виниловых звукомузыкальных пластинок (…Ума Турман…). Он — меломанистый владелец данного предприятия с карикатурной фамилией Плимптон. На репетиции предстоящего торжества всем присутствующим, включая подружек брачующейся пары, организаторов со стороны клерикального заведения, молчаливого темнокожего (…всамделишный Сэмюэл Л. Джексон…) органиста и самих молодых, ужасно тепло, грандиозно радостно и невыносимо весело. Уже спустя буквально пятнадцать минут экранного времени под аккомпанемент воздушно-невесомо и фаталистски-философически звучащей бамбуковой флейты ручной, очевидно, работы, в кадр стройной шеренгой с автоматическими крупнокалиберными винтовками войдут четверо членов международной организованной преступной группировки наёмных убийц «Смертоносные гадюки» в составе Дэрил Ханны, Майкла Мэдсена, Люси Лью и Вивики Фокс. Под незыблимым и возвышенным руководительством начальника данной ОПГ Дэвида Кэррадайна прибывшие головорезы в кратчайшие сроки, споро и оперативно посредством огнестрельного увещевания отправляют хранилища бренной плоти импровизированных прихожан вместе с органистом в поселковую мертвецкую на опознание, а их невинные души — на собеседование к апостолу Петру. Героиню же Турман — Невесту — на больничную койку в глубокую и беспокойную клиническую кому на близлежащие четыре года…

…нуклеарной авантажности сложносочинённая двухчастная притча «Убить Билла» революционера-знаменосца Квентина Тарантино вне всяческих сомнений смотрится и впитывается в процессе ознакомления именно как истинное его творение. Ни больше ни меньше — на уровне и не выбиваясь из общей канвы «Бешеных псов», «Криминального чтива» и «Четырёх комнат». Текстурированный значок, оповещающий всякого зрителя о том, что рекомое именно четвёртая лента именитого авангардиста от кинематографа — никакое не позерство или, упаси боже, бахвальство. В «Убить Билла», вычитая из сценарного уравнения фирменную нелинейную и показушно-хаотическую хронографическую последовательность внутренних нарративных блоков, именуемых здесь главами, Тарантино, как никогда прежде, предельно откровенен в своих оммажах, интерлюдиях и смысловых увертюрах. Может показаться немыслимым, но здесь, в этой ленте, императивный акцент повествования впервые, наверное, у Квентина смещён со сценарных программных монологов (…каковые по недомыслию у данного режиссёра зачастую принимают за диалоги…) между персонажами на ударно-боевые сцены умышленного членовредительства с применением всё больше колюще-режущего инвентаря сугубо японской выделки…

…но, невзирая на определённую уклоническую искривлённость, «Убить Билла» не регрессия мастерского стиля. Хотя и не вполне её, тарантиновской стилистики, эволюционная прогрессия. Это, скорее, плавное и исследовательское отклонение от магистральной последовательности кинематографического движения режиссёра. А вот в каком направлении — тут каждый из соприкоснувшихся волен решать для себя лично, по мере накопленного багажа зрительского опыта и взятых высот персонально-интеллектуального рацио. Лента настолько ловко и ювелирно скомпилирована из сонма любимых фильмов, контркультурных феноменов и приватных императивов Тарантино, что на выходе соткалась даже не идеально сработанным конструктивом или этаким вечно работающим механизмом. Креатурный талант позволяет уже на этапе режиссуры конвертировать процесс склейки бесконечного многообразия плагиаторства в чудесатую алхимию вторичного созидания. Настолько при этом гениально интуитивную, что рецепторы восприятия во время приёма обеих лент дилогии «Убить Билла» внутрь не просто обманываются, но практически желают и жаждут подобной мистификации. Отдельными мизансценами — так и вовсе алчут, аки гладом вселенским поражённые…

…история о праведном отмщении Невесты во гневе длинной в три с половиной часа реального времени — концентрированный, кристаллизованный раствор всех историй о возмездии из тех, что зритель уже знает и тех, о которых ему ещё покамест ничего не ведомо. Октановое число разливающегося на экране действа почти всякую минуту зашкаливает за верхние отметки привычной метрики. Заставляя выписывать прямо поверх общепринятых нормативов стобальной шкалы исчисления качественности кроваво-красными чернилами всё новые и новые трёхзначные цифры. «Убить Билла» — это 157-ми градусный раствор, дистиллированный из многократно дистиллированного дистиллята. Бывший бы для многих и многих постановщиков недостижимым, единственным и главным в жизни творением. Magnum opus, лебединой песнью, жемчужным шедевром, альфой и омегой всего творчества наконец. Для Квентина нашего Тарантино же — эта лента «всего лишь» четвёртая его картина. Но, конечно же, «Убить Билла» — именно созидательный результат его внутреннего гения. Со всеми вытекающими из этого утверждения итоговыми эффектами…

