Отзывы ekki

Чаще всего в фильмах про зомби и прочие напасти внимание цепляется за немотивированные зрелищные эпизоды, когда человек из любопытства или по глупости оказывается в ловушке. Ты кричишь ему в экран, он не слышит, так что большую часть времени ты грызешь ногти и играешь в персональный тотализатор - кто останется в живых, а кто нет. Вот и вся интрига.
В "Новой эре Z" подобные эпизоды тоже есть, но их, пожалуй, минимальное количество и они не являются ключевыми. А вот основная сюжетная линия довольно любопытная: выживание горстки людей в постапокалиптичном мире - лишь фон для того, чтобы вытащить на поверхность другую мысль. Она приятнее завуалирована в названии книги, по которой снят фильм ("Дары Пандоры"), и полностью раскрыта в русскоязычном названии. У фильма есть потенциал, который он, к сожалению, не реализовал, уступив место философских элементов динамике и напряженности; а ведь главная идея синонимична некоторым мыслям, которые вкладывали в свои книги Стругацкие. В этом контексте смотреть было интересно, в любом другом - это неплохой фильм про зомби с экшеном и кровякой, разве что концовка традиционно показывает свои уши уже в середине.

Почти шекспировский сюжет два часа вертится на месте в попытке поймать свой хвост, раз за разом добавляя в историю абсурда и сюрреализма. Персонажи спотыкаются, бегают, истерят, ничего не понимают, поют, едят – и делают это так искусственно, что могут вызывать лишь смех. Столь театрализованное существование не предполагает сострадания – с самого начала кажется, что это игра и ничего больше. Устрашающие эпизоды вроде поедания людей хоть и добавляют ассоциаций с «Деликатесами» Жан-Пьера Жене, но Дюмон гнет свою линию, в которой смешались метания чеховских историй и фантасмагория из фильмов Роя Андерссона.

Если поначалу эта кукольная неестественность фигур, лиц, нарядов, действий кажется забавной, то со временем на это безумие становится сложно смотреть, поскольку инструментарий как будто бы не меняется. Финал делает еще один виток, пытаясь сделать повествование еще более чудаковатым, но превзойти уже заданную степень милого идиотизма уже невозможно, и поэтому финальная точка почти никак не ощущается.

Один из наглядных примеров плохого современного российского кино о войне.

Пытаясь создать многофигурное полотно, режиссер в итоге растерял сюжетные линии и построил хлипкую историю. Эти самые фигуры - за очень редким исключением - обладают традиционным телесериальным набором: всплеснуть руками, заплакать, закричать. Героини выглядят совершенно плоскими, неестественными куклами, поэтому и смерть их не вызывает особенных эмоций. Ну, убили еще одну "нашу", ах они сволочи, мстите, оставшиеся! Какая-то детская игра в войнушку.

Фильм еще и потому - войнушка, а не война - что здесь нет мучительных человеческих переживаний относительно войны, человеческой жизни, которую они готовы отдать и готовы забрать. Нет психологичности. Все предельно просто: мы женщины, нас призвали, мы пошли, мы погибли - жалейте нас. Но, пардон муа, я еще во время википедийной статьи прослезился. А где собственно фильм?

В центре фильма три стороны - немцы (монолит, не разделенный на эмоции отдельных людей), мужики (похотливые, бесхребетные и самодурствующие) и бабы (которые без оглядки бросаются всех спасать по главному завету вдв). И как-то само собой выходит, что это фильм для женщин - слезливый и мелодраматичный. Чего стоит только рыдающая навзрыд музыка.

Я уж не говорю про спасательный эпизод в самом конце, начисто лишенный логики.

В итоге - грубо сколоченный фильм, со спецэффектами и костюмами, больше напоминающий агитационку, чем историю о тяжелой судьбе человека в Первой мировой.

Миндадзе удалось сделать насколько неуютное, настолько же и поэтичное кино, насыщенное метафорами и визуальными рифмами. Первый кадр - нечто, похожее на разумный океан Солярис из одноименного фильма Тарковского. Вот она, рыжая раскаленная масса - уже не песок, но еще не стекло. Это варево заполнит мысли героев, будет испытывать их психику на прочность, чтобы, утолив аппетит, превратиться в нечто идеальное - линзы для будущих биноклей и снайперских винтовок, которые понадобятся всем в самое ближайшее время.

