Военный — отзывы — стр. 14

…«…товарищ капитан, бабушка — приехала!..»…

…на землях освобождённой от германских войск Белоруссии, в глубоком теперь уже красноармейском тылу активно действуют вражеские агенты. Оперативной группе контрразведчиков СМЕРШа во главе с капитаном Павлом Алёхиным (…Евгений Миронов…), поставлена боевая задача обезвредить особо опасную разведгруппу противника. Положение приобретает принципиально иной масштаб, когда внезапно выясняется, что работа абверских разведчиков в регионе направлена на подрыв стратегической операции советских войск в Прибалтике. С этого момента ставки взлетают, фактически, в стратосферу — весь комплекс розыскных мероприятий взят под контроль Иосифом Виссарионовичем персонально. И теперь уже принято решение проведения масштабной спецоперации по полному и бесповоротному прочёсыванию местности по всем периметрам с максимальным вовлечением маршевых рот НКВД. Алёхин, конечно же, понимает, что подобное будет означать кромешный провал всех ранее достигнутых сотрудниками СМЕРШа успехов. А кроме того — выявленные германские агенты с почти стопроцентной гарантией будут уничтожены при задержании, что полностью обнулит возможности вскрытия агентурной сети Третьего Рейха в подведомственном районе. Ну, и в качестве неприятного дополнения — развёртывание такого калибра войсковой деятельности непременно будет означает, что контрразведка со своими задачами не справилась, а следовательно — командованием будут сделаны однозначные выводы с вполне ожидаемой крайне негативной коннотацией. Капитан сотоварищи идут, что называется, ва-банк, отыскивая единственную связующую ниточку и устраивают отчаянную засаду…

…секрет оглушительного успеха военно-исторической детективно-остросюжетной драмы «В августе 44-го…» 2001-ого года выпуска за авторством режиссёра Михаила Пташука крайне незамысловат, на самом-то. Дело в том, что данная лента снята максимально приближено к материалу, фабуле и букве своего литературного первоисточника — романа «Момент истины» писателя-прозаика Владимира Иосифовича Богомолова. В прошлом, кстати, являвшегося, помимо многого прочего, штатным сотрудником МГБ СССР. Упомянутая книга объективно и без лишних слов — одно из лучших произведений советского периода про войну в своей жанровой нише. Роман был переведён более чем на двадцать языков, а одних только отечественных переизданий «Момента истины» насчитывается сейчас около девяносто пяти. И, при таких художественно-прозаических корнях, не получиться мощным психологическим триллером самого высокого пошиба у «…44-го…» попросту не было никаких шансов…

…кинопродукцию, основанную на реальных событиях периода Второй мировой и сейчас, спустя почти два десятка лет после выхода ленты Пташука, пытаются делать практически все кому не лень. Получается, что правда, далеко и совсем не у всех. Хотя бы и с многомиллионными сметными расчётами в свободно конвертируемом эквиваленте. И это при том, что «В августе 44-го…» предельно положительного результата удалось добиться откровенно архаичными кинематографическими средствами. Здесь нет вообще никакого остросюжетного нагнетания. В кадре — тёплый солнечный свет, мягкий и бархатный завершающий летний месяц. В фоновом ракурсе — непрерывно текущая землистая масса пехотинцев и военной техники, нескончаемо от восхода до заката льющаяся на Западный фронт. Всё необходимое психологическое напряжение достигается лишь невероятной работой актёров с мимикой, игрой и выражением их лиц. Нервный физиономический накал страстей в крупных планах заряжает зрителя беспокойством похлеще тревожной музыки и выпрыгиваний роялей из кустов в иных, сходных по жанровому цеху картинах…

…«В августе 44-го…» — драгоценнейший пример изящного переплетения лучших жанровых приёмов старого и нового отечественного кинематографа. В Советском Союзе ленты о народный подвигах Великой Отечественной натурально фаршировали до избытка атмосферой неопределённости, беспокойства и тревожного ожидания для максимального и широчайшего возбуждения зрительского интереса. Нынче же сами героические действия рядовых бойцов и офицеров Красной Армии конвертируется в объёмную фактуру для остросюжетного кино. Пташук, возможно, был первым, кто синтезировал блистательный купаж из серых, бескровных военных гимнастёрок и грузовиков, вязнущих в белорусской распутице и мощнейших крупных планов с закадровыми программными монологами персонажей и напряжённой игрой лицевых мышц в спонтанный, но невероятно эффектный жанровый антураж. С полным, надобно отметить, отсутствием клюквенных ура-патриотических и вообще любых идеологических предустановок. А это, согласитесь, уж одного двух просмотров стоит точно и наверняка…

