Отзывы rhanigusto — стр. 6

…волшебная экранизация классического любовного романа…

…«Шери» едко-ироничного британца Стивена Фрирза, как и положено изысканному десерту от кинематографа, приводит в восхищённый трепет уже в момент импровизированного пролога. Закадровый конферансье выразительной артикуляции и лирической колоратуры медовым баритоном окунает заворожённого зрителя в виньеточный культурно-эротический ликбез. Оказывается, французские куртизанки и прочие труженицы рынка вожделенческих услуг с, гхм, альтернативной социальной ответственностью на стыке XIX-ого и XX-ого столетий произвели не вполне и широко заметную, но, тем не менее, вполне осязаемую при близком ознакомлении чувственную революцию. Превратив своё глубоко коммерческое, по сути, занятие в чистейшей огранки высокое искусство. А самым известным из них, так и вовсе удавалось менять наследных принцев и прочих венценосных любовников из титулованных монарших династий континентальной и островной Европы подобно предметам выходного гардероба. И вдохновлять промышленных магнатов с финансовыми воротилами самозабвенно тратить на объекты своего обожания миллионы в первом подвернувшемся ювелирном бутике…

…на этой одновременно тонко волнующей и грациозно смущающей ноте в повествование, словно белоснежные, морозные сливки в чёрный как сама полночь, обжигающий кофе, плавно и нежно вливается элитная парижская куртизанка, обворожительная Лея де Лонваль (…Мишель Пфайффер…). Вплотную приблизившись к собственному полувековому юбилею, но сохранив девичью стройность и стать, ослепительно прекрасная мадемуазель де Лонваль, обзавёвшись за годы упорного труда контрольными пакетами акций топливных мануфактур, роскошным розарием и уютным особнячком, тешит себя мечтами о заслуженном отдыхе в компании озорного, симпатичного и ласкового жиголо…

…по воле лукавого случая, искомый адюльтер находится совсем рядом. Это молодой отрок ещё одной жрицы любви, отставной теперь уже и расплывшейся всем силуэтом мадам Шарлотты Пелу (…Кэти Бэйтс…). С карикатурно-абсурдистскими повадками кэрролловской Королевы Червей, истерическим по любому поводу хохотом, сумасбродными не к месту остротами и пошловатым, издевательским зубоскальством. Смазливый как девица её наследник зовётся Фредом Пелу (…Руперт Френд…), прозывается андрогинным поименованием «Шери», наделён насмешливой юношеской грацией, длинными махровыми ресницами, шелковистым печальным взором и изысканной «форельной» изогнутостью томных глаз. Он одновременно избалован и одинок, развратен и никогда не знал настоящей любви. Зародившийся как дружеский шуточный каприз, роман Леи и Шери перерастает в глубочайшую чувственную влюблённость с магнетической привязанностью, затягиваясь на долгие шесть лет. До того момента, когда грезящая внуками Шарлотта провоцирует нарочито принудительную женитьбу Фреда. Но даже подвергаясь подобным ограничениям, взаимная симпатия и преданность Шери и Леи друг к другу не позволяет ни нарушить, ни оборвать связавшую их близость чувств…

…живой классик британского кинематографа Фрирз поставил свою дивную, как летнее сновидение под бесконечно звёздным небом и нарядную, словно живописное полотно красочной венецианской ярмарки, «Шери» в 2009-ом по роману французской мастерицы слова и пера, фривольной гедонистки, творившей под изящно кратким псевдонимом Колетт аккурат во времена той самой прекрасной эпохи на стыке веков. Режиссёрский гений из тончайших, невесомых нитей увлекательности, сопереживания и душевности соткал костюмную мелодраму о превратностях настоящих и искренних чувств невыразимо легко и в лучших традициях искуснейшей выделки любовных романов. Да ещё и сделал это так, что результатом творения из демиургического небытия возникла живая и очаровательная сказка для взрослых. С доподлинной невыдуманности грациозными замками, полными светлых и радостных мечтаний. С коварной мрачности и головокружительной высоты башнями, скрывающими угрюмые тайны и прекрасных дев в невольном заточении. С дремучими и призрачными бескрайними топями и светло-золотистыми безмятежными рощами. Раньше на желтовато-песочных пергаментных свитках о таких местах художники-картографы делали завитушечные пометки о том, что, дескать, именно здесь и водятся жар-птицы, огнедышащие змеи, чародеи и эльфы, волшебники и единороги. А истинные витязи на просторах этих сказочных земель завсегда и с беззаветной смелостью бросают вызов любым опасностям и авантюрам ради своих возлюбленных сердечных избранниц, предназначенных им самой судьбой. И если вы никогда в подобные романтические истории не верили — самое время добавить в личный список просмотра именно ленту «Шери». Вот увидите, чудеса всё-таки обязательно случаются. Как по обе стороны киноэкрана, так и снаружи хрустящих от вожделения книжных страниц. В них нужно просто поверить…

…непередаваемо изящный ретро-политический детектив…

…в прямом и директивном пересказе «Статский советникъ» Никиты Сергеича Михалкова может показаться весьма трудновпитываемым политико-детективным мракобесием. Судите сами. В вышедшем изнутри известнейшей бестселлерной литературы гениального писателя Бориса Акунина о похождениях аристократичного сыскаря и тайного агента Эраста Петровича Фандорина, сложносочинённом кинематографическом междупутье 2005-ого целиком и полностью всю сто девяносто и одну экранную минуту режиссёрской версии здесь кишмя кишат герои и злодеи, заговоры и сговоры, подпольщики и сочувствующие, шпионы и провокаторы, предатели и конспираторы. Всюду, куда взор не кинь — сплошь приходиться натыкаться на правды официозные, версии установленные, факты пристрастные, группы террористические и истины революционные. У управляемого Михалковым вручную молодого и не вполне ещё заслуженного режиссёра Филиппа Янковского получилось вплотную приблизиться, едва ли не за малым нос к носу практически, к филигранно выверенному бумажному акунинскому первоисточнику. У рекомого маститого литератора завсегда и в каждом творении фандоринского цикла присутствует цельный ворох великолепно выписанных персонажей и происходящих с их участием событий. И втиснуть подобное сугубо книжное роскошество в заведомо более скоротечный кинотеатральный формат — взаправдашний режиссёрский подвиг. Стоящий как минимум восторженных поздравлений и многократных упоённых пересмотров единственной на текущий момент визуальной реализации «Статского…»…

…хотя и номинально, казалось бы, мэтр Михалков режиссёрское кресло уступил младшему Янковскому, для себя обозначив всего только «сдержанные» обязанности генерального продюсера, художественного руководителя и исполнителя одной из главнейших ролей картины — коварного генерала Пожарского — характерно-профессиональный, мастерский отпечаток ведомственной михалковской студии кинотворчества «ТриТэ» в «Статском…» виден временами даже и, что называется, с широко закрытыми зрительскими глазами. Авторская компетенция и искушённость с прибавкой в уравнение ленты созвездия знаменитейших и даровитейших актёров неминуемо превратилась в превосходное и незабываемое экранное действо…

…персонажа Фандорина здесь поистине блистательно сыграл великолепный Олег Меньшиков. Задача конвертации книжного персонажа выполнена попросту идеально. Статский советник Эраст Петрович сотворился в картине чистейшим и подлинным аристократом, не подвластным никаким чрезмерно суетливым веяниям эмоциональных и треволнительных порывов. Именно таков Фандорин в бумажном оригинале, одинаково хладнокровно справляющийся и с неудачами, и с победами. Профессионал и специалист, которого невозможно выбить из колеи или обескуражить. Сам создатель — Борис Акунин — в одном из интервью проговаривался, что именно Олег Меньшиков, в его авторском измышлении, наиболее совершенно вписывается в рамки, заданные для известного выдуманного детективного героя. Террорист, революционер и бомбист Григорий Гринберг по прозвищу «Грин» у Константина Хабенского как и должно — холоден, умён, расчётлив и в необходимой мере отчаян. Взбалмошная, эмоциональная и чувственная Эсфирь Литвинова, изящная любовница Фандорина, исполнена актрисой Эмилией Спивак прямо на загляденье. Жандармского отдельного корпуса полковник Бурчинский (…Фёдор Бондарчук…), генерал-губернатор и князь Долгорукий (…Олег Табаков…), начальник полицмейстерских агентов Мыльников (…Михаил Ефремов…), налётчик Богоявленский по кличке «Козырь» (…Владимир Машков…) — абсолютно все главные герои неподражаемы и великолепны. Но венчает, возглавляет и за малым разве только не затмевает, естественно, всю эту талантливую плеяду — пребывающий на полной самоотдаче и вершине лицедейского мастерства Никита Сергеич Михалков со своим подлым и сноровистыми, несколько карикатурным Пожарским. При появлении этого персонажа от экрана решительно даже на долю секунды невозможно отвести восторженного взгляда. И в этом идеальное совпадение с первоидеей, ведь измерение «Статского…» — вовсе не экшен, здесь весомость определяется в первую очередь сильной персонажецентричностью и характерностью…

