Ужасы — отзывы — стр. 76

Кем/чем является Человек Кроненберга, Человек для Кроненберга, Человек по Кроненбергу? В сущности он тождественен как плоть-тело, плоть-разум, плоть-дух и плоть-сырье, причём его неосознанное порой существование в авторской киновселенной и трансгрессивно, и регрессивно. То, что раньше было триединством Тела, Разума, Духа по велению режиссёра превращается в Сырьё, в материал для экспериментов, развоплощается, чтобы более не быть прежним или же просто не быть. Оттого, пожалуй, столь характерна для режиссера медицинская тема, плодотворная своим очевидным натурализмом, к которому, впрочем, тоже всегда испытывал патологическо-болезненную нежность сам режиссер. Врачи — синоним Богу, в их власти наше тело, которое они перекраивают и перестраивают, пересоздают заново или же превращают в ничто, не леча, но калеча как само тело, так и разум. Проходящая через все творчество Кроненберга тема мутаций, бесспорно, пика своего достигла в «Мухе», возвратившей и возродившей в то же время эстетику классического хоррора пятидесятых, но до этого фильма был иной, ещё более мрачный Кроненберг, времён семидесятых, балансировавший на грани дозволенного в картинах того полуподпольного периода «Судороги», «Бешеная» и «Выводок». Картинах, где элемент фантастический в тягучем нарративе служил лишь обрамлением и оправданием привычной авторской самоцели к выкристаллизовывающейся притчевости; фильмы, формально грайндхаусные, становились площадкой для резких и четких социальных, политических или культурологических высказываний. Самоочевидно «Судороги» отвергали новомодные веяния сексуальной революции, Красного Мая; под обложкой перверсивно-агрессивного радикализма таился весьма архаичный посыл о том что не есть хорошо совокупляться со всеми подряд, тогда как «Выводок» констатировал смерть семьи в условиях всеобщей свободы, равной вседозволенности.

«Бешеная» — типичный социальный хоррор, упакованный в формат медицинских девиаций. При этом на уровне, близком к сатирическому памфлету, Кроненберг исследует социальную истерию через призму не сугубо общечеловеческого, но мужского-женского, преимущественно уделяя внимание Женскому. Конечно, тема Фрейда-Юнга в творчестве Кроненберга присутствовала всегда, и отнюдь не была завуалированной под толстым слоем толстых намеков, шифровок и кодировок. Однако в «Бешеной» сексуальный подтекст с тёмным психоаналитическим(читай — неизлечимо шизоидным) привкусом считывается сразу, как и то, что вампиризм по Кроненбергу перверсивен, а не просто сексуален и порочен. Его вампирша, ставшая таковой искусственно, своим мучительным существованием опровергает и отвергает то пресыщенное бытие Носферату/Дракулы, чья природа сексуальности, при всей подразумеваемой некрофилии, была мускусна и привлекательна. Вампиризм пробуждает в героине Мэрилин Чемберс все наихудшее, вампиризм как удобный символ социальной и сексуальной истерии, того, что грубо говоря называют бешенством матки, rabies uteri. Неудовлетворенная в должной мере Роуз в результате эксперимента становится вышедшим из-под контроля сексуальным хищником, передающим своё бешенство от одного партнёра к другому. Причём акты такой передачи лишены зримого орального или иного прямого сексуального контакта. Саму природу истерии, нимфомании, появившейся у героини в период когда секс без обязательств был в духе времени, духом этого самого времени, Кроненберг извращает до степени абсурда, перемещая голодную щель подмышку, делая из сексуального объекта субъект кошмара. В контексте дальнейшего творчества режиссёра «Бешеная» — не частный случай роковой авторской половозренческой идеологии, но при этом самый отталкивающий. Уравнивая по привычке секс и смерть, желание и страдание, страхи и трахи, Кроненберг в финале отрицает сексуальность как первопричину всего того зла, что было порождено и размножено. Секс=Смерть, и смерть эта в сочащейся соком похоти вагине, монологи которой Кроненберг превращает в кровавый дивертисмент по отстрелу всех, кому милы поллюции да революции.