…деполитизированная, нарядная, незаурядная и талантливая кинобиография…

…в основу ленты «Адмиралъ» ленинградца Андрея Кравчука положены многочисленные реальные факты последних пяти лет жизни Александра Васильевича Колчака (…Константин Хабенский…). Для широких масс фигура эта в самом лучшем случае весьма слабо представляемая, а для знакомых со школьной программой советской истории — так ещё и весьма злодейская. Реальный императорский флотоводец Колчак в кинематографическом и, несмотря на всю использованную в ленте 2008-ого документальную основу, в художественном по большей части представлении синтезируется на экране с исключительно твёрдым и даже стоическим характером, особенной, бесконечной верностью Отчизне, бесповоротной преданностью личным убеждениям и трепетным, настоящим чувством любви к своей возлюбленной же Анне Васильевне Тимирёвой (…Елизавета Боярская…)…

…исторический и биографический прототип экранного Александра Колчака был выдающимся учёным-океанографом, действительным членом Русского географического общества. Он много лет провёл в заполярных экспедициях и удостоился чести названия одного из островов в Карском море своим собственным именем. Занимал пост главнокомандующего Черноморским флотом. А во время Гражданской войны стал не просто лидером Белого движения, но оказался провозглашён, хоть и временно, Верховным правителем России, которому подчинялись гигантские территории Урала, почти вся Сибирь и подавляющая часть необъятного Дальнего Востока…

…современный и особенно новейший кинематограф, в том числе — отечественный, сегодня в чрезвычайной мере перестал опасаться показывать решительно все узкие, сложные и завуалированные грани событий давно и недавно минувших дней, равно как и их участников. На экране не сказать, конечно, чтобы слишком массово, но и далеко не редко теперь можно узреть с изяществом и тактом проявленные когда-то в былом интимные волнения, тщательно скрытые чувства и незримые порой и реальным очевидцам сокровенные действа великих женщин, стоявших за спинами своих любимых и достославных мужчин. И данная тенденция в экранном искусстве свободной интерпретации известнейших исторических фактов, естественно, не могла не пойти на пользу как зрителям вообще, так и создателям рекомой ленты «Адмиралъ» в частности. Режиссёром Андреем Кравчуком сотоварищи был выполнен исключительнейший и обширнейший комплекс кинотворческих и историко-реконструкторских мероприятий по изучению и переносу в пространство картины всех распространённых и малоизвестных аспектов, связанных с орденоносным белогвардейским адмиралом Колчаком. Подобные колоссальные усилия позволили не просто напрочь избавиться от псевдоисторической перспективы в подаче нарратива. Но придали ощущение необыкновенно свежей, хрустальной изящности и пронзительности в дополнение к хорошо известной уже зрителю атмосфере и быту времён Первой мировой, обеих революций и братоубийственной Гражданской. По просмотру это выясняется предельно ясно — особенный авторский интерес в ленте «Адмиралъ» составляют живые, реальные люди, их судьбы, понятия чести, достоинства, сообразности моральных качеств предпринимаемым поступкам и искренней чистоты и неразделимости настоящих и вечных чувств любви, привязанности, заботы, симпатии и непременной взаимности самоотдачи…

…неудивительно, что именно на первейшем плане в картине режиссёра Кравчука пребывает выраженная в пастельно-элегических оттенках история настоящей любви с красивой и даже вычурной эмоциональной линией. Любви, которую экранные персонажи Хабенского и Боярской и реально существовавшие Александр Колчак с Анной Тимирёвой проносят сквозь все лишения и трагические мракобесия тех страшных времён и через всю свою совместную жизнь. Высокие и истинные ответные чувства в декорациях стремительно разворачивающейся драматической катастрофы понятны и приятны почти каждому зрителю. Как выросшему на превосходных отечественных историко-романтических картинах, так и воспитанному уже на без устали и покоя продуцируемых в конвейерных масштабах голливудских эпических мелодрамах. Да и нельзя было, решительно попросту преступно, приложив громаднейшие усилия и взяв несравненно высочайшую планку общей качественности, испортить роман сказочно и волшебно влюблённых Колчака и Тимирёвой. Насыщенный, благодатнейший и красивейший материал для великолепной куртуазной киноповести о возвышенности чувств, подлинности страстей, трогательной нежности, невероятной верности и уверенному следованию зову любящих сердец обязан был рано или поздно получить столь блистательное визуально-художественное воплощение…

