Отзывы на фильмы Елены Лядовой c положительными оценками — стр. 2

Очень хотелось, чтобы сериал понравился. Поэтому изначально готова была на многое закрыть глаза, в частности, на неизбежность штампов в изображении русской мафии и вообще русской жизни. Но тут сериал отдельно повеселил. Не знаю уж как с правдоподобием интерьеров жилищ или улиц Лондона или Иерусалима, но они, по крайней мере, красивые и яркие. А вот с Москвой беда. С одной стороны, бюджетному жилью сильно польстили – многоэтажки явно не в Москве снимались (планировка таких квартир в СССР считалась бы роскошной). А с другой – ну не живут наши олигархи/бандиты/фсбешники в деревянных домах больше похожих на бараки, где приехавшая погостить маменька ночует в полупустой комнате на небольшом диванчике. У них давно уже «евроремонт» самого высокого класса и стоимости, другое дело, что со вкусом проблемы. Но это однозначно «по-богатому», а не «чистенько, но бедненько». Метро московское тоже явно из каких-то европейских столиц. Но это все мелочи.
Сюжет тоже не блещет оригинальностью. Хотя поначалу казалось, что вполне мог бы свернуть на неизведанные тропы. Живет в Лондоне семья бывшего российского то ли олигарха, то ли бандита. Живет уже много лет после того, как папашу из России поперли. Сын с дочкой выросли в Англии, закончили лучшие школы, по-русски говорят с трудом. Их и играют британцы Джеймс Нортон и Фэй Марсей. А вот папашу с мамашей вполне себе аутентичные Алексей Серебряков с Марией Шукшиной. Семейство довольно дружное, вплоть до того, что иногда сынок с родителями в парке уточек кормит))) Но не знаю почему, то ли из-за разности пресловутых менталитетов, то ли из-за актерских школ, но нет между родителями и детьми никакой химии.
В первых сериях сынок Алекс Годман – успешный законопослушный банкир, совершенно неотличимый от других молодых финансистов. Но тут у него на глазах зверски убивают его любимого дядю Бориса (актер Давид Дэнсик ну оооочень прозрачный намек на Березовского). Ну и что остается горячему еврейскому парню, несмотря на весь британский внешний лоск? Правильно – отомстить. Сам он, конечно, не потянет, поэтому за помощью обращается еще к одному беглому русскому Семену Клейману, ныне гражданину Израиля и депутату Кнессета. Вместе они проворачивают несколько финансовых (и не очень) операций, что закономерно приводит к обострению конфликта с могущественным олигархом/бандитом Вадимом Калягиным. В общем, будет весь джентльменский набор такого рода фильмов – убийства, подставы, покушения, похищения, наркобизнес, коррупция, девушки из эскорта, продажные фсбшники... И даже парочка беременностей.
И самое печальное, что все это снято с ужасающей серьезностью, без малейшего намека на британскую иронию и, тем более, самоиронию, а ведь они могли бы значительно улучшить результат ))))

«Орлеан» Арабова-Прошкина — тот нечастый случай в современном нашем кинематографе, когда одноименный роман с явно выпирающей белыми костьми притчевой структурой, вписанной в утрированный нарратив сернокислотного быта, и его экранизация органично дополняют друг друга, существуя на одинаковых авторских частотах. Живая, острая, лаконичная и вместе с тем интертекстуальная проза Юрия Арабова адекватно вписалась в выбранный преднамеренно режиссёром броский киноязыковой функционал, чья фактура пропитана не меньшим постмодернизмом, чем арабовский текст, в своих витиеватостях и витийствованиях недосказанностей наследующий даже не Булгакову с Гоголем, но Умберто Эко и Алену Роб-Грийе. Столь велик и универсален масштаб истории о городе, застывшем в коме времени и находящемся в плену как мелких грешков, так и беспощадных преступлений; русскость антуража и определенная типологичность (анти)героев, по душонки которых явился некий Экзекутор, обязаны лишь подчеркнуть элементарную своевременность картины. Между тем, воспринимать героя Виктора Сухорукова как некое воплощенную Совесть или лощенного Сатану, приехавшего на свой бал в город, которого нет, излишне просто, как и выводить Орлеан в ту же схему, что и чеховские города N., салтыково-щедринский Глупов или тот же ильфпетровский Колоколамск, к примеру.