Дэвид Кроненберг определённо боится, практически на подкожном и подсознательном уровнях своего восприятия, женщин, причём всех без исключения. Во всяком случае, то с какой очевидной периодичностью представительницы слабого пола предстают в его кино-, и мифотворчестве как безжалостные исчадия ада или теми, кто этот ад порождает, не заставляет сомневаться в истинности этого утверждения. Авторская гинефобия, порой и перерастающая в откровенную мизогинию, бесспорно, наиболее ярко проявила себя в условной трилогии Секса и Смерти, состоящей из картин 'Судороги', 'Бешеная' и 'Выводок', причём секс в этих фильмах показан в духе Лавкрафта, который и вовсе не скрывал своей ненависти к женщинам. Очевидно наследуя ему, но в то же самое время творя и собственную мифологию, в которой сосуществуют как привычные для хорроров темы слияния Эроса-Танатоса, так и идеи отвержения плотью духа и её трансформации (трансмутации), Кроненберг в 'Выводке', итожащем в единый философский монолит все три фильма, приходит к выводу, что материализующийся под давлением не столько внешних, сколь сугубо внутренних факторов страх женщины несёт в себе тротил неимоверного разрушения. Женщина, по Кроненбергу и если исходить из логики 'Выводка', является главным воплощением вселенского Хаоса; тьма её страхов, сновидений, кошмаров столь глубока, что, познав её, можно просто сойти с ума. Материализовавшись, эта тьма души начинает подстраивать мир под себя, ломать его, уничтожать, превращать в кровавую пыль, что и происходит в 'Выводке' в итоге. И окровавленная пуповина 'Выводка' туго связывает в единое целое и 'Одержимую' Анджея Жулавского, и 'Антихриста' Ларса фон Триера, будучи их прямым предшественником.
'Выводок' универсально является фильмом, исследующим тотальный, почти на атомарно-молекулярном уровнях, распад современной семьи. Кроненберг с самого начала показывает, что семья Карветов пребывает в состоянии расщепления привычных отношений на мелкие осколки. Если и было когда-то между Фрэнком и Нолой взаимопонимание, та самая настоящая любовь, а не фантомная, испаряющаяся довольно скоротечно страсть, что тугой клейковиной соединяет чувства если не навека, то хотя бы на половину вечности, то теперь нет ничего. Депрессия, кризис, отсутствие общих точек соприкосновения - такова новая реальность для Фрэнка, не готового взять на себя ответственность за жену и дочь, стать Отцом, родителем в наиболее значимом понимании. Он просто слаб, бесхарактерен, бесхребетен, тогда как Нола свою силу в полной мере не осознает, предпочтя рефлексию безумия и деструктива, в итоге ведущего в никуда и в Ничто. По сути в 'Выводке' угадываются изыскания Жан-Поля Сартра, лейтмотивом которых, если говорить о так называемом Etre-et-soi, противопоставляемом Еtre-pour-soi, становится то, что это самое Ничто порождено самим человеком, тем, что у него внутри. Для Нолы Ад - это действительно другие, тогда как для всех остальных Ад - это она сама, замкнутая в сумеречных пределах психиатрической клиники доктора Реглана. Все её нынешнее, порой неосознанное, сомнамбулическое состояние, характеризуется тотальным отчуждением (оно, между тем, характерно практически для всех героев кроненбергской киновселенной), отвращением к миру, который она ненавидит и эту всеобъемлющую ненависть, ярость передаёт своей дочери, плоть от плоти своей матери. Но за подобное преступление против воли своих родных Ноле придётся расплатиться сполна. В свою очередь Дэвид Кроненберг методом своего киноизьяснения аппелирует к эстетике отвратительного; страх - вязкий, тягучий, гипнотический и кровавый - зарифмован с отвращением на физиологическом уровне. Режиссёр подменяет или даже отменяет то, что именуется angst/furcht на ekel/abneigung. Зритель видит к финалу фильма мир глазами не Фрэнка, но Нолы и Реглана, и этот мир омерзителен до тошноты, до человеконенавистничества. В таком мире вполне способны ужиться биотвари, порожденные больным разумом Реглана, в образе которого Кроненберг обыграл архетипических сумасшедших учёных из хорроров пятидесятнического и шестидесятнического разлива. Реглан - это и новый Виктор Франкенштейн, и Куотермасс, и Моро, главной целью которых в сущности является постижение Высшего Знания и собственное превращение в Бога.
'Выводок' - это био-, и бадихоррор, где на поверхности лежит идея бунта искусственной плоти. Плоть-сырье, коими были до определённого момента странные дети из лаборатории, уродливые в своей непринадлежности ко всему человеческому твари, материя и материал, становится плотью-разумом(но не плотью-духом; монстры Реглана как раз отвергают все духовное что в себе, что в остальных), уничтожая в конце концов и своего создателя, не говоря уже об его многочисленных инкубаторах. Забавная игра в сотворение оборачивается кошмаром, когда искусственная жизнь начинает подавлять жизнь натуральную. Стираются грани между ними, зловещий выводок проникает в наш мир, дабы низвергнуть его в Мальстрем. Плоть-сырье начинает быть первичной, тогда как плоть-дух вторичным, тем, что уже не так существенно.