…великолепна, нужно отдать должное, в ленте операторская работа. Изображение живо и натурально играет красками, фоновой ретушью и пересветами. Необходимо разнообразны цветовые гаммы и их решения. Появление на экране революционеров высветлено в холодных, мрачновато-синих и угрюмо-серых тонах, всё вокруг них пронизано сумрачным холодом. При Фандорине действие окрашено оказывается по большей части нейтрально, сдержанно и успокаивающе. Государственные и имперские покои пресыщены тёплыми, светлыми тонами концентрированной насыщенности. Пёстрая свежесть царских контор и присутственных мест ориентирует зрителя на оптимистический, весёлый настрой. На противовесе места явки террористов вмораживают зрителя в разрушительный и упаднический уклад…

…«Статский советникъ» — напряжённая, сногсшибательно срежиссированная, аппетитно снятая и поставленная, интеллектуальная детективная история с восхитительной мерой серьёзности, юмора и романтики. Кинематографический рассказ, безмерно приятный во всех ракурсах — внутри и анфас, в профиль и снаружи. Единственный доподлинно известный минус в котором — настоятельная рекомендация к просмотру именно телевизионной, расширенной режиссёрской версии. На более чем шесть десятков минут более длительной, а значит — гораздо более полной и дарящей ещё больше времени для наслаждения этой поистине самой лучшей сегодня интерпретацией романов Бориса Акунина. Ведь это же и есть самое настоящее волшебство, когда на экране и в зрительском восприятии неожиданно, но так необходимо ожидаемо расцветают и оживают колоритные герои и талантливые рукописные истории, любовь, азарт и страсть, преступление и наказание, благородные порывы, идейные необходимости и обыкновенно повседневные, но необычайно важные человеческие чувства…

…криминальная и поучительная повесть о героях нашего времени…

…завязка сюжета пятнадцатисерийной, в почти семьсот пятьдесят минут экранного хронометража телевизионной новеллы «Бригада» 2002-ого выписана режиссёром Алексеем Сидоровым с явной оглядкой на общие уложения и почти в полный рост по архетипическим лекалам культовой нарративной хрестоматии «Тысячеликий герой» американского исследователя сравнительной мифологии Джозефа Кэмпбелла. Трудно представить более «классическую» фабульную интригу, чем месть, которая преследует преступление. Александр Николаевич Белов (…Сергей Безруков…), по всем выписанным штатовским профессором ещё в далёком 1923-ем году структурным шаблонам, совершает мономифическое путешествие в несколько этапов. Он, как настоящий герой эпоса и предания, получает героический же вызов на противоборство с самими силами стихий — смертельным водоворотом эпохи лихих отечественных девяностых. Интуитивно ведомый антагонистической элементально-противостоящей сущностью отставного оперуполномоченного Владимира Евгеньевича Каверина (…Андрей Панин…), направляемый сугубо отрицательными назиданиями почти сверхъестественного наставника из КГБ-ФСБ Игоря Леонидовича Введенского (…Алексей Кравченко…) и поддерживаемый помощью союзников Холмогорова, Пчёлкина и Филатова (…Дюжев, Майков и Вдовиченков соответственно…) герой проходит сквозь необходимые суровые испытания. В финале сталкиваясь с наиболее тяжёлым из них — трагической смертельной потерей. Приняв которую, он вынужденно проходит через метафорическую смерть и воскресение, получая заслуженную награду возвращения в привычный мир и обретения жизненного счастья и душевного умиротворения со своей возлюбленной Ольгой (…Екатерина Гусева…)…

…выбранный форматный телеподход неизбежно приводит к определённой пространности, избыточности и неспешности повествования. Большое количество сюжетных отступлений и растянутых общих планов, вкупе с нарезкой картины на сорокаминутные пассажи (…без учёта перехлёстывающих сцен предыдущих серий, вступительных и завершающих титров…), в известной мере не вполне идут на пользу общему крайне позитивному впечатлению от творения Алексея Сидорова. Что правда, учитывая самый факт первой и дебютной работы в качестве режиссёра и сценариста, его «Бригада» выглядит величественно и респектабельно. Смотрясь более чем достойно и с впечатляющим уровнем профессионализма. Находясь и сегодня, спустя почти два десятилетия со дня премьерного показа, на недостижимой для подавляющей части отечественной телевизионной продукции высоте…

…ещё одна заведомая слагаемая успеха ленты состоит в том, что за показной, по серьёзному проникновению в суть, историей о пресловутой романтизации криминального мира, в «Бригаде» к удивлению, просматриваются темы не столько смелые или крамольные для публичного обозрения, но и довольно табуированные даже в сегодняшние дни всеобщей показной толерантности, терпимости и свободы выражения мыслей и смыслов. Преступники здесь — да, безусловно, демонстрируются с ярко выраженными и легко считываемыми отрицательными ударениями. Несмотря на выпуклость их ситуативно-жизненных принципов-«понятий». Но и безликие, безымянные в основной своей серой массе сотрудники-спецслужбисты, руководствующиеся исключительной «государственной целесообразностью», включающей в себя аморальное с обывательской и общечеловеческой точек зрения кураторство и культивирование организованных преступных сообществ, сбыт и распространение наркотиков и поставки тяжёлого вооружения чеченским боевикам-повстанцам, с полным, практически, отсутствием рефлексии по всем этим поводам, не настраивают зрителя на слишком уж сопереживающий лад. Это если не брать во внимание сущие мелочи, навроде многочисленных сцен с употреблением тяжёлых наркотических веществ, крепкого спиртного, обнажёнкой, насилием и курением. И при осознании того факта, что «Бригада» шла на экранах в момент премьеры без определённых возрастных ограничений и в самый широкодоступный в том числе и для несовершеннолетних зрителей по временным параметрам прайм-тайм…

…но, к чести и заслугам режиссёрского, постановочного и актёрского составов, из подобных жанровых ограничений «Бригада» выходит попросту блестяще. Не слишком самобытная сюжетная канва — а лента даже по открытому признанию создателя Алексея Сидорова является русским оммажем «Крёстному отцу» Копполы, «Однажды в Америке» Леоне и классическому гангстерскому триллеру «Лицо со шрамом» — за счёт удачного и уместного внедрения незаметных на первый взгляд, но уверенно добавляющих картине новые грани и дополнительные измерения мельчайших штрихов и «незначительных» уточнений, композиция «Бригады» приобретает совершенно незабываемую глубину и приятную яркость полутонов. Сглаживая тем самым основные сверхконтрастные контуры жестокого и кровавого противостояния персонажей Безрукова и Панина. Ослепительный игровой дуэт которых, как ни грустно подобное осознавать, переместил и сдвинул на второй план почти всех остальных «бригадных» героев. В том числе затеняя и удивительные находки в лице ослепляюще настоящей, прочувствованной Ольги Суриковой, блестяще сыгранной Екатериной Гусевой и превосходного трагикомичного образа, созданного для Космоса Холмогорова талантом Дмитрия Дюжева…

…по сведению же общего баланса между брутто и нетто, у «Бригады» закономерно растворяется пропагандистское позиционное акцентирование ленты в качестве «…ещё одного сериала про ментов и бандитов…». Таковым образчиком лента уж никак не является. «Профессии» и иные видовые разновидности «занятости» здешних персонажей отражаются режиссёром лишь как некое ситуационное условие. На фоне которого наиболее чисто и прозрачно выражен внутренний выбор каждого. Неумолимо и резко просматривается степень ответственности за все свои жизненные шаги, за судьбы тех, кто любим, незаменим и по-настоящему дорог. И какую высокую цену порой приходится платить за этот самый выбор и его последствия. Но есть ли цена, слишком высокая за настоящие чувства? За истинную симпатию, привязанность, любовь в конце концов? Ответы на эти вопросы «Бригада» даёт однозначный — слишком больших затрат при истинности и взаимности чувств нет. Да и быть никогда не могло. И впредь нипочём не станет. Ведь на этой одномоментно простой и неизмеримо глубокой основе построена вся жизнь человеческая. Все наши мечты, надежды, поступки и чаянья. Перефразируя легендарного персонажа Леонида Фёдоровича Быкова: «Бандиты, чекисты и разборки — это всё преходяще, а истинные чувства — вечны!»…

…«Маэстро», пусть врежет оркестр «Смуглянку»!..