…в первую и главную очередь — связанных с тем, что когнитивное, логическое и рассудительно-умственное восприятие здесь не срабатывает. Об этом режиссёр предупреждает заранее в заглавной сцене обеих лент. Пуля, призванная убить героиню Турман, проходит сквозь черепную коробку насквозь, минуя и нивелируя самый смертоносный результат. Осознание ленты приходит не на смысловом, но — эмоциональном и чувственном уровнях. Ведь настоящие чувства поражают нас сильнее всего во вместилище человеческой души — в наши сердца. И именно туда оказывается направлен удар возмездия Невесты перед финальными титрами. Ведь настоящая любовь способна простить практически всё, даже убийство. Но только не предательство…

…героический, сказочный, импозантный и гениальный шедевр с особенностями…

…на окраине дремучей и таинственной чащобы в кукольно-сказочной деревеньке живёт себе поживает Пекарь (…Джеймс Корден…). Отнюдь не сам, надобно отметить, а с необыкновенно милой красавицей-возлюбленной Супругой Пекаря (…невыразимо очаровательная здесь особенно Эмили Блант…). И всё-то у них неплохо, вот только деток завести никак не получается. Даже и одного единственного, ну попросту ни в какую. Как вдруг потусторонние силы, эффектно сорвав с петель входную дверь, в вихре колдовского тумана и ворохе мелких придорожных фракций заносят в пекарню самую настоящую Ведьму (…Мерил Стрип…). Которая наспех сообщает — заклятие на Пекаря бездетности наложено и дабы его снять, необходимо срочнейшим образом, в срок трёх лун от рекомого момента, доставить необходимые для зелья отворотного компоненты. «…корову, молока белее; плащ алый, словно кровь; прядь кукурузно-жёлтых волос; и туфельку злата дороже…». За всем этим идти нужно всенепременно и архи-обязательно в тот самый тёмный лес. Окрылённые подобной перспективой магического экстракорпорального оплодотворения, молодые со всех ног бросаются тотчас же ведьмины указания исполнять…

…в чащобе, тем временем, творится что-то уж совсем неописуемое. Красная Шапочка (…Лилла Кроуфорд…) оказывается корыстной выдумщицей, неконтролируемой сластёной и ко всему остальному злостной клептоманкой. Серый Волк (…Джонни Депп…) питает к Шапочке какие-то полу-гастрономические и отчасти, простите, педофильские наклонности. Выряжен в сутенёрский твидовый пиджак невозможной расцветки и манерничает при встрече почище иных зазывал из заведений платного сладострастия на вынос. Уставшая от длительного воздержания в высокой башне Рапунцель (…Маккензи Мози…) затягивает на волосах к в свою, гхм, опочивальню младшего Прекрасного Принца (…Билли Магнуссен…) с понятными и отнюдь не двусмысленными намерениями. А вроде бы на первый взгляд каноническая Золушка (…Анна Кендрик…) бегом бегает по лесу от старшего Принца (…восхитительный Крис Пайн…), тоже Прекрасного. Который, в свою очередь, при случае не прочь приударить за изумительно-чудесной и соблазнительной Женой Пекаря. Каковая, надо признать, совсем и даже полностью не против монарших, гхм, ухаживаний с продолжением…

…музыкально-сказочный кроссовер-мистерия «Чем дальше в лес…» Роба Маршалла 2014-ого — это нечто настолько невероятное, что поначалу придирчивое критико-рецензентское сознание отказывается приходящие из ленты гениальные импульсы обрабатывать и конвертировать в чистейшее сладострастное киноманское удовольствие. Шутка ли, картина, в сущности, вообще и по существу — банальная киноверсия слабо известного по эту сторону Атлантического океана бродвейского мюзикла. Вместе с тем, подпространство «…Леса…» назло всякой политкорректности и ювенальной превенции выбрасывает в реальность сильно недалёкого, имбецильного практически Джека вместе с его бобовым стеблем. Тут у золушкиных злых сводных сестёр остругивают пальцы на ногах и обрезают пятки. А хищные плотоядные грачи, вызываемые ритуальными колдовскими вокализами Золушки, выклёвывают им в назидание глаза. Это, казалось бы, те самые добрые и по-детски беззубые диснеевские сказки. На деле же тут и правда они, но только — без глянцеватой прилежной современной выхолощенности. Такие, какими они были лет триста тому у братьев Гримм. Когда подозреваемых в ведьмачестве и половых извращенцев в качестве профилактики ещё по-простецки и без процессуальных затей сжигали на кострах. А не водили хороводами по площадям с приданой охраной и не квотировали должностями в трудовые организации в обход обыкновенных процедур…