Живое мясо

100. Личность преступника
Для псевдоснаффа как отдельного субжанрового явления андеграундного кинематографа характерна тотальная анонимизация зла. В короткометражных японских фильмах серии 'Подопытная свинка', являющих собой ярчайший пример подобной персонификации, впоследствии ставшей в жанре расхожим клише, зло в лике серийного убийцы, сексуального маньяка и патологического девианта(преимущественно в одночасье все сразу в одном человеческом флаконе) разоблачалось перед зрителем с первых минут, страх не обобщался и не обьективизировался. Страх не был плодом потустороннего, мистического, сверхъестественного бытования, и его сеятель был плоть от плоти социальным элементом, впрочем, восставшим против любых правил человеческого общества. Однако фильм ' Снафф 102' Мариано Перальты наоборот деперсонифицирует центрального антагониста, и лишь по косвенным, достаточно сомнительным, между тем, намекам зритель сможет догадаться кто именно творит все немыслимые ужасы в своём подвале под зорким оком камеры, снимая снафф для личностного самоудовлетворения. Инфернальный коллекционер, маска, тень, нечто и некто, не ведающее жалости. Зритель невольно, подспудно, противясь самому себе порой, если Вы, конечно, не доморощенный садист, кайфующий и кончающий от происходящего, но начинает ассоциировать себя с этим монстром во плоти, гнетущая реалистичность уже кажется невыносимой и чрезмерной. Фильм как лакмусовая бумажка выявляет склонности и предрасположенности той публики, что летит как мотылёк на пламя бесцензурной жести, будучи творением, написанным не чёрным по белому, с внятной расстановкой архетипов, но красным по черному, и чёрным по черному. Идентификация публики с самым аморальным представителем рода людского в сущности и была главной самоцелью режиссёра, предложившего заглянуть не во тьму даже, а ещё глубже. И, возможно, дать погулять на славу своим внутренним демонам.
101. Личность жертв
Есть безжалостный маньяк, страдающий кинематографической графоманией, но есть и его многочисленные жертвы, виновные лишь в том, что когда-то на их улице исчез всякий праздник, а жизнь перестала быть осмысленной, определённой. В картине представлены три жертвы на убой, жалкое живое мясо, которое режиссёр и снимает как мясо. Пытки показаны безучастно, моментами отстраненно, как-то даже жутковато в своей будничности, потому для Перальты не важны совершенно их имена; на первый план выдвигается закрепленная за этими персонами та или иная социальная функция. Журналистка, зашедшая в своём расследовании слишком далеко; порноактриса, переставшая понимать вообще все что с ней происходит в жизни (в нарочито натуралистической, но совершенно антиэротической сцене с её участием эта героиня безэмоциональна, её трахают как бездыханный труп) и, наконец, наркоманка, готовая ради дозы на все, несмотря на беременность. Кем в сущности являются эти героини? Утратившими ориентиры персоналиями, которые сами изначально призывают к себе смерть; саморазрушение для них давно факт свершившийся, и режиссёр цинично не жалеет их, ибо все в их жизни осознанно вело именно к этому адскому подвалу. Каждому своё.
102. Личность режиссёра.
После того как на премьере своего 'Снаффа 102' Мариано Перальта встретился с агрессивным и, стоит признаться, весьма справедливым отпором публики, этот аргентинский режиссёр на многие годы выпал из поля зрения вообще, хотя до этой картины он не переставал снимать разного рода подпольные безделушки со своими соратниками - Сальвадором Хайдаром, Андреа Альфонсо и Сильвией Пас, сняв в период с 2001 по 2005 года трилогию 'Супермир Трэша', являющейся оммажем раннему творчеству Джона Уотерса, только с ещё большей зацикленностью на копроромантике. В свою очередь 'Снафф 102' стал самым известным и лучшим творением Перальты и Ко, имея в своём активе ту самую внятную авторскую осмысленность, которая не превратила этот фильм просто в типический псевдоснафф.
Фильм нарочито контрастен. Сцены изощрённых пыток решены в цвете, они настолько тщательно имитируют реальность, что она перестаёт уже восприниматься за чистую монету. Это или самый настоящий Ад, воцарившийся на земле, или кинематографическая надреальность, причём объективно суть использования цвета и монохрома в рамках единой фильмической структуры сводится ко второму, к морализаторской, но крайне радикальной иллюзорности, когда последняя жертва совершает побег и прерывает заранее отрепетированный до садистического перфекционизма спектакль собственной смерти. Фильм превращается в грязный слэшер, а безымянное зло и вовсе обретает черты тотальной метафоричности, ибо даже при условии его низвержения, преодолеть и забыть все невозможно. Он будет жить внутри самой жертвы, поступательно доводя её до суицида или поглощения тьмой, так как Перальта ставит многоточия. Монохромные же вставки в стиле псевдодокументального кино с элементами мондо и есть той квинтэссенцией нашей жизни, полной рефлексии и морального, и материального стяжательства. Эта реальность не менее кошмарна, чем та, демиургом которой есть кинографоман в маске, и эта серая или даже бесцветная реальность намного бессмысленнее той, другой, кровавой, ибо там все предрешено, жестокая игра рано или поздно завершится пиршеством секса, насилия и хорошего настроения. Тут же одни сплошные петли Мёбиуса, обвивающие шею, и бритвы Оккама, перерезающие глотки. Там все ещё есть борьба, а тут лишь вечный поиск риска, насыщения крови адреналином, дабы понять просто, что живёшь не зря.