Как и любой постмодернист, тем паче с креном в общеевропейское этнокультурологическое пространство, Арабов, долгое время плодотворно работавший с Александром Сокуровым, в «Орлеане» — книге и фильме — берет мазки шире, в персонаже Экзекутора отсылая в первую очередь к «Теореме» Пазолини, только если у итальянского коммуниста таинственный посетитель рушил буржуазное невыносимое бытие, арабовский герой вносит страх и трепет в мелкомещанское существование людишек, занятых лишь самодеструкцией и ничем иным. Строго говоря, появление такой персоны, как Экзекутор, видится исключительно ожидаемым, тем более в сим граде плута и смуты законов нет: ни божьих, ни уголовных, ни конституционных. Все социальные и политические институты вывернуты наизнанку, и средневековый палач здесь смотрится абсолютно нормально, однако все же загадочный посланник лишь стремится к прозрению грешников; его пытки моралью намного невыносимее физических, ведь цель его, как и у героя Пазолини, изменить привычное кривозеркальное бытие, но не уничтожить до основания, стереть гнусное прошлое, но не оставить чистый лист. Поиски смысла жизни, сама жизнь для них скукожена до бесконечных плотских утех, утоления банальной жажды власти, денег, обладания теми или иными вещами или людьми — фактически они мёртвые жители с мертвыми душами, атрофированной совестью и моралью, мертвого города, сиречь рифмованного с американским Новым Орлеаном, местом силы и мистических, колдовских и эротических фрустраций, наказанного за них ураганом «Катрина». И точно такой же ураган, буря столетия, если угодно, приближается и к нашему Орлеану, купающемуся в менструальной крови и грудном молоке собственного безразличия.

Фильм Андрея Прошкина относится к тем киновысказываниям, где роль режиссера кажется второстепенной, ведь и сюжет, и визуал, и монолит моралите прямо зависят от сценария и литературного исходника, в котором заключена как форма, так и содержание, предполагающие отнюдь не академичность и скупость авторского вокабуляра, так и полное отрицание жанровости. Во всяком случае, фильм Прошкина пропитан духом театра абсурда Беккета, изощрённым слогом Хармса и пассионарной стилистикой Алекса де ла Иглесиа, тем более образ цирка, чьим воплощением стал фокусник-расчленитель, присутствует в картине постоянно, однако цирк этот не развлекает, но ужасает, как у Броунинга или Гершеля Гордона Льюиса. Цирк уродов с его кудесником крови на главных ролях, freakshow, в котором все антисоциальные принципы жизни Орлеана возведены в абсолют греха. И иррациональная его стихия в финале привносит ощущение неизбежности и и неисправимости нынешнего общества, ведь говоря о вымышленной провинции, и Прошкин, и Арабов подразумевали, бесспорно, окружающую действительность, которая куда как фантасмагоричнее, чем в Орлеане, предложив для её излечения крайне радикальные хирургические методы. Резать по живому, без анестезии, пока саркома внутреннего тлена не стала гангренозной.

На самом деле, все происходящее на экране напоминает хоррор, нежели драму о жизни в одной крупной стране. Я только не до конца понял в каком именно круге Ада происходят события. Не получается сопереживать персонажам. Все они заперты в вакууме сюрреалистического мира, и покорно играют свои роли, хоть и делают это с надрывом. Это история не о проигранной битве, а о предсмертной агонии (а может быть и о постсмертной). Потому что, даже бабушки осаждающие Новосибирский ЖЭК более эпичные, чем вечно пьяный Коля, который мечтает уничтожить яйца Фаберже, но так и не решается ни на что. Казалось бы, такой фильм должен взывать к каким-то размышлениям, что-то пробуждать, но он этого не делает. Вместо этого он вселяет только два чувства: безысходность и слабость. Кроме прочего, толкуя библию на свой лад, пользуясь тем фактом, что 99% православных не читали ни одной строфы оттуда, и никогда не прочитают. То ли умышлено, то ли случайно.
Всё это конечно же наводит на мысль о том, что фильм является пропагандистким. Кто-то рассказывает о том, что реальность в российской глубинке еще хуже, и вовсе не от того, что чиновники там кровавые монстры, а просто потому что это так работает, то-есть не работает. Невидимый враг, он всегда страшнее. Вот что стоило бы показать на самом деле - систему пожарающую людей, а не беспредельщиков мечущихся по грязи в тонированых внедорожниках, они же тоже часть системы. Тотальное безразличие и безволие, вот что являеться проблемой. А монстр Роман, очень даже волевой, и действенный. Поехать самому, лично "мочить" адвоката в карьер, не каждый чиновник утруждает себя такими заботами. Еще и денег по суду за участок готов был из бюджета заплатить. Конечно же он святой, чего на него все так ополчились, непонятно. Просто работать приходиться с алкоголиками, импотентами и дураками, вот и оступается. И всей этой суеты с компенсацией я не понял. Коля питал привязанность к этому дому, что бы он делал с 3,5 миллионами, если бы он их получил, не совсем понятно. Наверное, пропил бы, в это верю. Он терял дом и участок в любом случае.