…сегодня даже сдержанный пересказ основных сюжетных увертюр быковского бессмертного творения «В бой идут одни «старики» может обнаружить в рецензенте некоторую, пользуясь цитатологической фразой изнутри самой ленты, эстетическую, гхм, недоразвитость. Отметить стоит лишь один общий и весьма косвенно освещаемый в картине исторический факт. Действие «…Стариков» имеет место быть во второй половине 1943-го года на берегах украинского Днепра во время четырёхмесячного проведения Вооружёнными силами Советского Союза ряда взаимосвязанных стратегических операций по освобождению Левобережной Украины от нацистских захватчиков, в результате получивших общее название — Битва за Днепр. С обеих сторон задействовано оказалось более четырёх миллионов человек личного состава, почти шестьдесят пять тысяч артиллерийских орудий, свыше пяти тысяч танков и без малого шесть тысяч единиц авиатехники. Линия фронта операции растянулась на семь с половиной сотен километров. Силами Красной Армии с огромными потерями, ценой буквально многих сотен тысяч человеческих жизней было создано несколько оперативных плацдармов на правом берегу. И также была освобождена столица Украины — стольный град Киев. Битва за Днепр исторически признана одним из наиболее крупных сражений в мировой военной истории…

…сегодня, спустя несколько десятилетий абсолютного и безоговорочного культового, триумфального шествия на наших экранах «…Стариков», довольно нелегко принимать и анализировать мотивы руководства Министерства культуры Украины, которым аккурат на премьерном показе в конце декабря 1973-ого, лента не понравилась настолько, что была отправлена «в архив» до самого выхода в широкий всесоветский прокат в августе будущего года. Представители украинского Минкульта с упорством и рвением, достойным куда как лучшего приспособления, ни в какую не желали видеть в Леониде Быкове даровитейшего режиссёра-постановщика. Странным образом признавая при том его успехи в актёрском амплуа. Тем не менее и вопреки всему, выйдя на широкий киноэкран ближе к концу 74-ого, «…Старики» совокупно собирают на сеансах практически сорок пять миллионов одних только советских зрителей. И занимают по итогам года четвёртую прокатную строчку. Превращаясь почти сразу в одну из самых лучших и востребованных СССР-овских лент о Великой Отечественной…

…«В бой идут одни «старики» — невероятно душевный, одновременно с этим весьма грустный и всё-таки очень весёлый киноопыт. Композиционно творение Леонида Быкова это трагикомедия с огромной долей музыкальной составляющей и лёгкими вкраплениями водевиля. Трагикомичность пронизывает не столько всё общесюжетное повествование, но и истории всех по отдельности персонажей. Все они по-своему ироничны, но трагично-печальные элементы присутствуют в всех образах ленты. Главный и центральный из них — Алексей «Маэстро» Титаренко, лётчик-ас, гроза фашистского Люфтваффе и худрук импровизированного аматорского лётно-песенного коллектива. Который одинаково болеет и заботится обо всех своих отрядных подчинённых. А их потерю принимает незаживающими ранами на своё многострадальное сердце, высекая их в душе подобно счётным звёздам сбитый врагов на фюзеляже боевого самолёта. Трагичен «отважный трус» Сергей Скворцов, в конце фильма совершающий самопожертвенный подвиг, направив себе на погибель падающую машину на вражеские железнодорожные составы. Да и все драматические потери картины — от влюблённого «Ромео» Сагдуллаева до «Смуглянки» Щедронова — вызывают неподдельную горечь…

…по ознакомлению оглушительный стартовый и последующий долговременный фурор отнюдь не кажется и вообще не представляется чем-то удивительно-неожиданным. Очарование, бодрость духа и оптимистичность, излучаемая каждым персонажем по отдельности, всеми скопом и в первую очередь — самим Леонидом Быковым, вынесенные во главу смыслов в противовес трагичности событий и судеб, вызывают уверенность в неизбывном торжестве самой жизни. В её неуничтожимости вопреки безнадёжности, фатальности и драматизме происходящих страшных событий того времени. И именно это радостное ощущение светлого жизнелюбия привлекало, привлекает и наверняка будет привлекать зрителей к картине Быкова. Оно же, общее ясное и светоносное наполнение, превратило «…Стариков» в ленту-традицию, без которой торжество Великой Победы каждого 9-ого мая радикально потеряет львиную долю особенной своей возвышенности и долгожданности. Ведь если не будет показана эта авиационно-песенная нетленка, настроение этого памятного дня серьёзнейшим и печальнейшим образом может омрачиться. Потому как всё, в принципе, преходящее. А вечна одна лишь только музыка гениального быковского шедевра…

…отрезвляюще злободневный, эпическо-эпохальный киноиллюзион…

…исполинская жизненная драма «Жила-была одна баба» режиссёра Андрея Смирнова, вышедшея на экраны в 2011-ом, охватывает один из самых мрачных, трагических и вместе с тем наиболее грандиозных по важности периодов новейшей истории русских земель. Действие происходит, в частности, на территории одного из уездов тогдашней Тамбовской губернии. В достаточно короткий даже по меркам человеческого бытия срок — лента фрагментарными наплывами через год-два на третий покрывает временной промежуток между 1909-ым и 1921-ым годами — перед зрителями в череду и шеренгу выстраиваются эпохальные, кровавые и ужасающие вехи начала двадцатого столетия. Первая мировая война, большевистско-коммунистская социалистическая революция, продразвёрстка, Гражданская война и так называемый «Антоновский мятеж» — Тамбовское восстание зелёных партизан под руководством члена партии социалистов-революционеров Александра Антонова. Между всеми этими двенадцатью прожитыми годами и вседержавно-тектоническими сдвигами, в самом эпицентре повествования — крестьянская молодка, мать двоих детей и трижды вдова Варвара (…Дарья Екамасова…). Которая у Смирнова становится не просто пассивной наблюдательницей, но невольной участницей и жертвой крушения своей судьбы, собственной жизни и всей целиком Российской империи. Варвару сбитую и скуластую, с васильковыми глазами выдают замуж в зажиточную кулацкую хату. Слезливая истерика на свадьбе предваряет побои, унижения, многочисленные изнасилования и следующие за всем этим очередные побои. Мужланы калейдоскопически сменяются, властные структуры в сотрясаемой государственническими катаклизмами погибающей державе — тоже. И страна, и девушка вскоре смирятся со всеми описанными ужасами. Лента окончится разгромом Тамбовского восстания, да и самой Гражданской войны. Народные бунты сойдут на нет. И злосчастная Варвара, пару первых раз поддавшись соблазну сопротивления, научится воспринимать неизбежность насилия смирно, горько и насколько возможно безучастно.…