Обычный, ничем непримечательный молодой немец Роберт Шмадтке усердно работает в Агенстве по уборке мусора, к которому относятся в том числе и трупы, людей или животных, не суть важно. Главной страстью Роберта является тщательное коллекционирование собранных им на работе различных частей уже мертвых тел, причем не против этого странного увлечения его девушка Бетти, личность тоже с большими странностями. И вот однажды Роберт находит бесхозный труп в болоте...
Фильм 'Некромантик" является по праву одной из самых скандальных и запрещенных картин в истории мирового кино, за создание и демонстрацию которой достопочтенному режиссеру Йоргу Буттгерайту даже пришлось отвечать перед судом, ибо в этом фильме чересчур откровенно были затронуты такие жуткие девиации, как некрофилия и некрофетишизм. Спешу уверить любопытствующих: Герр Труп в фильме ненастоящий, хоть и выглядит дико реалистично, но при внимательном просмотре заметно обратное(слава Богу), однако все сексуальные манипуляции, проводимые с ним, вся давящая и тошнотворная атмосфера в картине весьма натуральны и ненормальны в своей реалистичности. Впрочем, если не принимать в расчет весь некрофильский контекст, то 'Некромантик' воспринимается как фильм-вызов, фильм-провокация против тогдашнего немецкого общества в преддверии падения Берлинской Стены, протест против цензуры, воплощенный в виде таких вот запредельных фантазий, фильм-шок, рассчитанный на то, чтобы о нем заговорили, фильм, расширивший грани трэша и перешедший определенную грань, а потому сузивший до минимума зрительскую аудиторию данного творения. И ведь провокация однозначно удалась!