В общем, не было бы этой территориальной и религиозной конкретики, может и можно было бы рассуждать о фильме, просто как об авторском кино, находить в нем какие-то индивидуальные вещи для каждого. Но зачем-то нас пригвоздили фактами, и сказали, что это вот такое ***** в котором вы все живете, смиритесь и умрите. Не нужно так, вешать ярлыки и тыкать носом в самую мякотку, это спорная этика, и не достойно. Ведь не студент-диссидент снимал фильм, где это можно было бы списать на молодецкую горячность. Но для хоррора, да еще снятого в России, это не плохо.

Ниже я попытался пропустить этот фильм через призму собственного восприятия, и результат показался мне занимательным.

Преуспевающий московский адвокат Дмитрий ехал в отпуск на морской курорт. Внезапно, на путях возникла фигура маленькой девочки, машинист попытался затормозить, но впереди были пропиты украдены рельсы, вследствие чего, поезд пошёл под откос. Придя в себя, Дмитрий обнаруживает, что он один в разбитом вагоне поезда. Блуждая по туманным улицам заброшенного города, он встречает своего сослуживца Николая, 20 лет назад погибшего в Афганистане. Николай рассказывает Дмитрию о том, что городом правит злой и кровожадный демон Роман, который намеревается забрать его душу в Адъ, и просит помочь. Дмитрий соглашается помочь, используя свой талант юриста, так как чувствует на себе вину за смерть Николая. В действительности, это Дмитрий под пытками сдал душманам дислокацию зенитных установок, где и находился Николай, но всю жизнь бежал от этого воспоминания, даже смог убедить себя в том, что поступал правильно.

Всю следующую ночь Николай вместе с Дмитрием, своей женой Лилей и сыном Романом читают мантры и пьют молоко ангелов, набираясь сил перед грядущей схваткой. Однако, в эту же ночь во вместилище их душ врывается демон Роман в окружений своей свиты. Он требует душу Николая, предлагая ему добровольно и незамедлительно отдать ее, испив кровь единорога из сосуда, который он привез с собой для этой цели. Роман чувствует присутствие Дмитрия, но не может увидеть, так как Дмитрий не принадлежит миру мёртвых.

На следующее утро, Дмитрий предпринимает крестовый поход во все молебные дома и чесовни города, но не находит в них ни одного священника, для проведения обряда очищения души Николая. Входы в некоторых из них охраняют бесы из свиты Романа. Отчаявшись, он решается лично отправиться в обитель Романа. Демон встречает его добродушно, благодаря падшим, которых он призвал на службу, теперь он может видеть Дмитрия. Чтобы не терять время, и не дать демону поставить защитный барьер, он сразу же кидает ему на стол Библию, и призывая в помощники св. Иоанна Кострова начинает чтение молитв. Опешивший демон, не ожидавший такого поворота событий, решает коварно обмануть Дмитрия, и выиграть время. Он обещает встретиться и передать ему кристалл, удерживающий душу Николая.

Дмитрий возвращается в мотель, где его поджидает суккуб в облике жены Николая, который совращает и отравляет его разум и душу, делая уязвимым для нечестивых из этого измерения. После чего, Дмитрий с семьей Николая и его друга едут на берег реки Стикс, чтобы отпраздновать день рождения сатира Степаныча. Он развлекает их, приглашая пролить слёзы богов на головы бывших диктаторов страны, известной в прошлом как СССР. В это время, сын Николая видит как Дмитрий совокупляться с драконом, и начинает плакать. Демону не удалось одурачить невинную душу ребенка, но прибежавший на место Николай, так же как и все остальные, видит на месте дракона свою жену. В гневе он направляет слезы богов на Дмитрия, нанося 500 dps. Дмитрий возвращается в отель с тяжелыми ранами, но боль отрезвила его разум, и теперь он видит суккуба, который вновь пытается овладеть им, и в этот раз отталкивает его от себя.

На рассвете за Дмитрием приезжает Роман и увозит его в неизвестном направлении. Остановившись посреди древних руин, бесы силой выталкивают его из повозки, истязают и приковывают к алтарю. Роман пронзает его сердце проклятым клинком, и в этот момент Дмитрий приходит в себя, и обнаруживает, что находиться в поезде, в тот же день и час, которые предшествовали катастрофе. Мимо него пробегает маленькая девочка, забегает в купе, и смотрит на него из-за угла. На секунду Дмитрию кажется, что ее лицо исказила дьявольская гримаса, но он прогоняет эту мысль. После приезда на море, Дмитрий дожидается ночи, чтобы искупаться. Он долго плывет против волн, в желании забыть весь пригрезившейся кошмар, пока наконец не исчезает в пучине. Его тело так и не было найдено.