…Андрей Смирнов в своей «…Бабе» в декорациях одной крохотной тамбовской деревеньки мастерскими, скрупулёзными, исполненными непередаваемой трепетности к мельчайшим деталям штрихами воссоздаёт и с замиранием сердца реконструирует масштабнейшее историческое полотно. Запечатлев на нём не лубочную, отлакированную статику, но сочную и выпуклую жизнь обычных людей того сурового времени. Православный русский крестьянин, воспетый классиками литературы, бесследно исчез на протяжении всего пары десятилетий при трансформации погибающей царской России в Страну победившего социализма. А сама мужицко-хлеборобная отчизна отождествлена здесь с мифологическим и легендарным Китеж-градом, траурно, горестно, протяжно и неумолимо погружаемая в мутные воды сгинувшей в веках истории. И эта скорбно щемящая трагедия изображена режиссёром трезво, сдержанно, но невыносимо горько, без ненужного прекраснодушия и излишней сентиментальности. Вся русская земля тут — та самая «одна баба»: тёмная и невежественная мученица, на протяжении всей ленты не способная уразуметь, за какие прегрешения ей назначена подобная доля. А по пересечении умозрительного экватора картины — даже прекращающая таким вопросом и в мыслях уже задаваться…

…колоссальный замах, отнюдь не на медную копейку, а как раз-таки на полновесный червонного золота рубль, на подобную эсхатологическую историко-этнографическую эпопею может оказаться под силу далеко не каждому профессиональному постановщику. Хотя бы и весьма матёрому. На момент написания этих строк, никого практически, окромя Никиты Сергеича нашего Михалкова, уличённым в грамотном подходе к подобному замечен не был. С картиной Смирнова всё в плане масштабности и серьёзности подхода, к счастливому удивлению и огромному облегчению, находится на достойной уважения высоте. Сам процесс съёмок занял более четырёх лет. В картине было задействовано свыше двух сотен профессиональных актёров. Из них только первейшей кинотворческой величины — Алексей Серебряков, Максим Аверин, Роман Мадянов, Всеволод Шиловский и даже настоящий Юра Шевчук в роли песнопевчего командира одного из антоновских отрядов…

…Андрею Смирнову удалось по нынешним сугубо продюсерским, кассовым и блокбастерным временам отчасти невероятное. Показать дореволюционную Российскую империю не лощёной дворянско-офицерской фреской, но языческой, жутковатой и пугающей, невыразимо прекрасной в своей первозданной красоте бытовой доиндустриальной повседневностью. Создатель «…Бабы» целиком осознанно отстраняется от упрощающих обобщений и ставит во главу угла живых, обыкновенных людей. В результате лента обретается на восприятии не всеобъемлющей кино-росписью о страданиях земель русских, но предельно личной, приватной и интимной жизнеописательной повестью. Со всеми очень простыми и оттого наиболее важными её, жизни, событиями. Рождением и смертью, зверствами и милосердием, разрушением и созиданием, греховностью и покаянием, жестокостью, чванством, радостью и, конечно же — любовью. И, следовательно и закономерно, невзирая на дотошно воскрешённый музыкальный стиль говора всех без исключения персонажей, «Жила-была одна баба» не про ажурную фольклористику, аляповатую протопатриотичность или заунывное буквоедство. Лента Смирнова прямая и очевидная, и от этого пробирающая своей реальной всамделишностью до глубины души. Невозможных, для нашего времени, достоинств кинопродукция и редкостной красоты киноповесть…

…ещё до просмотра можно было бы посетовать, что подобное нынче способен отснять только заграничный кинодел Мэл Гибсон с его «Страстями Христовыми» и «Апокалипсисом». Но уже после первых пары десятков минут местного хронометража становится абсолютно ясно — нашлось-таки его, гибсоновское гиперреалистичное, честно-безжалостное, своеобразное отечественное отражение — Андрей Сергеевич Смирнов. А его «Жила-была одна баба» — потешная только по своему названию, но никак не по совокупности собственных слагаемых. Это не просто первая за долгие и долгие годы художественная лента о тех мрачных и малоизвестных событиях, но ещё и одно из лучших кинематографических упражнений, от которых можно получить настолько много эмоций, впечатлений, моралей и эстетических наслаждений, насколько зрительское сознание с этой стороны киноэкрана вообще способно их в себя вместить. «…Баба» — аллегорическая, одномоментно ёмкая и пространная пастораль, единственная в своём роде. Такое, что называется — отлить бы в бронзе и установить на почётный постамент. И лучше, наверное, даже в серебре…

…удивительная, бесшабашно-переливающаяся космическая чехарда…

…обобщённо-краткое знание, а уж тем паче весьма беглое ознакомление с зачаточными основами сюжетных перипетий самого распоследнейшего на момент написания этих строк люкобессоновского экранного детища под названием «Валериан и город тысячи планет» неспособно не только помочь зрителю влиться в этот токсично-кислотный кинематографический калейдоскоп, но и даже на сколь-нибудь вменяемом уровне прояснить сложившуюся внутри ленты нарративную диспозицию. Хотя, впрочем — традиция, чего уж там. Без этого теперь никак, так что не обессудьте…

…довольно далёкое будущее. Человечество не просто свободно путешествует в космическом пространстве и устанавливает прямые контакты с многими сотнями инопланетных видов, но и построило межгалактическую трансвселенскую станцию в виде непомерно разрастающегося в геометрической прогрессии хабитата с явно выраженными ООН-овскими ухватками. Валериан (…Дейн Дехан…) и Лорелин (…Кара Делевинь…) — специальные правительственные агенты на службе Объединённой человеческой федерации, которым поручено решить проблему аномальной зоны, внезапно возникшей в самом центре архиважной станции. Жанр «Валериана…» — нежно любимая Бессоном космоопера, до диамантового сияния в самом лучшем из смыслов отшлифованная и огранённая ещё в незабвенном «Пятом элементе» двадцатилетней давности. Посему, в ходе расследования, конечно же, выясниться, что остервенело беспринципное насквозь коррумпированное начальство многое скрывает. В том числе, например, и намеренного характера акт геноцида шести миллионов гуманоидов доиндустриальной цивилизации на одной из заштатных планет…

…хотя всё это сюжетное и сценарное действо бесспорно отработано Бессоном на отлично, «Валериан…» невероятно ценен, в принципе, тем же, чем и упомянутый выше по течению ревьюэ «…Элемент». Только вот, чтоб представить и осознать всю степень такого коррелятивного сравнения, нужно сумасбродство его, «Пятого элемента», помножить, наверное, как минимум на пять. Ибо выглядит и смотрится нынешняя картина гениального французского визуализатора от кинематографа бессовестно, до полного восторга великолепно. Сто семьдесят семь миллионов американских долларов не просто пошли впрок. Космические пасторали с умопомрачительной красоты пульсарами, лунами и туманностями словно только что вышли в явь из самых романтичных грёз. Захватывающие дух планетарные пейзажи против всех условностей и непомерных концентраций силы воли натурально вышибают из зрительских тушек слёзы умиления. А чудесатые и очаровательные обитатели далёких-далёких галактик с глазами в непредсказуемых местах и аквариумами на месте желудков заставляют даже самых инертных и индифферентных к фантастическим допущениям в кинематографе скептиков потворствовать глубинному и почти ребячливому внутреннему инстинкту познания и изумления…

…не меньше по значимости вышла и ещё одна, чувственно-романтическая находка картины. Несочетаемая и восхитительная экранная пара — спецагент Валериан и его шустрая напарница Лорелин — едва появляясь в кадре, тут же вплетает в сюжетное полотно нечто среднее между зрелыми, чувственными любовными взаимоотношениями и горячечной гормональной перепалкой шестнадцатилетних подростков. Радужно-райский апокалипсис спецэффектов и мгновенно происходящих событий, тем временем, ни на секунду не оставляет героев наедине со зрителем — едва натянув бикини и гавайскую рубаху, влюблённые агенты понарошку бранясь и трогательно нежничая друг с другом сразу же попадают, допустим, на секретную сходку по контрабанде маленького, кислотного колера броненосца с умильными глазками. Каковой, простите, забавно пыжась испражняется девичьими серьгами и энергетическими жемчужинами в двадцать мегатонн каждая. И такое или полностью подобное творится здесь натурально каждые несколько минут…