В открывающей фильм 'Некромантик' 1988 года сцене скандальный немецкий режиссёр Йорг Буттгерайт полил всех зрителей 'золотым дождём', избрав практически гинекологический ракурс съёмки и таким образом фактически превратив их в эдаких непроизвольных девиантов-уринофилов. Впрочем, настолько прямолинейная экспозиция сразу даёт достаточное впечатление о том методе киноизьяснения, на которое предпочёл опираться наиболее заметный представитель всего немецкого подпольного кинематографа в целом и некрореализма в частности, досточтимый герр Буттгерайт. Однако физиологизм и натурализм Буттгерайта, при всей своей бесспорной нарочитости, обьективно ставшей следствием излишней малобюджетности картины, во всяком случае, если говорить о первом 'Некромантике', одновременно и достаточно аскетичен, и парадоксально антиэстетичен, создавая в сущности единый кинематографический канон для всех, кто появился уже после Буттгерайта: Шнааса, Бетманна, Томсена, Иттенбаха. Концентрированная тошнотворность фильма, сюжет которого при всей своей линейности наполнен до краев ощущением алогичного и бесконечного ночного кошмара наяву, не кажется чрезмерной и одиозной; камера Уве Борера в ключевые агрессивные моменты весьма меланхоличного нарратива показывает далеко не все, будучи или подернутой дымкой наслоения кадров друг на друга, или скрадывая весь ужас во тьму. Буттгерайт во многом наследует не гиперреалистам, в первую очередь ставившим перед собой цель показать бытие hoc est quod, но неонатуралистам и экзистенциалистам, черпая свою некрофилическую прозу из бездонного от царящей там тьмы колодца Райнера Вернера Фассбиндера и раннего Вернера Херцога.
'Некромантик' - анемичное, скукоженное до уровня давящей бытовушности кино. Зритель проникает не столько в кунсткамеру, населённую моральными и физическими отщепенцами, сколь в поражающий своей первоначальной обыкновенностью, ужасающей усредненностью дом человека из толпы, коим и является Роберт Шмадтке. Маленькая квартирка, обнажённые стены, низкий потолок, уродливая, лишенная признаков любой индивидуальности архитектура, жадно проглатывающая и растворяющая в себе обитателей этой многоэтажки, где явно никто никогда ничего не желает знать друг о друге. Уравняв своего героя со всем и каждым, Буттгерайт будто небрежно начинает созерцать сочащиеся кровью, гноем, тленом, от которого не спасает даже формальдегид, человеческие останки, с аккуратностью и тщательностью собранные в многочисленные баночки в коллекцию главным героем, приоткрывая сперва лишь дверь в его сознание. И лишь когда сюжет взрывается актом некрофилического триолизма, безумие открывается настежь, чтобы далее лишь вскипать от агрессии и немотивированного насилия. Незаметность, блеклость, апатия, внутренняя и внешняя кома, эдакий сон разума лишь отчасти объясняют демонстрируемый режиссером диверсионный по сути, обреченный изначально на неприятие, дивертисмент, исповедующий привычные заветы катехизиса мортидо и либидо, причём у Буттгерайта первое исключительно взаимопроникающе во второе. Без смерти нет секса, смерть и есть секс, la petite mort.
Примечательно, что 'Некромантик' можно считать ответом только зародившегося некрореализма немецкого французскому, идейным воплощением которого стала маргинальная повесть писательницы Габриэль Витткоп 'Некрофил' 1972 года (следует заметить, однако, что в 2004 году мотивы этого литературного ада использовал режиссёр Филипп Барасса в своей киноэкспрессионистской короткометражке с таким же названием). Причём Буттгерайт вступил в полемику с культовой француженкой, придавшей дух поэзии безграничным соитиям с мёртвой человеческой плотью и оправдавшей патологию своего героя ярко выраженным Эдиповым комплексом. Да и некоторые барьеры в извращенном поведении Люсьена все же были, невзирая на то, что не гнушался он сексуального насилия над мертвыми детьми и стариками. Он тем и отличается в условно лучшую сторону от Роберта, что не убивает ради своего насыщения. Роберт же и вовсе человек без прошлого, зрителю едва ли дано по-настоящему узнать как герой Буттгерайта стал некрофилом (увиденное в раннем детстве свежевание кролика выглядит не более чем чёрной авторский шуткой, как и то как отшампуренный во всех позах Герр Труп стал таковым, гнилым и бесхозным, учитывая что гэг с садовым гномиком впоследствии ещё эффектнее был много позже зарефренизирован Питером Джексоном в 'Мёртвых мозгом'), но явственно возникает ощущение, что Роберт с самого начала своего существования (ибо едва ли его жизнь является полноценной) был отторгнут окружающим его обществом, вытеснен из нормального порядка витального потока. Человек же, годами находясь вне общества, обречен на девиантное поведение вкупе с хаотичностью и иррациональностью собственного разума, лишенного внятных понятий Добра и Зла. От невинно убиенной, но сакрализированной в ритуальном помазании кошки до убитой злонамеренно, но без подспудной ритуальной подоплеки проститутки в склепе - меньше чем шаг; убивать легко, если свобода воли вышла из-под контроля. И претворив иррациональность своего героя в иррациональную кинематографическую стихию, насытив её дионисийским киноязыком, Буттгерайт к финалу приводит зрителей к идее смерти как единственного спасительного выхода для Роба, окончательно зарифмовав ленту с безысходным финалом повести Габриэль Витткоп. Но очевидно и иное: 'Некромантик' чуть более интертекстуален, чем может показаться на первый взгляд. Он преисполнен легко считывающихся социальных, культурологических и политэкономических кодов, в одночасье являясь и чистокровным хоррором об обыденности маньяков, и кривым отражением тогдашней западногерманской депрессии, angst und absolute, по Буттгерайту уже неизлечимой, и банально принадлежа к вызывающими лишь внешние реакции шоковым, экстремальным, провокационным, бунтарским, троллинговым лентам, от которых на мили отдаёт гнилостно-сладостным ароматом живой мертвечины.