…резюмируя, следует сделать акцентное ударение на общий крайне положительный итог. «Адмиралъ» поразительным образом оказался наполнен всем тем, чего и можно было бы ожидать от дорогой и стильной киноленты стоимостью в весьма приличные деньги. Язык картины воплотился на экране в незаумную доходчивость, сдобренную ярким и сочным визуальным рядом и подчёркнуто жирными и умело интегрированными ударениями. Исторические сноски на полях расставлены ненавязчиво и грамотно. Зритель, безусловно, почерпнёт кое-что полезное для себя из русской истории времён 1915-ого — 1920-ого годов. Романтически настроенным в первую очередь зрительницам «Адмиралъ» прийтись ко вкусу обязан непременно, несмотря на определённые тяжёлые для восприятия эпизоды. Что правда, в ином случае лирические сцены могли выглядеть бы уже чересчур слащавыми. И в таком равновесном соотношении масштабной и жёсткой костюмированной исторической драмы, каковая наложена на поразительную историю жизни адмирала Колчака и щедро сдобрена трогательной и настоящей повестью о прекрасной и беззаветной любви, «Адмиралъ» выглядит прямо-таки чудесным загляденьем. Прикоснуться к которому — сущее удовольствие. Да и вообще — много ли отечественных «блокбастеров» возвращали вам по достижении финальных титров желание посмотреть расширенную телевизионную версию? А вот картина снятая Андреем Кравчуком превращает такое намерение в жгучую, насущную необходимость…

…футбол, немцы, любовь и Украина; вам обязательно понравится…

…на захваченной немецкими войсками территории современного украинского государства, тогда, в 42-ом называвшемся «Рейхскомиссариатом Украина», в граде Киеве вратарь и звезда столичного футбольного клуба «Динамо» Николай Раневич (…Сергей Безруков…) возглавляет культурно-спортивно-освободительную борьбу с нацистскими оккупантами путём регулярных и безоговорочных побед над аматорскими сборными подразделений армии Третьего Рейха и примкнувших к ним венгерских, румынских и словацких союзников…

…реальный прототип безруковского героя звался Николаем Александровичем Трусевичем. И в связи с, гхм, некоторой фонетико-ассоациативной деликатностью особенностей прочтения данной фамилии, абсолютно неудивительно, что авторы и создатели превратили персонажа «Матча» в сопереживательно-нейтрального Раневича. Надобно также отметить, настоящий динамовский вратарь был фигурой в тогдашней футбольной жизни крайне заметной. Трусевич являлся, например, двукратный призёром чемпионата СССР: в 1936-ом и 37-ом годах соответственно. Принимал деятельное участие в выигрышном матче с общей сборной футбольных клубов Турции в том же 36-ом. И, кроме всего, в триумфальной победе национальной украинской сборной над парижским клубом «Ред Стар» в 1935-ом. И в том же году по результатам газетного опроса болельщиков на заданную тему «Футболист года Украины» занял почётное третее место…

…что особенно приятно, режиссёр Андрей Малюков очень талантливо, аккуратно, дотошно и бережно воплотил в «Матче» не только тонко идеализированный образ героических украинско-советских футболистов, но и всё то, за что рядовой зритель и любит кино про Великую отечественную, любовь, фрицев и, собственно, сам футбол. Практически во всех отношениях лента получилась отменной и по качеству, и по реализации, и по наполнению. Да, пытливое, недремлющее, намётанное и опытное зрительское око предельно быстро рассмотрит все хитросплетения, перекрытия, шурупы и заклёпки авторской задумки. Но даже подобный разбор по винтикам и гайечкам подотчётной картины отнюдь не помешает любоваться, доброхотствовать, негодовать, топать во гневе домашними тапками и трогательно утирать невольно-скупую слезу умиления практически весь, без остановок и препинаний «Матчевский» хронометраж. Мастерски срежиссированный и чудесно актёрски сыгранный киноматериал с глубоким понимаем общих смыслов для кого и с какой целью это вообще сделано, безупречно отражается на конечном результате. И кристаллизуется в виде восхитительной двухчасовой кинематографической новеллы. По просмотру остаётся только, как говорится, «крякнуть» в кулак и просто признать: «Матч» 2012-ого — предельно крепкое и живое кино…