…но главное достоинство и режиссёрский успех «Валериана…» не совсем в сверхяркости картинки и жизнерадостной инфантильной истерике, которой заполнена всякая наугад выбранная пятиминутка местного хронометража. И даже не в ласковых и настоящих взаимных чувствах, коими наполняют друг друга персонажи Дейна Дехана и Кары Делевинь. А в размашистости авторской фантазии. В неукротимости режиссёрских идей и подходов. В щедром, неудержимом остроумии, наконец. И если зрительская душа требует фейерверка протяжённостью в цельных сто тридцать семь минут реального времени — ярмарочный и игривый, восхитительный и самозабвенный, хмельной и зажигательный бессоновский «Валериан и город тысячи планет» придётся к столу как нельзя лучше. Ведь здесь сам киноэкран, кажется, смотрит на нас чарующим, немигающим, гипнотическим взором. Убеждая поверить, что где-то там, где небо всё ещё чуть ближе к звёздной фиалковой синеве, есть божественно-лазурный океанский прибой со сказочными медными пляжами и элегантными жемчужнокожими гуманоидами. Которые всегда веселы и улыбчивы, приветственно и искренне подносят раскрытую ладонь ко лбу и радостно произносят свою чудную и милую, крылатую теперь уже здравицу «мэлойне»…

…шокирующе-реальное представление главного библейского уложения…

…«Страсти Христовы» Мэла Гибсона — это экранизация примерно двенадцати последних часов из жизни Иисуса из Назарета. Это глубокая, сложная, переполненная многочисленными внутрисюжетными отступлениями, многообразная и глубокомысленная двухчасовая киноэпопея, вдохновением для которой послужила Книга Книг, самое сокровенное писание для более чем одного миллиарда жителей нашей планеты. Это лента, которая ни в чём не смеет перечить священному оригиналу. Австралиец Гибсон здесь отнюдь не актёрствует, а совсем наоборот — блистает впечатляющими высотами искусства режиссуры. Он берёт в руки Евангелие и слог за слогом, строфу за строфой, аккуратно, трепетно и бережно, но поистине решительно и бескомпромиссно переносит из сакральных текстов на киноплёнку все ветхозаветные страдания и всю боль, целиком и до капли. Изображая в своём творении всё искупление и всё покаяние, которые во «Страстях…» обильными, нескончаемыми потоками с самого момента выхода в далёком теперь уже 2004-ом и по сей день омывают зрительские экраны, буквально перехлёстывая через край…

…перед первичным ознакомлением, равно как и приступая к детальному анализу или разбору подотчётного творения Мэла Гибсона, стоит задаться одним предельно важным вопросом. С каким намерением вообще можно озадачить себя целью просмотра «Страстей Христовых»? Совершенно точно не для того, чтобы не тратить силы и время на молитвы и чтение Библии, нет. Экранный нарратив — не вполне то место, откуда следует ожидать настоящих и истинных духовных откровений. Здесь, в кинематографе, есть вольная пространственная вольница для приятного времяпрепровождения, получения острых и волнующих импрессий. Но вот как раз в таком, потребительском ракурсе лента и гарантирует искомый зрителем результат не просто на все сто, но даже и с лёгким, скользящим пресыщением…

…и вот из них, из предоставляемых лентой выдающихся визионерских достоинств, и ещё из грамотного маркетинга, заслуг картины ничуть не умаляющего, а только лишь усиливая их, достоинства, и подчёркивая, можно довольно точно сложить для себя все составляющие настолько феноменального кассового успеха «Страстей…». Лента берёт из рукописного Ветхого Завета все события и предшествовавшие, и ставшие частью и сутью канонического библейского Распятия. Сдабривает рекомое необходимой дозой судьбоносных флэшбеков в прошлое общехристианского Мессии, и преподносит пред зрительские очи всё означенное предельно натуралистично и неизмеримо концентрированно. С редчайшей возможностью спроецировать все Христовы страдания на самих себя. Иисуса на экране подвергают настолько длительным, реалистично-физиологическим, болезненным и мучительным актам насилия, истязания и членовредительства, что без малого каждый вменяемый просмотрщик «Страстей…» ближе ко второй половине хронометража неумолимо начинает чувствовать на себе боль терзаемого Пророка. И если уж и не в полной мере как свою собственную, то на недостижимой доселе для обычного кинотворчества высоте. Безусловно, душевным мукам, сомнениям и метаниям Спасителя в картине Гибсона тоже уделено должное внимание. Но именно телесных страданий здесь всё-таки несоизмеримо больше. Камера практически впивается в чрезвычайно долгие и протяжные сцены с изуверскими побоями Христа римскими палачами-легионерами, выдавая ракурсы, исполненные одновременно гиперреалистичного натурализма и высокохудожественной театральности. Соединяя воедино ирреальный гротеск с всамделишними пытками. Невыразимой гипнотикой происходящего на экране лишая зрителя возможности окончить созерцание данного кошмара наяву и банально, по-человечески отвернуться…

…по отношению ко всей ста двадцати минутной продолжительности «Страстей…» по эту сторону киноэкрана формируется стойкое впечатление, словно это документальные съёмки, невесть как сохранившиеся на протяжении более чем двух тысячелетий, случайно пришедшая в наше время запись прямого эфира с пыльных и раскалённых улиц Древней Иудеи. И здесь авторский замысел по внедрению в полотно картины древнесемитских арамейских наречий и языка имперской метрополии — латыни разворачивается во всей своей совершенной красоте. Переводя ленту из разряда просто отличного кинематографа на высшую оценочную ступень, крайне близкую к шедевральной гениальности…

…«Страсти Христовы» оставляют ни с чем не сравнимое послевкусие, возбуждают в сознании незаурядные размышления. У Гибсона-режиссёра получилось создать не очередной религиозно-исторический блокбастер-боевик, но, да простится это сравнение глубоко и истово верующими, икону от кинематографа. Изумительно простую и невозможно убедительную. Иконописный эффект от происходящего на экране, от взглядов персонажей, словно сошедших с непреложных храмовых фресок, дарует ощущение смотрящему бесконечно двойственное. С одной стороны смотреть «Страсти…» действительно очень тяжело. С момента первого зловещего свиста тяжёлого римского пыточного хлыста и до финальных титров зрителя не покидает чувство, будто это не он смотрит в экран, но безмерно страдающая Богоматерь Мария печальным, медленным, осуждающим и всепрощающим взором вглядывается в самое твоё нутро. Обнажая всякие и любые пороки и страсти. А на стародавней Голгофе тем временем бесконечно долгих двенадцать часов кряду казнят и убивают её родного сына — прошлого, нынешнего и грядущего Иисуса Чудотворца и Искупителя. И если для кого-то всё увиденное послужит источником заново обретённой веры, остаётся лишь с облегчением и надеждой в сердце перефразировать одно из главных смиренно-христианских заповедей-изречений: неисповедимость путей Господних за все две тысячи лет после чудесного Воскресения ещё никто оказался не в силах отменить, либо хотя бы оспорить…

…псевдо-историческая либерально-феминистская мелодрама…

…британский архипелаг середины шестнадцатого столетия. На родину возвращается девятнадцатилетняя Мария Первая Стюарт, ставшая королевой Шотландии спустя шесть суток после своего рождения, в связи с трагической кончиной её отца, короля Якова Пятого Шотландского, которого до смерти задушила глубокая меланхолия, свела в могилу сильнейшая депрессия и окончательно доконала острая дизентерия. Овдовевшая молодая правительница, успевшая уже побывать ещё и владычицей Франции, будучи выданной за Франциска Второго Французского, преставившегося в возрасте семнадцати лет от гангренозного свища в царском ухе, активно претендует не только на свою законную державную вотчину, но и на сопредельный англо-ирландский трон. Притязания рыжеволосой государыни осложняются наличием на оном монархическом седалище живой и большей частью здоровой королевы Елизаветы Первой…

…по нелепой случайной закономерности отечественного прокатного перевода, творение режиссёрши Джози Рурк получило странное поименование «Две королевы». Предполагающее, что внутри нарратива зрителей ожидает равноценное жизнеописание судеб сразу двух правительниц. Оригинальное название данной исторической мелодрамы — «Мария, королева Шотландии», каковое, предельно объективно и до непосредственности дословно передаёт всю суть авторского сценарно-художественного замысла. Ведь, несмотря на наличие в кадре сразу двух талантливых и выразительных молодых исполнительниц — ирландки Сирши Ронан в роли Марии и австралийки Марго Робби, изображающей Елизавету — львиную долю хронометража занимает именно история шотландской королевны…