«Ханс сделает нам линзу», - полусерьезно предполагает Отто, старший в группе инженеров, и в итоге окажется прав. Именно этот парень с кротким взглядом сможет простой песок превратить в стекло – совершенно случайно и ценой человеческих жертв. Сработает эдакий принцип алхимии: чтобы создать вещь, ты должен что-то отдать взамен. Ханс, кстати говоря, в этом фильме в чем-то созвучен Фаусту, популярному герою немецкой культуры. Само его имя – уменьшительная форма имени Иоганн, которое носил ученый. Есть в фильме и своя Маргарита – немка Грета, которая бурлит от чувств к Хансу, а тот в свою очередь оказывается неравнодушен к ее отражению, черной собаке Грете. К слову, черный пес – символический Мефистофель, собака, преследующая сталкера, – символ смерти, и поэтому особенно красноречива встреча в конце фильма, где Ханс, уже будучи солдатом, узнает Грету среди русских зарослей и радостно обнимает ее. С этим ключом и финал оказывается не таким открытым: фашиста Ханса долго бреет опасной бритвой русская девушка, когда-то влюбленная в него и пообещавшая, что «милый Ханс» волей-неволей к ней вернется. Долгое бритье крупным планом раскаляет вконец расшатанные нервы зрителя, немец с улыбкой подставляет свою незащищенную шею, блаженно глядя на девушку и принимая от нее поцелуи. И хотя открытых намеков на убийство Ханса нет, кажется, что финал за кадром вполне однозначен: опасно сверкающее лезвие и доверчивое горло с ерзающим кадыком просто не могут не встретиться.

«Милый Ханс, дорогой Петр» - кино трудное для восприятия. Так и хочется сказать, что фильм получился вообще какой-то «другой», нетипичный для кино с российским режиссером – имея в виду военные и околовоенные фильмы, преимущественно набитые приветами Голливуду и кастрированным психологизмом. Здесь длинные и тягучие кадры легко сбивают зрителя с сюжетной линии, которая и так не слишком явно пульсирует, иные эпизоды удивляют своей фантастичностью, не умещаясь в исторический фильм о предвоенной жизни.

A сердце фильма в том, как режиссер пристально, через линзы камер, предлагает посмотреть на тех, у кого внутри уже начинают взрываться бомбы. В фокусе - сам процесс превращения обычных людей, пусть и другой национальности, в тех самых «немцев», которые пойдут за Гитлером захватывать страны, создавать концлагеря, убивать стариков и детей.

Приготовьтесь! Вместо рождественской доброй истории вы получаете тотальный дурдом, дикую пляску без романтического флера и неистовый карнавал по ухабам провинциального Екатеринбурга. Учитывая тон, который подхватили «Елки» и другие российские новогодние проекты от старых добрых советских фильмов, «Страна Оз» выглядит пощечиной общественному вкусу, который, если по чесноку, должен подставить и вторую щеку.

В центре фильма – Лена Шабадинова, которая только-только приехала в Екатеринбург из какой-то глубинки под названием Малая Ляля. 31 декабря она должна начать работать продавщицей в ларьке на улице Торфорезов, но новогодний водоворот захватывает ее настолько, что дойти до места работы у нее так и не получается. Лена в какой-то момент действительно напоминает персонажа из известной сказки, только тут Элли умножена на действительность провинциального города. Героиня оказывается в самом настоящем роуд-муви, где ей придется столкнуться то ли с монстрами, то ли с гоголевскими персонажами из «Мертвых душ», то ли с обычными людьми, которых мы видим каждый день на улице и в зеркале. Героиня постоянно пытается узнать, где же находится улица Торфорезов, но никто ей не отвечает, предлагая взамен черт знает что. Бард в шапочке оказывается маньяком-эротоманом и настаивает на тантрическом сексе, бабуся (героиня Инны Чуриковой) жалеет и параллельно с домашними пельменями предлагает прикупить косметику Avon, снегурочки оказываются банальными проститутками, а в киоске Шабадинову ждет вместе со сменщиком бывший зэк – пьяница не без тени философской мысли, способный в пьяном угаре и ножиком пырнуть. От помощи Гудвина - мэра Екатеринбурга Евгения Ройзмана, который сыграл сам себя, - Ленка отказывается чуть ли не в самом начале.