…«Чем дальше в лес…» смотрится на одном дыхании. По крайней мере — её первые две трети. Последние полчаса не сказать, чтобы катастрофично, но ощутимо проигрывают остальному хронометражу в качестве, ритме и насыщенной логичной стройности. На общий зачёт, впрочем, это практически не сказывается. Здесь восхитительно странный мюзикл идёт рука об руку с причудливой фантазией. Обязательный счастливый конец случается отнюдь не в кульминационном финале, а в самой что ни на есть середине повествования. Тексты песен, которыми персонажи остроумно и ненавязчиво рассказывают более половины здешней истории, воспринимаются настолько прекрасно, что про личную неприязнь к музыкальным лентам невозможно вспомнить до самых заключительных титров…

…мораль же соткалась изящной, мудрой и многомерной, каковой ей в шедевральных постановках быть и полагается. Не все сказки и далеко не всегда заканчиваются счастливым концом. Равно как и не все ведьмы злые. Да и не каждый принц — образчик и светоч нравственностей и добродетелей. А родной и верный супруг-пекарь вполне может внезапно смалодушничать и гадко увернуться от обязательной ответственности в самый решительный миг. Но вот выбор — он есть всегда. Да и рядом зачастую, пусть и не геройское, но вполне верное и надёжное плечо сыщется обязательно…

…изумительно придуманный и ловко состряпанный девяностоминутный рекламный ролик…

…ясно-солнечным летом вполне реального СССР-овского 1982-ого в вымышленный приморский город Южногорск в одном купе путешествуют четверо выдуманных персонажей. Милицейский шофёр Костя Луков, томная красавица необозначенного рода деятельности Таня Пегова, импозантно-манерный с претензией на хамство спекулянт и шкуродёр Сан Саныч Мурашко и трудновспоминаемый, практически безымянный турист-горнопроходчик Миша. Вся троица и примкнувший к ним путешественник Михаил при этом взахлёб и без отрыва поглощает жемчужину бульварно-детективной беллетристики — роман «Смертельное убийство» за авторством некоего Юлиана Зелёного. Книга и писатель, само собой, тоже абсолютно на ровном месте сочинённые. В процессе коллективного сеанса чтения, Костя, мало того, что становится взаимно симпатичен Татьяне, так ещё и будучи в странном литературном беспамятстве, поглощает всю провизию красавицы, которую та игриво ему забавы ради подсовывает. Дабы загладить не нарочную вину, озадаченный и пристыжённый гурман-ухажёр приобретает для прелестницы лотерейный билет. Таня усердно и увлечённо, обрадованная такой забавной возможностью обрести надежду, зачёркивает положенное количество цифр, а талон передаёт на хранение Косте. Каковой, едва расставшись с попутчиками, благополучно, только лишь узнав, что числа — выигрышные, счастливый корешок тут же и теряет…

…вышедшая на экраны лента Леонида Гайдая «Спортлото-82» лишний раз доказывает на практике одну очень занятную теорию о том, что великий, он, как говорится, велик во всём. Тот факт, что маститого режиссёра каким-то образом склонили к съёмкам картины, которая вся целиком одна сплошная реклама лотерейного бренда, очевиден донельзя. А вот то, что результатом свершилось у Гайдая невероятно лёгкое, искромётное, решительно незатянутое, да и вовсе бесподобное действо — анатомический факт. Да, здесь почти нет монолитных, гравирующихся калёными глифами в сознании цитат, так привычных по другим бессмертным комедиям мэтра. «Апельсины-витамины» Кокшенова, «не обижайте в горах диких зверей» Брондукова и «гималайский медведь» Пуговкина, вот, наверное, и весь ударный набор. Тем не менее, «Спортлото…» на протяжении всего хронометража ни на секунду не останавливается во взятом темпе и «греет» зрительское восприятие каждым своим тёплым кадром, всякой солнечной экранной минутой…