…и в самой ленте, и в реально существовавшей исторической действительности венценосные двоюродные сёстры вели противоборство не только в делах первейшей государственной важности, но и на более простецком, бытовом уровне. Соперничество затрагивало вопросы привлекательности, смекалки, хитроумия и даже степени успеха в охмурении избранников противоположного пола. Так что вмурованный буквально в историческую ткань сюжетного повествования феминистический манифест по сосредоточенному осмыслению не выглядит таким уж и надуманным. Большая часть предпринимаемых обеими девушками-правительницами шагов в картине легко может быть истолкована зрителем в угоду не столько действий взаимной конфронтации, сколько направленными супротив каждого мужчины обоих королевств. Обе носительницы именитых царственных фамилий на экране непрерывно мучаются и терзаются железными челюстями дремуче-средневекового мужского шовинизма. Это не считая обычных второстепенных страданий от естественных женских проблем: сексуального насилия, жестоких, надменных и бесцеремонных партнёров и бесконечной борьбы за равенство полов…

…основной интригующий и сугубо положительный фокус «Двух королев» в том, что обе заглавные героини не принадлежат ни своему времени, ни царившим тогда нравам и порядкам. Персонажи ленты разговаривают со зрителями экстремально современным языком цифровой эпохи толерантности и торжества насильственной демократизации. Там, где их реальным историческим прототипам приходилось выворачиваться, хитрить, манипулировать и всячески жонглировать понятиями абсолютизации мужского главенства в существовавшей в средние века исключительно патриархальной нравственно-идеологической парадигме, кинематографические Мария и Елизавета открыто, прямо и естественно заявляют об отсутствии желания находится в полновесной мужской собственности…

…и, хотя некоторые детали прямиком прорвались в «Двух королев» из современного координатно-идеологического стереотипного восприятия — лорд Дарнли, например, изменяет королеве Шотландии со своим итальянским референтом, а каждый второй, буквально, кадр переполнен чернокожими, азиатскими и арабской наружности персонажами — все эти «анти-анахронизмы» бережно растворены до приемлемой и не напрягающей прозрачной контурности во вполне себе захватывающей и убедительно красивой истории. В увлекательной сосредоточенности рассказе, который может и не повергнет зрителя в нежный трепет восхищения, но разочарования в затраченном на просмотр времени не вызовет определённо и наверняка. А великолепный дуэт двух талантливых актрис, роскошное костюмирование и отличная работа гримёров станет тому непререкаемым подспорьем…

…лирично-комичные приключения псевдо-узников в пионерлагере…

…два матёрых арестанта вынужденно совершают побег из колонии строгого режима. Первый — Евгений Дмитриевич Кольцов (…Дмитрий Дюжев…), проходящий здесь под кличкой «Мент». Бывший старший оперуполномоченный питерского уголовного розыска, отставной ветеран второй чеченской кампании, случайно убивший сослуживца-взяточника. Волею случая попавший не на спец-зону, куда должно доставлять осужденных сотрудников внутренних органов и прочих нежелательных в обычной тюрьме категорий граждан. Другой — Виктор Сергеевич Сумароков (…Сергей Безруков…), криминальный авторитет с погонялом «Сумрак», хранитель воровского общака, павший жертвой внутренних пенитенциарных разборок криминального элемента в рамках борьбы за власть и сферы влияния данного исправительного учреждения. Побег устраивает боевой товарищ Кольцова, командира спецназа УФСИН Сергей Гагарин (…Алексей Кравченко…) и он же определяет беглых заключённых работать вожатыми в окрестный приозёрный детский лагерь. Там Сумрака и Мента встретит трёхразовое питание, крыша над головой, множество десятилетних детей и, конечно же, миловидная и строгая вожатая Татьяна Павловна Пантелеева (…Алёна Бабенко…). Которая и научит всем необходимым педагогическим приёмам втрескавшегося в неё по самое не могу прожжённого рецидивиста Сумарокова…

…нравственного характера дискуссия о том, стоит ли вообще пропагандировать уголовную среду в сугубо семейном, если не подростково-юношеском кинематографе, на самом деле глубоко риторична. Особенно учитывая печальную статистику со взевозрастающей подверженностью большинства детишек пубертатного периода к чрезмерной увлекаемости блатной романтикой. Хотя, подражание гротескно-нравственным и, чего уж там, предельно идеализированным в лучшем из поведенческих смыслов двум главным героям «Каникул строгого режима» в исполнении Безрукова и Дюжева, неизмеримо лучше, чем копирование манер и ухваток пошловатых персонажей мрачных, глуповатых и кровавых уголовно-криминальных сериалов, коими заполнен донельзя современный телеэфир и тематические, киношной направленности интернет-ресурсы…

…решительно все сюжетные перипетии, да и все актёрско-исполнительские коленца безупречно вписываются в рамки заданной сюрреалистично-абсурдистской комедии нравственного воспитания. Про степень здешней фантасмагории и дераелизации происходящего ярко говорит уже тот самый, изначальный посыл, когда заключенные под водительством «кума» — начальника тюрьмы в звании подполковника федеральной службы исполнения наказаний Николая Филипповича с аллегорической фамилией Вышкин (…Владимир Меньшов…) — ставят спектакль по пушкинской «Сказке о попе и его работнике Балде», с уклоном в традиционность японского театра Кабуки. Само собой и по обыкновению, преобладающая часть юмора картины ориентирована на детскую аудиторию. Но и заставить более взрослую часть зрителей улыбаться и понимающе хмыкать в ответственные моменты просмотра, лента тоже весьма в состоянии…

…«Каникулы строгого режима» получились летним, незамысловатым, но добрым и поучительным киноэтюдом. О людях и для людей. Лишённые, к счастью, обыкновенных нынче вульгарных потуг показать, как здесь умеют снимать ответ всему этому Голливуду. Главный актёрский тандем двух основных персонажей Дюжева и Безрукова смотрится очень и весьма гармонично. Никто по одиночке из них не переигрывает, у обоих есть просто хорошие сольные выходы на экран. А уж когда оба героя вместе, то поток позитива и юмора льётся на зрителей, буквально, рекой. Присутствуют, конечно же, и досадные ляпы, в наличие пара-тройка наигранных сцен. Но на выходе имеем жизнерадостную и трогательная ленту с хорошим и добрым юмором, тёплой атмосферой и тонкими философскими намёками. После знакомства с которой ощущаешь необычную нынче лёгкость и приятность. Что на фоне привычной чернухи или всеобщего слабоумия в современном кинодельчестве дарит «Каникулам…» не просто неоспоримый плюс, а прямо-таки и заслуженный знак отличия: «К просмотру строго обязательно и решительно необходимо!»…

…амурно-тоталитарный мелодраматический ретро-триллер…

…на дворе — самое начало солнечных советских шестидесятых прошлого столетия. В столичном дворце Шёнбрунн нейтрально-австрийской Вены первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв обменивается «дружеским» рукопожатием со своим заклятым геополитическим товарищем, 35-ым президентом Соединительных Штатов Америки Джоном Фицджералдом Кеннеди. А в тёплом и неспешном Крыму под согретые оттепелью коктебельские марочные вина и коньяки весело и радостно цветёт буйным цветом и процветает международная дружба народов. Да не просто себе цветёт, а прямо-таки и всерьёз начинает приносить неожиданные, но вполне в целом ожидаемые плоды. Симпатичная и миленькая, великовозрастная генерал-лейтенанская дочурка Вероника Сергеевна Серова (…Алёна Бабенко…) незапланированно беременеет от горячих и страстных встреч с командировочным кубинским военно-революционным товарищем. Для безопасного аборта срок слишком велик. Но что делать дальше с этим будущим совместным отпрыском таврического полуострова и, соответственно, Острова Свободы, не знает решительно никто: ни советская чернявая мать, ни смугловатый кубинский отец, ни обалдевший от подобного буйства страстей дед-генерал Сергей Вадимович Серов (…Богдан Ступка…), ни приставленный для проведения известной направленности мероприятий в отношении генерала комитетский капитан КГБ СССР Савельев (…Андрей Панин…), ни даже славный сержантик-детдомовец Витя (…Игорь Петренко…), вновь назначенный на ответственную должность генеральского шофёра…