Ну знаете... "Тецуя - железный воин" это жестяная жесть... Я бы могла написать, что это не кино, а офонарительная чухня, но мега гениально снятая - однако не скажу. Жалко талантливости режиссера на такую голимую ересь. Картинка рвет на части - то блевать хочется, то проваливаться внутрь нее. У меня даже не осталось к концу фильма вопроса "а это про что и зачем снято?" - это снято, чтобы вас тошнило и завораживало. Шинья Цукамото - японский Павлов, а я очень не хочу быть собакой. И яблоки я жрать перестаю срочно, в них железа много, не дай бог прорасту гвоздями. Ой... лучше б из Тецуи гвоздей наделали. ...Вспомню, вздрогну - член в виде нефтяного бура это все-таки перебор, не так ли? Для пущей прелести это кино должно быть немым. И конечно, редкие фразы оформлять как в старом немом кино. Обязательно в виньетках. И пианолу пустить фоном. Пободрее. И название поменять "Тецуя - потомок тостера" комикс-драма с кровью. Все-таки сильно не люблю техно-арт-ужастики. А талант выстреливает холостыми.

Первые несколько серий шли по схеме сопли-драка-кофе-сопли-драка-кофе. Все мои надежды, что тайтл похож на паразита быстро выветрились, ибо тряпка-кун не собирался высмаркиваться и разводил адовый носошвырк весь сезон. Где-то к сериям пятым фендом раскрывается, изображая, что это не драма про куна и тянку, а продуманная фантастика со своими системами взаимодействия. Только я начала приободрятся и строить предположения о вселенной, пошла арка про гурмана - самое фейловое, что я видела в этом сериале. Я все думала, может зацепиться за какого-нибудь персонажа? Мне вроде немного нравилась Тока, но ее характер и действия вызывали все больше омерзения с моей стороны с каждой последующей серией. Я была в растерянности. Сериал шел легко, желания дропнуть не вызывал, но и нравится не нравился. Всюду чудится плагиат на эльфийскую песнь. Векторы там были круче, чем местные щупальце, правительство серьезнее боролось с проблемой, работал спецназ и были поддержки гос.программ. В Песне монстры были сильнее, и с ними справлялись. А тут изображают, как гулей пачками вырезают за пару дней, а тех чуть ли не 50 на 50 с человечеством. Да даже драма человека и монстра в песне была затянутее, что открывало ее шире.
По сюжету Гуль не представляет собой интересную фантастику или тонкую психологическую драму. Выглядит скорее как криминальные разборки банд, с очень кровавым антуражем. Особенно финальная серия - психоделотреш, много бессмысленного насилия, СПГС и фансервиса для подростков с вызывающими (как они это подают) вкусами.