…но, интереснее всего не обязательный во всю длину плёнки рекламный посыл, нет. Увлекательнее и поучительнее совершенно другое. Занятным образом то, что в ленте кажется особенно киношным и наигранным: все эти суматошно-потешные приключения, неуёмный поиск ненужного, в сущности и ирреального билета (…ну не может в жизни зачёркивание шести подряд первых арифметических чисел практически привести к выигрышу, хоть тут стреляйся!..) и наивная немного подростковая любовно-романтическая линия, на самом деле всё это — безупречная правда жизни. Ведь у нас, признайтесь честно самим себе, всегда так. Всю жизнь мы укутываем в кокон стереотипов и ложных императивов навязанных извне. О том, как правильно, как должно и как наиболее приемлемо нравственно и социально. На себя и свои чувства не остаётся ничего, кроме фантастических мечтаний и ложных воспоминаний. Это ли не бесконечно-рутинный бег в беличьем колесе объективной реальности?..

…а тем временем в «Спортлото…» всё куда как если не проще, то органичней и естественней.
Персонажи ленты, которая осознанно сочинена, поставлена и рассказана Гайдаем, как история вымышленная, невероятная и умильно-сюрреалистская, неслыханно серьёзны во всяческих глупостях. Но в тот же момент они истошно легкомысленны в любом трагизме и драматургии. И предельно искренни в простых и важнейших аспектах любви, заботы, симпатии и привязанности. Такое в суровой правде жизни под силу передать лишь маленьким детям. Ну, и ещё гениальным режиссёрам и истинно, взаимно влюблённым. Им и в голову не приходит сомневаться в своих силах и собственных чувствах. Если сильно чего-то захотеть — оно непременно сбудется. Если о чём-то забыть — оно сей же час исчезнет в никуда. А если кого-то полюбить — тебе обязательно ответят взаимностью. Ведь все они, в сущности, наделены лёгкими веснушками игривого сумасбродства, наивного безрассудства и настоящей, истинной, бесконечной и искренней верой во всё чудесное, несбыточное и волшебное. И вот ведь что интересно и невероятно — у них всё это получается. И гораздо чаще чем у всех остальных! Это ли не повод уверовать наконец-таки в сказочные небылицы?..

…гениальная, модернистская, взрывная и нежная интерпретация классического Шекспира…

…на художественных подмостках кинотеатральной импровизированно-контекстной сцены разворачивается небывалый, неописуемый, невообразимый и непередаваемый экранно-поэтический апокалипсис. Роль сцены исполняет спешно передекорированная под очень умозрительную и осовремененную итальянскую Верону американская столица финансов, бандитизма, знойных пляжей и кипучих страстей — мегаполис Майями. Меланхоличный, с печальным взором глаз горящих Ромео Монтекки (…Леонардо Ди Каприо…) и нежно-прекрасная, словно шелковистая рассветная июльская заря Джульетта Капулетти (…Клэр Дэйнс…) неожиданно в первую очередь для самих себя обретают высшее таинство чувств в виде ответной и взаимной любви соответственно друг в друга. Да, безусловно, как и положено по многим сотням лет канона, влюблённые тайком встречаются в полночной таинственной тиши, самозабвенно целуются, познают наслаждение друг другом и незаметно ото всех вообще клянутся в обоюдной любви. Заверяя всё это церемониальным присутствием францисканского священнослужителя. Ну и, понятное дело, умирают в один день и час; он — напившись с горя отравленного яду, она — заколовшись насмерть хладной стали острейшим стилетом…

…при этом, Монтекки и Капулетти у режиссёра База Лурмана в его «Ромео+Джульетте» — экзистенциально противоборствующие мафиозные кланы. Ближайший друг Ромео, а в печатном оригинале трагедии к тому же родственник герцога Веронского, Меркуцио — негроамериканский актёр Гарольд Перрино. С явным поведенческим уклоном в гомерическое травести, танцы в перламутровом, простите, боа и общим агрессивным женоподобием. Шпаги заменены сияющими в закатных лучах солнца парабеллумами, береттами и кольтами. Болтающимися небрежно в ручной расшивки усеянными драгоценными каменьями тактических подмышечных кобурах. А прочие боевики из кланов Монтекки-Капулетти затянуты в латекс, обряжены в подкованные хромовыми сутенёрскими каблуками сапоги сотрудников латиноамериканских наркокартелей и крашены в девчачье розовые пергидрольные волоса. Эпический и незабвенный монолог про «чуму на оба ваши дома» тем временем с серьёзного профессионализма лицом произносит с подстрочной бумажки упакованная в строго-чопорную костюмную блузу собранная дикторша в телевизоре…