Довольно быстро приходит понимание, что это кино не про алкогольный загул, о котором потом любят пересказывать в Интернете и в близком кругу. Первое название фильма – «Занимательная этология» - раскрывает фильм: он про то первобытное оголение инстинктов, которыми вслепую палит современный русский человек. Именно поэтому здесь так много мата, который введен не для эпатажа, а только из-за того, что простые люди так живут. По этой же причине большая часть фильма полна диковатых и неловких ситуаций, близких к комедии положений. Да и сам фильм уж очень хочется окрестить фантастикой, если бы тут не было так много реального – сам Сигарев не раз говорил, что фильм во многих своих деталях и историях взят из реальной жизни.

Фильм хорошо приняли критики, но вот публика - даже судя по здешним отзывам - не оценила. Конечно, в зеркало смотреться всегда неприятно, особенно когда по новогодней традиции ты ждешь совсем другой сказки. А вот сам режиссер от всей души приглашает посмеяться и даже подает личный пример: в фильме по радио как будто вскользь сообщают про потасовку, которую Сигарев, будучи в сильном опьянении, пару лет назад устроил с актером Александром Семчевым.

Кажется, что фильм беспощаден в своей реалистичности, а непрекращающийся смех зачастую горчит. Но Сигареву удалось добавить куда-то в подтекст к этому животному смеху еще и трогательного одиночества, в котором варятся все герои фильма. И если большинство персонажей вызывают жалость или злорадный смех, то за Шабадинову и ее хэппи-энд (если здесь таковое вообще возможно) переживаешь вовсю, как будто это наша давно знакомая подруга, в которой так легко узнать самих себя.

Твердая 7/10

С одной стороны, этот фильм напичкан даже не отсылками, а скорее фрагментами из других фильмов - "Я, робот", "Искусственный разум", "Превосходство" и "Газонокосильщик", "Робокоп". При этом очень много моментов, пережатых излишним пафосом и жеванием соплей. Ряд фрагментов просто напоминает клип для Die Antwoord (тут сразу вспоминаются "Похитители книг" и МТ).

В середине - легко узнается рука режиссера: трущобы, человек, переставший быть человеком и превратившийся в нечто совершенно иное, ставший при этом абсолютным изгоем на планете, с которой предположительно нет выхода.

С другой стороны, кое-что таки пробивает, вроде аналогии "человек-бог": "зачем ты меня создал, если это тело не навсегда?" - за эту простую ситуацию, верно донесенную трогательным детским языком, хочется похвалить.

В общем - 5/10.

Гадкий, болезненный, абсолютно непоправимый фильм, от которого нельзя оторваться, как нельзя оставить в покое ободранную коленку с запекшейся кровью - ее хочется потрогать, почесать, расковырять и отодрать, потому что эта бурая блямба ну никак не вяжется с твоим телом, состоящим из кожи, душевного вещества и огромных глаз.

Фильм отличный, смотрится на одном дыхании. Если понравилась "Резня", скорее всего понравится и "Венера в мехах".
Про тонкости перехода между текстом произведения и сиюминутной импровизацией говорить бессмысленно, это лучше посмотреть. А вот по поводу финала - напишу, что все не так дурно, как в местных отзывах. Этот ужасный танец Ванды, который закольцовывает фильм и заставляет вспомнить о "Вакханках", звучавших вначале, выглядит вполне уместно. Манера его исполнения сбивает тот пафос, которого в конце фильма накапливается слишком много (как это делала сама Ванда, мгновенно переходя от речи плохой девчонки к изысканности госпожи), и напоминает лишний раз, а вернее снова мешает все карты относительно того, кто эта загадочная Ванда - мастер-детектив, шлюхообразная актриска или молодой бог. И эта безумная мишура, швырнутая нагишом прямо в лицо зрителю, оставляет в очень необходимой здесь обескураженности, среди которой видна ухмылка режиссера/автора. По-моему, это лучше, чем если бы Амальрика просто оставили привязанным в темноте.
Впрочем, спорить о том, какой финал мог бы быть лучше, дело сами понимаете какое.