Вопрос в том - имеет ли мне смысл смотреть продолжение? Ибо видно, что дальше еще должен быть вразумительный сюжет. Или стычками/драчками все и закончится?

Аниме-клуб «Кафе "Токусацу"», предложение Justmariya
МувиБинго. Тур №3. Game loading...

Я не геймер и видео-игры, которые я прошла, можно по пальцам сосчитать, но даже у меня не раз возникала мысль: "Я бы посмотрела кино/сериал с этим сюжетом!" Но в итоге, когда экранизируют какую-то игру, всех тянет немножко поблевать...
С Danganronpa как с игрой я не знакома, но предвкушая буру непонимания, почитала на вики, что не спойлерно. Таким образом, при просмотре, прямо ощущался геймплей, казалось что смотришь скорее стрим, чем аниме, хоть и обрезанный. Понималось, что осталось за кадром. Удивило, что они нормально подогнали прохождение игры под формат 12 по 24. Я боялась, что будет больше затянутости или неадекватности, а так, с отсылкой на игровой процесс, выглядело хорошо. Понравились различные графические вставки и вообще разнообразие способов подачи сюжетного материала. Позабавило, как они сделали цензуру - не черная тень на пол экрана, а просто кровь измененного цвета. Уж лучше так, чем на черный экран смотреть (особенно эпично это было в Мув-Лув).
Я прекрасно понимаю аудиторию, которой это аниме очень понравилось - много расследований в которых можно поковыряться, плюс фантастический антураж вокруг мира. Но мне не зашло. В игре ты нацелен на то, чтобы найти улики и раскрыть притупления, здесь я половину улик не разглядела, ибо все было слишком размыто - где искать? Да и не фанат я совсем детективного жанра, поэтому очень быстро мне наскучило однообразное расследование за расследованием. Когда каждая последующая серия (пара серий) идет по шаблону предыдущего. За всем становиться скучно наблюдать, ибо сам ты ничего не найдешь, а в финале все равно все разжуют (хоть мотай, ей богу). Та глобальная задумка, что нам показана в конце, совсем не раскрыта, по идее, "что есть что нет". Если бы они делали акцент на мире вокруг, и на серии 6 уже вышли из школы и пережили что-то новое, возможно аниме бы мне понравилось больше. А так - спасибо за стрим игры, но можно было и покороче управится.

ТТТ. Сезон 2015, Тур третий. Совет от Zaraza

До ужаса обидно – фильм шел на девятку, а скатился в шестерку… Я прокачала скилл испуга до максимума, научилась создавать атмосферу, нашла наушники, добавляющие эффекта, посмотрела страшилки на разогреве. Первые полчаса этого фильма я находилась в состоянии тяжелого испуга, с каждым новым появлением призрака, я была уверена, что еще чуть-чуть и можно вызывать скорую. Я очень люблю пугаться, но тут я прям даже переборщила. А потом пошел шлак. Призраков показывать перестали, полностью перешли на одурманенного папашу. Толи актер плохо сыграл, толи задумка изначально плохая, но весь эффект выветрился. Мне больше было не страшно – мне стало скучно! Действия задергались, как будто занервничали, пошло все подряд. Если сначала фильм мне нравился, как «резкие моменты дома с приведениями», то потом начались маньяки, пытки, плохо связанные между собой события, нелогичные связи между индейцами и местными убийствами. Каша наполнялась ненужными ингредиентами, а финал скатился в тупую банальщину. Такой потенциал! Такой позор