…весь этот пёстро-винегретный сюрреализм, снабжённый ещё и в довесок практически построчным и без малого дословным поэтическим текстом высокого стиля оригинала, в иных руках и с другими актёрами, наверное, мог бы выглядеть сущим гротескным ужасом экранным наяву. Но у Лурмана выпестовался безусловный шедевр. Вот так всё просто оказывается может произойти. Герои пышут с той стороны киноплёнки такой силищи проникновенной игрой, что попросту пот прошибает. А крупные планы с программными монологами и обращёнными ко зрителю взорами так и вовсе вызывают суеверный восторг. Какими пытками, увещеваниями, побоями и понуждениями постановщик смог заставить лицедейский состав в целом, и исполнителей главной экранной пары в частности, выдавать на гора подобного сотрясающего чувственные рецепторы проникновенного верования эффект, умом и сердцем не постичь. Уже после первого часа здешнего хронометража, когда Меркуцио и Тибальд мертвы, а прочие события идут в чётко структурированный векторный разнос с заранее заданным, казалось бы, финалом, слёзы попеременно умиления, восхищения, сопереживания и сопричастия сдержать не удаётся толком даже сильной половине зрительских масс. Не говоря уже о прекрасном поле…

…«Ромео+Джульетта» — вершина абсолютной кинематографичности стиля, реактивная классика контркультурной и модернистской мелодраматики. Выразительно-эмоциональный эверест от мира голубых экранов. Запечатанный и запечатлённый в сферическом вакууме настольного хрустального шара термоядерный взрыв запретной любви и подлинно шекспировских страстей. Безо всяческих скидок и попущений на. Эпичность чувств здесь в каждом кадре. Оно внутри воронёной стали девяти миллиметрового пистолета системы «Рапира» со стекающими яростными каплями тропического ливня. Оно кружится и вертится в ослепительных сполохах наркотического путешествия Ромео по психоделическому и символистскому кабаре, в коие под действием психотропных прекурсоров обратился званый бал у Капулетти. Оно в блеске глаз влюблённых, которые в романтическом чувственном порыве, запинаясь и краснея ищут те самые правильные и нужные слова…

…ибо и даже в самый мрачный и темнейший час сквозь непроглядные туманы тьмы враждебной всегда пробьётся светлый луч тех чувств взаимных и сейчас, которые поныне и случаются в любви великой и извечно неизменной. Так было многажды когда и есть сегодня, прямо в этот самый раз, и стало быть случится неизбежно впредь, наперекор любым отравам, завистям или гордыням. Ведь в том вся сила жизненная и вековечная незыблемость отданная ликующим небесным плоскостям. И никакие силы пускай и даже наизлобнейшей сажевой чернильной черноты не смогут запретить сей чувственной любовной и взаимной благовести…

…прозаично-поэтическая вариация житейски-бытовой склонности к настоящей и возвышенной любви…

…затейливая и экстравагантная Карли (…Джессика Лэнг…) загорает на пустынном пляже в очень эффектном и эротичном топлесс-амплуа. Над ней кружатся вздымая песчаную взвесь и распространяя похотливые намерения многоцелевые вертолёты армии США с пускающими слюну вожделения военными лётчиками внутри. Один из пресловутых армейцев (…Томми Ли Джонс…) прозывается то ли Гари, не то Хэнком, но совершенно точно имеет фамилию Маршалл. Равно как и является законным супругом означенной шаловливой прелестницы. Упомянутая красотка, к слову, как это и положено настоящей даме сердца, периодически закатывает капризы, вносит в скучноватый военно-гражданский быт искромётные элементы спорадических эмоциональных всплесков и вообще — всячески проверяет известным девичьим способом степень привязанности к ней этого самого благоверного Хэнка-Гари. А ну как разлюбил ненароком?..

…тем временем, бравый майор Маршалл, который оказывается не только возлюбленным милейшей Карли, но и совсем даже начальником бригадной службы войск радиационной, химической и биологической защиты, в ходе рядового испытания новейших ядерных боеприпасов, внезапно проникается сочувствием ко всему сущему. А особенно — к нескольким гражданским, волею собственной безобразной бестолковости и трагического стечения печальных обстоятельств оказавшихся в зоне гарантированного лучевого поражения на месте проведения армейских планово-учебных стрельб…

