Отзыв ArturSumarokov о фильме «Дракула»

Гражданин дремучей средневековой Валахии и ее троекратный правитель во времена смуты и мятежей в пятнадцатом веке, Влад III Басараб с фамилией Цепеш был душкой. Собиратель земель румынских, Цепеш не гнушался самых садистских методов установления закона и порядка на вверенной ему по праву крови и титула территории путем террора, террора и еще раз террора, не забывая попутно кровожадно мстить и разорять селения, где ему не подчинялись вовсе. Врагов он не щадил, рубя их буйные головушки по сто за одну порцию, а потом развешивая их гирляндами подле своих землячеств. От друзей не ждал ничего хорошего, а к сладкой плоти девственниц был падок, но не так, чтобы слишком. Войдя в мифологию, в легенды, укоренившись там как Влад Дракула — оболганный и обозленный — он стал неотъемлемой частью мировой массовой культуры, расхожим бульварным архетипом, мифом, который никто и никогда не удосужился развенчать, а рассказать его истинную историю — тем более.

«Дракула» 2014 года голливудского дебютанта Гари Шора при всей своей кажущейся чрезвычайной пафосной амбициозности вкупе с монументальной высокобюджетностью на поверку оказывается обманчиво простым и легковесным творением, абсолютно бесперспективным с точки зрения своей главной жанровой принадлежности к фильмам ужасов, тем более вампиристического свойства, представляя из себя не всегда уверенное и цельное фентезийное повествование, в котором вся фабульная интрига раскрывается в первые минуты действа, а макабрическим неизбывным ужасом даже не пахнет, хотя вроде как должно, ибо жанр обязывает. Собственно, Гари Шор стремился, и это отчетливо ощущается на всем протяжении картины, провести тотальную деконструкцию и всеобщую деклассификацию всего вампирского кино, взяв в качестве центрального протагониста образ противоположный этому и более чем культовый, вошедший в плоть и кровь всей мировой культуры массового пошиба и уничтожения. Однако справиться с самим жанром и его главной личностью, печально известным Дракулой, Гари Шору не удается в достаточной мере, хотя изначальные потуги очевидны и не сказать чтобы пусты. Берясь рассказать историю не столько классического Дракулы в прочтении Брэма Стокера, от романа которого в фильме Шора остались лишь тлеющие абрисы аллюзий, требующих подчас пристальной молекулярной дешифровки, сколь реального Влада Цепеша, жизнь которого покрыта еще большим слоем легенд, домыслов и вымыслов, «Дракула» перманентно, хотя и чрезвычайно эффектно проваливается в глубокую бездну многочисленных постмодернистских ухищрений и извращений, до безобразия переиначивая реальный исторический контекст, который был бы вполне интересен и сам по себе, будучи преподнесенным аутентично, в аспект сугубо трэшевый, следующий по горячим следам и «Ван Хельсинга», и «Я, Франкенштейна», не имея при этом стимпанковой приманки первого или шизофреничности второго. Гари Шор ленится по-настоящему разрушить канон, удосуживаясь его лишь распотрошить до основания и переврать, не обогатив его чем-то новаторским, а лишь еще больше обеднив.

Режиссер щедро делится готической атмосферой, черпая ее из бездонного колодца Носферату, и расширяя перспективу фильма до вселенского масштаба, делая из жития-бытия реального Цепеша универсальное овеществление многочисленных историй мести, искушения и обретения. Однако атмосфера и масштаб едва ли способны компенсировать художественную беспомощность картины, в которой даже нельзя точно определить ее истинный жанр: то ли это псевдоисторический байопик, то ли недовампирский хоррор, то ли постмодернистский комикс самой вторичной наружности, а то ли просто наивная готическая сказка, рассчитанная на самую нетребовательную публику, и как итог предлагающая под видом нового стандартизированный набор клише с обязательным пунктиком на романтическую благообразную линию, обогащающую нарратив по минимуму при программе максимум зрелищ. Именно на последних и сделан в картине главный упор почти фетишистского свойства, ибо, увы, ничего кроме бесконечного, а к финалу и вовсе бессодержательного экшена, толково впихнутого в рамки детского возрастного рейтинга(кровожадность, поданная под соусом эвфемизмов и намеков, реализма картине не прибавляет), в фильме нет, ибо перипетии сюжета лишены ожидаемой многослойности и полифоничности. В фильме парадоксально царствуют лапидарность и монументальность и что хуже из этих двух зол — не суть важно, ибо финальный результат картины таки до крайности печален.