Фильм меня очень заинтересовал. Это не ужастик, как "Паранормальное явление и еже с ним". Именно триллер.
Атмосферой, кстати, очень напомнило "Знамение"

Первая половина фильма - отличная! Вызывает восхищение! Я верю, что у этих людей была жизнь до главных событий, были переживания, проблемы и т.д.
Но вторая половина наполнена всякими нелепостями. Есть много вопросов насчет того, почему действия произошло именно таким образом. Почему какие-то герои умирают так, а другие иначе. Зачем вообще убивать женщину-помощницу, если она и так уже все сказала героям главным.

Но это ничего, вот что подкачало, так финал, мог быть куда эпичнее! Я так и ждала, как он пожертвует собой, спасет детей, а сам станется в забытьи.
Ну, и хеппи-энд тоже имеет место быть)

А тот ужас, что мы видим в самом конце фильма во время титров - вообще большая глупость!

Идея для сериала довольно интересная и оригинальная. Ну по крайней мере похожих я не видела, но ... я остановилась на 2 сезоне, дальше почему-то не могла его смотреть. Вернее я почти досмотрела 2 сезон, но до конца его не осилила ... как-то так. Причины? Во-первых, для меня слишком много крови, вернее убийств, хотя я любитель такого, но в последнее время уже наверное пересмотрела - нужно на комедии переходить =) Во-вторых, я вообще не верила актерской игре главного маньяка, за которым было столько последователей ... ну не верилось, что он может психологически воздействовать на человека.
За совет спасибо, Zaraza!

Всегда думала, что это добрая, интересная и захватывающая сказка-фэнтези. В итоге ожидая очень многого, я получила очень мало. Не зацепило вообще. Разве что Дэймон и Леджер ничего, а так скучно и не особо интересно. Прошло полчаса фильма, а мне реально показалось, что час или даже полтора. Братья-мошенники зарабатывают тем, что в разных городах избавляют жителей от троллей или ведьм, которых они же и создают с помощниками. Уилл Гримм (Мэтт Дэймон) болтун и заводила, Якоб же скромный тихоня. И вот однажды власти решили их казнить за проделки и обман народа, когда вдруг стало известно, что в одной деревенке в лесу пропадают девочки, братьев отправили узнать в чем же там дело. С девушкой Анжеликой (Лина Хиди) у которой пропали две сестры они пытаются победить лес и ведьму. По сути они больше ходили по лесу, больше искали входы-выходы и совсем чуть-чуть разбирались с ведьмой. Убийств опять же много, никак не детская сказка. И почему я думала что это фэнтези для детишек? Наверно потому, что Гриммы у меня были связаны с детскими и легкими сказками, которые я смотрела еще в Симсала Гримм. В общем мне не понравилось. Два часа тягомотины и бегающих Дэймона с Леджером.

Ули Эдель снял фильм. Казалось бы, что удивительного в том,что режиссер, причем не самый плохой, снял фильм.
Но знаете что странно, Эдель снял фильм в котором чувствуются настроения жанра "мистический хоррор" последних нескольких лет. Тут и "Астрал" в лучшем проявлении и "женщина в черном" и "заклятье".
Жанр мистического хоррора - это вам не те фильмы в которых неизвестно откуда что то падает или страшная харя попадает в экран и все вокруг визжат почем зря. Это тот тонкий ханр фильмов на грани жуткого и очень жуткого. Категория фильмов от которых мороз идет по коже.
Профессор университета идет с маленьким сыном праздновать Хэллоуин и неожиданно теряет его. Спустя год он находит странные знаки, которые говорят ему, что ребенок жив и находится в мире духов.
Наверно единственный минус этого фильма, но лично для меня -это Николас Кейдж, который играет всегда с одной эмоцией на лице. Вот что бы ни происходило, он всегда с одним лицом.
Я не могу сказать, что фильм удивительно хорош, но по сравнению с трэшевыми ужастиками, которые расползаются сейчас в большом количестве, этот фильм выделяется не только проработанной сюжетной линией, но и неплохими диалогами.