…вот так, сугубо банально и без претензий на взвинчивающую волосья оригинальность начинается оскароносная в некотором роде лента режиссёра Тони Ричардсона «Голубое небо». Филигранной выделки творение, со сложной судьбой и длинной дорогой к зрителю. Картина отснятая в 1991-ом, и долгих три года после безвременной кончины своего создателя (…Энтони покинул наш бренный мир в том же году…), ждавшая выхода на киноэкраны, до самого 1994-ого. «…Небо» — это не совсем драма, не вполне трагикомедия и не слишком уж любовная трагедия. Эффектность здесь достигается именно своей простотой, деловитой монохромностью сюжета. В нынешнем голливудском мануфактории подобный одномерный, хотя и предельно глубокий и крайне слитный рассказ о сложностях внутреннего баланса запутанных противовесов и контрфорсов женского внутреннего самоощущения — не то, чтобы невозможен или невероятен. Но и не распространён повсеместно однозначно и наверняка. При это внутренние метания героини Джессики Лэнг передаются не импульсным закадровым речитативом, но динамикой, хореографией и логикой поступков и программных монологов её героини. Ход для нынешнего кинематографа — до забавного табуированный…

…при этом «Голубое небо» если и не весёлая в привычном понимании этого понятия, то уж в своём определённом роде довольно забавная лента. Посмеяться в известном смысле тут, естественно, негусто. Но вот узнать отдельными моментами себя, своё окружение или знакомых-родственников-однокашников-сослуживцев в персонажах картины случается не раз и не два. «…Небо» едва ли не целиком всё внутри соткано из узнаваемых бытовых увертюр обыкновенного жизненного подпространства нашей с вами предельно не кинематографической реальности. И даже несколько избыточный, наивного жизнеполагания, щенячий, простите, оптимизм в отдельных сценах на общий зачёт негативно не влияет. Абстрактно-выдуманные военные городки до удивительного реальны, эмоциональные баталии супругов словно сошли из отдалённых палитур соседских лестничных клеток. При всей своей однако подчёркнутой типичности, дистанция сценарной выдумки и авторских предположений в ленте почти начисто стёрта. Понимание и принятие на свой счёт нарративных перипетий возникает на внутриситуативном, полусознательном уровне внутри, как говорится, головной коробки черепного мозга…

…синергия «Голубого неба» — заслуженные «Оскар» и «Золотой глобус» за лучшую женскую роль. Лента отдаёт существенно больше, нежели большинство зрителей могут или хотят от неё взять. За пасторально-астрономическим слащавым поименованием — целый мир человеческих взаимоотношений, гомеровская трагедия гендерных неравенств, истинный женского самосознания эпос в миниатюре. Осилит-то всякий, но не каждый поймёт в чём генеральная суть. Каковая, на самом-то, проста, аки вселенское мироздание. Всяческая ересь проистекает из праздности ума. Равно как и любовь — прихоть судьбы лишь пару длинных мгновений поначалу. Все остальное время взаимность ответных чувств — тяжкий каждодневный без праздников и выходных труд и величайшая ответственность. Труд, как может показаться порою, полностью сизифов и вообще безнадёжно бесцелен и пуст. Но и результат таких усилий — когда кто-то с улыбкой счастья и понимания готов промолвить радостное с придыханием «Да!» — не может быть переоценён. Ведь настоящая любовь дороже любых богатств и ценнее всякого волшебства. Она сама — истинная магия творения. И горе, как известно, тем, кто не желает ради этого пересилить собственную эгоистическую лень…

…ироничная, милая и бесконечно прекрасная любовная сказка для совсем уже взрослых…

…в построчном пересказе всё изложенное немножко ниже звучит для постороннего или вовсе не знакомого с подотчётным похлеще иного лихорадочно-высокотемпературного помутнения рассудка. Из тех, что сопровождают по обыкновению лучших представителей вирусно-заразных недомоганий всё больше финально-летального характера. Произошедших родом из каких-нибудь развитых африканских демократий либертарианского толка. Навроде Бонго-Бонго, Либерии, Республики Чад или, допустим, Центральной Намбии. Судите, впрочем, сами…

…ведь на самом деле, где-то там, за крошечной деревенькой с забавным и говорящим названием Застенье, которая совсем близко и чуть ли не рядом, рукой буквально подать, от британского Ипсвича (…да-да, совершенно согласен, именно того, что и ныне располагается в славном графстве Саффолк…), сложена из древних камней длинная, во всё зеленящееся весенней луговой травой поле, таинственная Стена. За которой — только никому и ни за что не предавайте, даже и в шутку! — раскинулся волшебный и невероятный Стормхолд. Королевство коварных монархов, злонамеренных колдуний, магии и единорогов, безжалостных принцев и принцев же давно усопших, но так и не обретших покоя в посмертии. Вынужденных теперь вечно обретаться в обличье бесплотных духов. А ещё Стормхолд полнится, естественно, зачарованными принцессами, ожившими звёздами, колдовскими зельями, магическими лавками, сермяжными воздушными пиратами, примерами настоящего благородства, невероятными подвигами героическими, романтическими началами и счастливыми окончаниями. Да что там, всего не под силу пересчитать и не упомнить, чем богат этот дивный край чудес! Да и в здешнем формате короткого очерка критического не перечислить. Сказать с уверенность можно только одно — если и есть где-то всамделишная Волшебная Страна вековечная, то она непременно в Стормхолде...