…сюжет, придуманный и воплощённый режиссёром и сценаристом Павлом Чухраем, достаточно, как видится, незатейлив. Послевоенная пора, окутанная крымским светом и теплотой генеральская дача. У генерала одна единственная дочка, которую он воспитал без матери. Хромота Веры сильно смахивает на травматическую и неизлечимую инвалидность, а потому главная задача, да и вообще смысл всей жизни персонажа Богдана Ступки — устроить её, Веры, личную жизнь. Для каковых целей и выписан из столицы переводом молодой и статный, не испорченный военной службой сержантик-шофёр. Для героя же Игоря Петренко «замужество» за дочкой настолько высокопоставленного представителя советского генштаба — единственная возможность сделать реальную карьеру. Но, к величайшему сожалению для всей перспективной этой новоявленной и возможно счастливой семьи, генерал Серов перешёл служебную дорогу кому-то ещё более власть имущему. По сведениям его хорошего друга по фамилии Клименко (…Валерий Баринов…), тоже генерала, но с подзванием «майор», неведомые силы из КГБ готовы пойти на многое, если не на всё, чтобы героя Богдана Ступки скомпрометировать. И вот на этом фоне и раскрываются судьбы и характеры всех заглавных персонажей «Водителя для Веры»…

…благодаря титанической величины актёрам незамысловатая история превращается из простоватой слезоточивой драмы в настоящую притчу страстей. Гениален и великолепен кагебэшный злодей Андрей Панин. Этакий мелкий капитанишка с невероятными полномочиями всесильной Конторы за спиной. Сыгранный им Савельев в одной из заключительных, финальных сцен нежданно для самого себя совершает настоящий подвиг. И этот один только момент способен перекрыть практически все мелкие огрехи киноленты. Но настоящая пробивная сила «Водителя для Веры» — это неприлично талантливый Богдан Ступка. Воплотивший собой здесь настоящего, словно бы родившегося в лампасах, генерала. Сергей Вадимович Серов в его исполнении перетягивает на себя всё внимание зрителя, как находясь внутри кадра, так и пребывая за ним…

…Павлу Чухраю удалось с помощью двух, покойных ныне, к сожалению, гениев актёрской игры, создать великолепное «ретро-кино». В меру добротное и нужными ракурсами простоватое. Сплошняком и везде остро прочувствованное, но и местами вынужденно иезуитское. С элементами триллера, элегии и мелодрамы. С коварными кознями спецслужбистов и сложной, правдивой и жизненной концовкой. Режиссёр не испугался наделить избитые сценарные ходы новыми красками и снял искреннюю, проницательную, задушевную картину. Где несчастная Вера, спрятавшая за внешней стервозностью и озлоблением ранимую и нежную натуру, получит наконец-таки своё, выстраданное и заслуженное, пусть и не такое долгое счастье. Да и зрелище пьяно-обнимающихся высокого советского генерала с простым русским сержантом, слёзно-проникновенно поющих разухабисто-народную, славно-казачью «Любо, братцы, любо…» — тоже дорогого, по правде говоря, стоит…

…мистически-подлинно сочинённый реализм…

…первое продолжение михалковских «Утомлённых солнцем» из отснятой на данный момент двухчастной дилогии, озаглавленное подстрочным индексом «Предстояние», это тот опыт, который не в состоянии подарить зрителю ни одна другая, прочая кинокартина. Сто восемьдесят минут экранного времени. Отсутствие не только прямых или не таковых аналогов, но и попросту любого координатно-кинематографического материала для сравнения. Никита Сергеич сконструировал настоящую хрестоматию времён Великой Отечественной войны. Это при том, что «Предстояние» охватывает только лишь её, войны, первый год — тысяча девятьсот соответственно сорок первый. Можно, конечно же, возразить и не согласиться. Кинотеатральная военная ниша реконструкции периода 1941-1945-ого заполнена уже сейчас, кроме прочего, в достаточных количествах и хорошим, и отличным, и крайне талантливым материалом. Но подобного второй части «Утомлённых…», можно с глубокой уверенностью сказать, доселе ещё не бывало. Здесь есть всё: боевые действия и глубокий тыл, ярое самопожертвование и подлая трусость, робкая боязливость и благородная справедливость. Михалков при внутренней поддержке какого-то непостижимого шестого чувства умудрился снять ленту равно как для молодого, нового поколения адептов сияющих, многомиллионных блокбастеров, так и для других, более зрелых зрителей, чьё восприятие пропитано живой памятью о классических военных кинолентах советского периода…

…и «заочно» расстрелянный комдив Котов (…Никита Михалков…), заменивший лагерную пыль штрафбатовской грязью, воюющий за свою надежду с именем дочери Нади на устах; и его не существующая документально, повзрослевшая дочка (…Надежда Михалкова…), узнавшая, что отец живой и пытающаяся отыскать его на просторах разорённого немецкими оккупантами западе СССР; и переживший попытку самоубийства, изломанный и измученный службой в НКВД полковник теперь уже Дмитрий «Митя» Арсентьев (…Олег Меньшиков…) — все герои здесь одинаково вторичны. Ведущая и заглавная роль «Предстояния» досталась самой Войне. И лишь на её фоне разворачиваются судьбы и раскрываются характеры персонажей. Нынешнее продолжение «Утомлённых солнцем» великолепно держит марку в части отсутствия антагонистического деления и избежания ненужных упрощений. Тут всё так же нет ни строго очерченных «плохих», ни ярко представленных «хороших». А на каверзно-риторический вопрос товарища Сталина (…Максим Суханов…) особист Арсентьев даёт совершенно неуставной, но глубоко жизненный ответ о морально-этическом соотношении чекиста с человеком…

…«Утомлённые солнцем» образца 2010-ого до отказа и во всех отношениях без преувеличений переполнены восхитительными сценарными образами и великолепными актёрскими увертюрами. Валентин Гафт, допустим, тут пожилой еврей-адвокат, читающий по руке уголовный кодекс. А Андрей Панин, к примеру, уже родной брат осуждённого и сосланного в лагеря врага народа, трясущийся практически в падучей при виде сотрудника особых органов. Есть ещё сокамерник Котова Дмитрий Дюжев, бывший майор-танкист Андрей Мерзликин, сотрудник СМЕРШа Сергей Маковецкий, командир баржи Валерий Золотухин, безногий сержант-священник Сергей Гармаш, капризная интиллигенка Мария Шукшина, старлей-сапёр Евгений Стычкин и Алексей Булдаков в роли самого взаправдашнего Семёна Михалыча Будённого. Любой на вскидку персонаж у Михалкова выписан и выдуман до последней запятой, до мельчайшей, крошечной детальки. Здесь нет, да и быть не могло бы второстепенных, эпизодических или маленьких ролей…

…на «Предстоянии» нет ни кричащих ярлыков, ни лощёного глянца. Оно не пересыпано украшениями или ура-патриотизмом. Всё, что зритель в нём увидит — честная правда. До дрожи, до тошноты, до судорожной ломоты в зубах. Правды про бестолковые жертвы и про неподготовленность к войне. Про неискоренимую ложь. Большую и малую, заведомую и неосознанную. Про изуверские приказы и про вынужденные победы. Достигнутые и выполненные не умом и умением, но чудовищными жертвами и смертельным «шапкозакидательством». Обо всём этом Никита Сергеич рассказывает с экрана, совершенно отбросивши толерантность и абсолютно никого не щадя и не подбирая никаких слов. С болью, с бессилием, с бедой, с унижением и с ненавистью. Продолжение «Утомлённых…» не ищет ответа на общий и абстрактный вопрос: «Почему и за что мы воюем?». Но заставляет каждого ответить на сугубо личное и самое тяжёлое из утвердительных вопрошений. В том самом смысле, что — ради чего всё-таки каждому в отдельности и всем из нас вообще действительно стоит сражаться…

…блеск и очарование сказочных мечтаний…

…в несуществующем нынче советском городе Ленинграде в конце восьмидесятых годов двадцатого века жила себе поживала молоденькая жизнерадостная девушка по фамилии Зайцева (…Елена Яковлева…). Жила в маленькой квартирке в одной из сонма однотипных многоэтажек вместе с разведённой матерью. Работала посменно — сутки через трое — медсестрой в близлежащей городской больнице. Была она жизнерадостной, с весёлым норовом, с доброй душой и неизбывным оптимизмом. И всё было бы у неё, как и у всех прочих советских девушек её лет, если бы не одно «но». Её зарплаты медсестры и оклада матери-учительницы, само собой, на то, чтобы быть красивой и с гордо поднятой головой, не хватало. Потому гражданка Зайцева с целью улучшения материального положения в свободное от основной работы время начинает подрабатывать, занимаясь уголовно-наказуемой валютной проституцией…

