Отзыв Antresolina о фильме «Анна Каренина»

Великая книга, незабываемая история. Каждый видит в ней что-то свое, и даже один человек с каждым прочтением открывает ее для себя по-новому. Поэтому никогда ни одна его экранизация не сможет сравниться с первоисточником. Да и надо ли ставить такую задачу?

Этот фильм мне нравится именно потому что он далек от книги. Кому интересен банальный пересказ? Разве мы не скучали в школе, когда по заданию учителя наши товарищи вставали и бубнили о событиях, уже знакомых нам после прочтения? Разве не интереснее было слушать, что они думают об этом, какие мысли у них вызвало произведение, как они отнеслись к тому, что прочли? Вот это и сделал Джо Райт - он не рассказал нам эту историю, а показал, о чем думал и мечтал, читая ее, какие образы возникали у него в голове.

Это же очень читательский подход! Он пренебрегает условностями, позволяя персонажам перемещаться по прямым траекториям, передвигая стены, возводя для них лестницы и проходы, так же, как мы при чтении порой пробегаем глазами строчки, чтобы быстрей, быстрее добраться до самого главного. Поэтому для него неважна аутентичность. Он говорит нам: ах, оставьте достоверность деталей и костюмов, это же просто декорации! История, чувства, трагедия - вот что самое важное. И доказывает это, играя, превращая внешний мир вокруг героев в бутафорию, задник для разворачивающейся драмы.

И вот эти - самые ключевые моменты - сняты так, что невозможно оторвать глаз. Он проводит нас по опорным точкам истории, останавливаясь на них, замедляя стремительное движение фильма, чтобы насладиться моментом, где важен каждый жест, каждый вздох, каждое слово. Вот Анна пробирается по закулисью, словно по задворкам своей души, навстречу прямому взгляду Вронского. Вот этот бал, тот танец, все вокруг замирает, исчезает, и только они вдвоем, снова и снова сплетающие руки, не в силах оторваться друг от друга. И - как предзнаменование беды - поезд, несущийся в отражении двери прямо на нее. Вот эти встречи, нетерпение Вронского, игра, и - смело вперед, в объятия, где все исчезает и снова только они, никакого спектакля, только вдвоем, смотреть, дарить поцелуи. И - “Вы меня любите? Только меня одну? Наконец-то я знаю, что такое любовь”. В эти моменты все пространство фильма и свет, и тень, и декорации, и музыка, и тишина - подчеркивает происходящее, направляет внимание на них, словно яркие лучи театральных софитов.

Театрализованность, условность как нельзя лучше передает суть трагедии Анны. Ее любовь происходила под прицелом толпы, она невольно стала участницей представления, за которым великосветская публика наблюдала с интересом и пресыщенной безжалостностью. И, когда партнеры по сцене трусливо отошли на задний план, оставив ее наедине с публикой, активно выражающей свое осуждение, актриса не смогла гордо продолжать спектакль. Она сошла со сцены, окончив представление, которое зашло в тупик. И занавес опустился.

А я, стоя в опустевшем зале перед этой сценой, аплодирую Джо Райту и всем причастным, стоя. Я благодарю его за то, что не стал пересказывать один из моих любимых романов своими словами, а показал историю его прочтения глазами еще одного читателя. Страстного, смелого, мечтающего и вдохновленного читателя.