…именно туда, в царство загадок и приключений как-то раз и отправляется молодой и разудалый застенский паренёк по прозванию Тристан (…Чарли Кокс…). Юноша, по молодости лет и пылкости страстей, завидев темнотой вечерней падающую звезду, обещался непременно своей избраннице Виктории (…Сиенна Миллер…) хотя бы и малую частичку этого упавшего ночного светила достать. На деле же и впоследствии упавшая звёздочка оборачивается неописуемой милахой по имени Ивейн (…абсолютно чарующая Клэр Дэйнс…), да такой, что не влюбится в неё попросту нет никаких человеческих сил. И уже спустя каких-нибудь пару-тройку недлинных раскадровок повествование набирает таких приключенческих оборотов, что только, как говорится, остаётся с восхищением наблюдать и крепче держаться за предоставленные создателями поручни. Тристан немедленно желает привести её умилительно-обворожительную звездоносность рекомой выше наречённой Виктории. Местный ведьмин анклав во главе с колдуньей Ламией (…Мишель Пфайффер…) также желает получить для себя если не всю красотку Ивейн, то хотя бы отобедать её девичьим сердечком, вернув тем самым себе утраченную за столетия зловредных козней молодость. Да и безжалостные братоубийственные королевские принцы-отпрыски, попеременно сокращающие собственное поголовье с изначальных семи претендентов на монарший трон до абсолютного нуля к финалу, тоже не прочь заполучить власть, коию предоставляет обладание настоящей звездой с небосвода…

…как можно было на этапе подготовки к экранизации заподозрить в сценаристе и режиссёре сугубо криминальных лент нашего времени Мэттью Воне талантливейшего умницу, фантазийного творца безупречных волшебных миров и автора идеальной романтической сказки для взрослых — ума не приложить. Перед нами на киноэкране действительно переложенная на плёнку восхитительнейшая «Звёздная пыль» удалого буквоведа Нила Геймана. Что правда, из коротеньких, хотя и очень милых сердцу, уму и глазу сотни иллюстрированных печатных страниц, Вон ухитрился сотворить искромётную и наповал врезающуюся в сердце двухчасовую историю невероятных приключений и истинно-прекрасных чувств. Не расчувствоваться в процессе отсмотра «Звёздной пыли» нет никакой возможности. Трезво оценивать данный полноразмерный шедевр тоже нельзя никак. Глаза по заключению и задолго до него застилает розовый туман искреннего щенячьего восторга. На кончиках рецензентских пальцев, задорно и беззлобно ухмыляясь пляшут бесчисленные огоньки драматических хвалебных эпитетов и восхищённых прилагательных в совершенной форме…

…это волшебная, фантастическая магия. Истинное и тёплое приворотное колдовское зелье. Лишь единожды испив которое, перестаешь быть собой прежним. На устах блуждает счастливое осознание влюблённой улыбчивости, голова заполнятся полчищами безобразничающих разноцветно-ярких бабочек. А в сцене, где прекрасная звёздная принцесса признаётся в любви к заколдованному хомячку хочется хохотать, плакать от счастья и стоя сорваться в бесконечные, до мозолей на ладошках овации. Да и оторваться от по-ребячески и с явным наслаждением и даже упоением хулиганящего под оркестровый канкан Роберта ДеНиро, выступающего здесь в амплуа не вполне традиционного начальника воздухоплавающих пиратов-контрабандистов, не получается до самых финальных титров…