…в отличие от прочих своих коллежанок по цеху, героине Елены Яковлевой подворачивается неслыханная удача. После одноразовой финансово-интимной связи с верноподданным Королевства Шведского, перспективным, спокойным и талантливым инженером Эдвардом Ларсеном (…Томас Лаустиола, озвученный Александром Белявским…), указанный иностранец внезапно делает ей предложение руки, сердца, кошелька и роскошной личной жилплощади, расположенной на гостеприимном Скандинавском полуострове. Гражданка Зайцева естественно отвечает полным и безоговорочным согласием. Но в откровенном разговоре с матерью сообщает последней, что замужество весьма далеко от истинных чувств и происходит из чистого и рачительного расчёта. Бывшей советской медсестре нестерпимо хочется вырваться из закостенелого «совка» и вкусить всех благ и ценностей овеянной мифами и грёзами западной цивилизации…

…«Интердевочка» режиссёра Петра Тодоровского — это, конечно же, остро-социальная, позднеперестроечная драма. Леонид Парфёнов в своих «Намеднях» как-то назвал эту ленту последним советским блокбастером. И, несмотря на очевидную и напрашивающуюся адекватность подобного определения, у Тодоровского получилось здесь практически невозможное. «Интердевочка» с Еленой Яковлевой, невзирая на откровенно прозападническую фабульную тематику с воспеванием финансовой независимости и красивой жизни, получилась совсем, абсолютно лишённой какой бы то ни было пошлости, и уж тем более — развратности. Создатели непостижимым волевым усилием, очевидно, сняли не пустую и ровную кальку с голливудщины, но по духу и наполнению — именно классическую, советскую в лучшем из смыслов и пониманий, невероятно качественную кинокартину. Настоящее кино, хоть и не с заглавной, но с великолепным внутренним наполнением отличительной, прочувствованной сентиментальности…

…есть в «Интердевочке» и прямой идеолого-экзистенциальный антагонизм: два противополярных, противоестественных друг по отношению к другу социума. Умирающий и разлагающийся уже, неприспособленный для нормальной жизни социализм и лощёная, изобилующая разнообразием западная реальность. Поначалу выбор главной героини представляется донельзя очевидным, и девушка любыми доступными способами старается покинуть Советский Союз. Но, оказавшись лицом к лицу с прагматичным и расчётливым подходом европейцев к жизни, начинает всё сильнее осознавать, насколько ей ближе и роднее более открытые, сопереживательные и добрые соотечественники…

…главная же ценность ленты Тодоровского, по всей видимости, заключается в том, что, несмотря на закрытость и табуированность данной темы, режиссёр оказался способен придать советскому кинематографу новый смысл и образ современной женщины — свободной, самостоятельной, принимающей решения о своей судьбе без оглядки на социальные стереотипы и устоявшиеся суеверия. Эротическая часть нарратива в ленте определённо второстепенна, и призвана лишь подчеркнуть собой обнажённые оттенки реальной жизни. С её, жизни насилием, бытовой рутиной, жизненной неустроенностью и отсутствием видимых и легко прослеживаемых перспектив. Всегда ведь есть опасность поддаться обманчивой лёгкости жизни по течению. Рутинного бытия «как у всех», без опасности быть подвергнутым порицанию окружающих и без принятия самостоятельных решений. И как не уступить спокойному ритму погружения в бытовую трясину? А «Интердевочка» как раз сообщает об обратном. Подчас не просто нужно, а прямо-таки необходимо воспользоваться тем единственным шансом, той уникальной возможностью, предлагаемой самой жизнью лично и персонально тебе. Ведь именно в этом суть радости самопознания, которое и способно привести к такому желанному чувству внутренней гармонии и простого человеческого счастья. В том, как водится, и состоит авторское наставление…

…вещественное доказательство превосходного кинематографа…

…в преддверии Второй мировой войны во Французской колониальной империи на индокитайском полуострове аристократичная колонизаторша и хозяйка плантаций каучуковых деревьев Элиана (…Катрин Денёв…) занимается воспитанием своей приёмной дочери и, по совместительству, весьма состоятельной принцессы вьетнамской императорской династии по имени Камилла (…Фам Линь Дан…). На аукционных торгах Элиана встречается с молодым и эмоциональным военно-морским офицером Жаном-Батистом (…Венсан Перес…). Между ними быстро вспыхивает сначала страсть, а потом уже и более крепкое чувство настоящей взаимной близости. С этого момента и начинается отсчёт основной интриги «Индокитая» режиссёра Режиса Варнье. Фоном для этой истории любви служат кроваво-репрессивные коммунистические волнения тех лет, происходившие на территории современного Вьетнама в ходе народной борьбы за независимость от Франции и самоопределения вьетнамской нации…

…француз Варнье не просто кинорежиссёр, сценарист, актёр и страстно мечтающий снять своих собственных «Унесённых ветром» на галльский манер фильмодел в одном лице. Он ещё и прекрасный, если не блестящий художник от кинематографа. Колониальный, дореволюционный микрокосм Французского Индокитая начала прошлого столетия воспроизведён в ленте с удивительной теплотой, трепетом и даже — с любовью. Пейзажи залива Халонг, виды старого Сайгона, пасторали древней столицы вьетнамских императоров Хюэ — всё это сущий богато иллюстрированный, энциклопедический альманах азиатской культуры того времени. А непревзойдённая актерская игра любвеобильной, удивительно-красивой и эмоциональной пары Катрин Денёв и Венсана Переса пропитывает всю картину чувствами настоящей насыщенной красоты и элегантной изящной лаконичности. И это при том, что на весь почти ста шестидесяти минутный хронометраж нет ни одной не то что интимной, но даже и откровенной, заслуживающей хоть какого-нибудь возрастного ограничения сцены. И это — в стопроцентном французском кино! Денёв, к слову, с помощью своей героини наполнила «Индокитай» любовью до краёв. Тут вам и нежно-заботливое, материнское чувство полной самоотдачи и самопожертвования. И страстное, волнующее ощущение ярких отношений с любимым и близким человеком. И светлый сентимент сбывшихся надежд и выстраданного, заслуженного счастья…

…особенно ценна же предельно ненаигранная фокусировка на чистоте и естественной жизненности ленты. Буквально всякий главный и условно второстепенный персонаж уже после первых нескольких десятков просмотренных кадров с его участием импонирует, заставляет сопереживать ему и погружает в понимание логики совершаемых поступков. Здесь действия героев умеют «говорить» и «рассказывать» кажется ничуть не хуже сценарных реплик и программных монологов. Подчас «немые» сцены красноречивее всех сказанных фраз передают в «Индокитае» дух места и эпохи, и дописывают всё, что осталось недосказанным меж героями…

…композиция кинокартины — деликатное равновесие опеки и попечительства, любви и преобладания, снисхождений и уступок, добродушия и ласковости, давления и напряжённости. И подобная конструкция взаимопроникновения не только не вызывает диссонанса восприятия, но и напротив — провоцирует возникновение идеальной балансировки, гармонии колонизаторско-господского быта французских господ и архаичных, провинциальных азиатских крепостных. Если и не стирая извечные сословные грани, то хотя бы преподнося их в несколько символичном, шаблонном, но безобидно благородном ключе. И это, видимо, самое искреннее на нынешний момент извинение колонизаторов перед кололнизируемыми в современном кинематографическом искусстве. Французском как минимум. А, возможно, и общепланетарном вообще…

…резюмирующий вывод приятен и прост: «Индокитай» — степенная, величественная любовно-историческая мелодрама. Идеально подходящая как для вдумчивого просмотра, так и для лёгкого и приятного коротания выходных вечеров в компании с родным, дорогим и любимым человеком. Что и есть, собственно, признаком исключительности любого произведения высоких искусств. В том числе — и визуализированных…