Один из тех фильмов, которые я не рискну кому-либо советовать и не смогу внятно пересказать. И тем не менее моя оценка - "нечто невероятное".
Сюжет поддается связному описанию с натяжкой. Девушка становится жертвой некоего эксперимента — ей под кожу вводят неизвестную подчиняющую себе субстанцию, после чего сюжет разветвляется на историю фермера, увлекающегося свиноводством и звукозаписью, и личную жизнь этой девушки. Обе линии постоянно пересекаются между собой на разных уровнях, как дорога с эстакадой - практически не соприкасаясь. Фильм очень красив, размыт в абсолютный импрессионистический винегрет (иногда им можно просто любоваться) и невероятен, как и факт смерти любого из нас. Картина опасно балансирует на грани между арт-хаусом и драмой о человеческих отношениях. Но при этом как только вы начинаете что-то понимать, режиссер дергает за ниточки и вы снова видите на экране не цельную фигуру, а набор кубиков.
Может быть, это нечто иное, чем фильм, а, скажем, визуальный ребус с привкусом кафкианского триллера, романтической новеллы и детектива. Киноязык сложен для восприятия, и фильм может совершенно не зайти. Я даже не знаю, в каком состоянии его лучше всего смотреть, тем более что концовка фильма не объясняет, а просто завершает его.
Уверен, когда-то я обязательно буду его пересматривать.

Пытаясь честно понять увиденное, собрал следующее: по словам режиссёра, для фильма и книги центральной является тема растущей абстрактности современного мира. «Деньги потеряли свою повествовательную функцию и отныне говорят сами с собой», — размышляет с экрана финансовый аналитик. Абстракция в мире деривативов зарифмована с полотнами абстракционистов, которыми упивается главный герой. Начальные титры стилизованы под Поллока. «Ротко [и Поллок] совершили самоубийство, и Эрика неодолимо тянет в том же направлении. Правда, сам он осознаёт это слишком поздно», — рассуждает режиссёр.
По словам Кроненберга, «Эрика разрушает то, что он отделил себя от человеческого общения. Абстрактность настолько пропитала всю его жизнь, что он сам себя воспринимает как нечто умозрительное. За время путешествия он демонтирует собственную личность с тем, чтобы собрать себя заново». Отсюда его завороженность детством и навязчивое желание подстричься именно в той парикмахерской, куда его ребёнком водил отец.

Странные впечатления, богатые - от интереса до усталости. Внешняя сторона - с иголочки: цвет, свет, ракурсы - ешь и ешь, пока не пойдет кровь и даже когда кровь идет, все равно продолжаешь есть, уж больно сладко. чертовски богатый язык с загадками, шарадами, словесными хитростями, которые выражаются в картинке, я такое с удовольствием рассматривал разве что у Брейгеля, например, в "Пейзаже с двумя ловушками" или "Падении Икара" - у Сокурова в "Фаусте" подобные загадки разгадывать иногда просто нет сил. Ощущение близко к набоковской "Лолите", при чтении которой можно с головой уйти в форму, в процесс движения сюжетной машины, при этом мало обращая внимание на маршрут, который сам по себе еще приведет на Кудыкину гору.
Подобный язык, возможно, единственно верный для сказки про смерть, уж слишком много нужно рассказать.
Иногда фильм кажется слишком затянутым, иногда - слишком коротким и недосказанным, отчего хочется перемотать и посмотреть заново, потому что ответ был в деталях, которые прошли мимо.
Литвинова ближе к концу фильма ответила на один из немых вопросов на пятиминутке:
- Можно было как-то иначе об этом сказать?
- Ну а как иначе? Как иначе?
Видимо, действительно, никак иначе эту историю не расскажешь - легло.
По словам Земфиры (на официальном сайте фильма), кино очень похоже на Ренату. безумное,с миллионом деталей и обязательно грустное.
все так.