…«Звёздная пыль» идеальна в своей уютной и милой неидеальности, совсем как белокурая прелестница Ивейн. Она переполнена незримыми флюидами, сиюминутными очаровательными двусмысленностями, бесчисленными оммажами и неисчислимыми аллюзиями. Вся лента — сплошная взаимность, искренняя любовь и сказочно-реальная вовлечённость. Объяснить феномен ленты невозможно. Его, как и истинное чувство, можно только понять ощущением. Ведь настоящая магия — это волшебство ответной любви. Той самой, которую невозможно выдумать, в неё можно только, крепко зажмурившись до ярких мурашек в глазах поверить. А разомкнув после этого веки — долго счастливо молчать, глядя в ночные упоительные небеса. Потому как где-то там, в бесконечной космогонии вселенского создания, именно тебя ждёт твоя и только твоя особенная и заветная звёздочка. Иначе ведь и не случалось никогда, да и впредь быть не сможет…

…камерное представление и всевеликое изумление про отчаянное вожделение и всеблагое возлюбление…

…Анна Каренина (…Кира Найтли…) обретается в Петербурге со своим сыном и супругом (…Джуд Лоу…). Избранник при этом — образцово чопорный, деревянно-стоический и невыносимо занудный состоятельный служивый с большим окладом и практически полным отсутствием человеческих эмоций. Из самых тех, что по вечерам церемонно испрашивают необходимости позволения исполнить-таки набивший изрядную оскомину супружеский долг, степенно вынимая из фамильного шифоньера многоразового применения мужеский, гхм, контрацептив. Анна, приехав в Москву набраться впечатлений, развеяться и погостить у брата (…Мэттью Макфейден…), знакомится с лихим, несколько печально-слащавым и зачем-то блондинистым графом Вронским (…Аарон Тейлор-Джонсон…). Магнетическая искра их взаимной симпатической-сексуальности и неизмеримого любовного притяжения, едва промелькнув во взглядах будущих любовников, сияющими сполохами истинного ответного чувства способна без малого в одно мгновенье засветить всю наличествующую в окрестном пространстве киноплёнку. И в состоянии вполне поднимать раз за разом грозовыми разрядами, простите, шерсть на руках и загривках у кинозрителей первых пяти рядов. Далее всё будет и произойдёт как по тексту писанному. И всё, конечно же, случится и окажется ровно наоборот…

…сложносочинённое избыточно театрализированное действо «Анны Карениной» английского режиссёра-провокатора Джозефа Райта завораживает с первых кинематографических фигур. Подобной метаморфозы литературной классики в аффектированно театральную постановку невозможно ожидать. К ней нет и не может быть никакой подготовительно-предварительной подготовки. Толстовская нетленная классика перехлёстывающаяся с райтовскими импрессионистскими кульбитами последовательно и чуть ли не одновременно вышибает из глаз слезу удивления, из горла на полпути в обе стороны остатки дыхания, а из сознания — едкие, утрированные словоизлияния об очередной клюквенной затравке русскости на аглицко-западнический манер. Здесь всё не то, чем кажется. Ни сперва, ни даже потом. Всё совсем не так, как можно было бы ожидать. И всё именно так, как уже давно стоило бы показать и переосмыслить…

…временами дающая стилистически-композиционного «петуха» и срывающаяся практически в безмерно-этнографический пафос «Калевалы», гиперболизированная театралофильская вариация «Анны Карениной» образца 2012-ого и режиссёрского пера мистификатора от кинематографа Джо Райта походит при ближайшем ознакомлении на многомерную модель двояковыпуклого калейдоскопичного аттракциона под и за магическим волшебным стеклом. Где под любым и всяческим углом взору каждый раз предстаёт что-либо чрезвычайно, неизбывно увлекательное и необычайное. Хотя и в общепринятом ханжеском морализаторстве окружающем представляемое заунывно постыдным и чопорно неприемлимым. Но участвовать, хотя бы и на правах дорогого закадрового зрителя, в этом коллективном грехопадении форм, интерпретаций и наполнений не просто не зазорно или — ха-ха! — нелепо-неловко. Такую Каренину необходимо было бы срочнейшим порядком выдумать, коли по нелепой случайности её не воспроизвели бы никогда доселе, до нынешних наших с вами пор…

…а кроме всех прочих достоинств, данная трактовка «Анны Карениной» — это ещё и красивейшее, импозантнейшее идеально авторское и едва ли не совершенно артхаусное кинотворчество. Эклектичное, остроумное и все два часа нарратива очень приятно напоминающее, что кинематограф — одно из самых чарующих высоких искусств. На собственном примере ярко и пронзительно визуализирующих разницу между настоящей чувственной свободой и законсервированной нереальной жизнью внутри общественных рамок и тесного конструктива театрально-социальных подмостков. Где каждый вынужден не от всего сердца любить и чувствовать, но играть необходимые программные роли и нести себя по жизни аккуратно, боясь ненароком дать волю истинному душевному и расплескаться через край…