…да, мелодраматизма порой на экране с перехлёстом. Да, присутствуют определённые сценарные вольности и допущения. Но за то, как поставлена драматургия и хореография каждой футбольной схватки, на все эти мелкие огрехи с радостью и спокойствием за внутреннего критика можно просто напросто закрыть глаза. Пронзительность и достоверность экранной истории футбольной команды киевских военнопленных под названием «Старт» даёт довольно чёткое представление размаха и масштабности совершённого вымышленным Раневичем, реальным Трусевичем и прочими спортсменами бесспорного подвига. Всякий раз, обыгрывая фашистских футболистов (…по факту — солдат вражеской армии…), отчётливо представляя, что спортивный выигрыш может обернуться для них если и не расстрелом, то уж не менее, чем ссылкой в концентрационный лагерь, они всё равно играли и выигрывали. И кто посмеет оспорить — это ли не настоящий и самозабвенный героизм? Не доподлинное ли мужество перед лицом всамделишной смертельной опасности? И в подобном эмоциональном смысле многим современникам от режиссуры стоило бы, наверное, поразмыслить над тем, нужно ли измерять патриотичность и воодушевлённость ленты про войну количеством и качеством сцен артиллерийских ударов или кавалерийско-сабельных атак. Ведь в «Матче» их, к величайшему, нет всех скопом и ни одной по отдельности. А эффект от соприкосновения и уровень сопереживания — выше многих и всяких похвал. Задумайтесь, господа режиссёры, в самом-то деле. А мы, зрители, в это время пока просто насладимся отменной картиной с простым и чётким названием «Матч»…

…былинная притча Великой Отечественной действительности…

…по результатам пристального и теснейшего контакта с заключительной частью трилогии о жизни и смерти михалковского Сергея Петровича Котова в зрительском центре восприятия формируется окончательное понимание: пролог 1994-ого, завязка 2010-ого и финальное крещендо 2011-ого неразрывны, неделимы и в принципе отдельно друг от друга не только не могут рассматриваться или анализироваться, но даже и существовать по одиночке агрегатно не в состоянии. Экосистема «Утомлённых солнцем» становится жизнеспособной только при условии последовательного соединения всех трёх её разделённых временными рамками выхода на экраны элементов. В этом ракурсе «Цитадель» способна ответить на множество вопросов, обозначенных как в «Предстоянии», так и в самой заглавной картине…

…в частности, дефинитивно и полностью определилась жанровая принадлежность этого девятичасового кинематографического эпоса. Если оригинальная лента была сугубо драматической, глубоко чувственной и невероятно живой мелодрамой, а «Предстояние» являлось исполненной суховато-суровой, но и достаточно лиричной поэтикой сущей военной притчи, то «Цитадель», словно в отместку, расставляет решительные акценты в пользу прозаичной, символистической киноэпопеи. А размах хронометража в почти пять сотен минут и растянутость во время-производстве на цельных семнадцать лет перекрывают даже любые из ныне известных михалковских авто-стандартов размашистой масштабности, привольной монументальности и безбрежной гигантомании…

…на глазах у ошалевших и изумлённых зрительских масс, пусть и закадровая, но сценарно вполне читаемая и нисколько не завуалированная автором смерть буквально всех главных персонажей первых «Утомлённых…» уже в «Предстоянии» оборачивается чудесными воскрешениями. Вскрывший себе в ванной комнате с видом на кремлёвские звёзды почти все вены и чуть ли не все артерии Митя волшебным образом проскальзывает оттуда прямо в полковничий НКВД-шный мундир и строевым шагом направляется на «ковёр» к верховному руководству Страны Советов. Расстрельный комдив Котов, жонглируя статьями кодекса уголовных уложении СССР, сквозь лагерную глухомань и отчаянные тартарары штрафного батальона, не моргнувши глазом рядится в генерал-лейтенанты и возглавляет пусть и опально-безоружный, но полноценный в количественном выражении войсковой корпус…

…где-то в промежутках всего этого ветхозаветного без всякой иронии мифотворчества реально-сценарная дочка Михалкова-Котова ведёт задушевные, мистические беседы о спасении возвышенного духа и бренной плоти с вражеской глубоководной миной. Эпизодические, но жутко и до тошнотворности реальные танковые клинья фашистского блицкрига перемалывают цельную роту курсантов будущего почётного кремлёвского караула с Красной площади. А под занавес, толпы уклонистов, мелких жуликов, музыкантов, бухгалтеров, прочих тыловых крыс и огромных орд безоружного люда, следуя за легендарным комдивом и СМЕРШевским майором в лице блистательного Сергея Маковецкого, идут на неприступную гитлеровскую Цитадель, вооружённые лишь дубинами, одним на всех аккордеоном и матерными песнями-частушками…

…вот тогда и становится кристально ясно — «Цитадель» бесповоротно освобождает всю трилогию от фабульной прозы и возвращает эпическое сказание Никиты Сергеича Михалкова к первозданным, фольклорным началам. Преображая военную драму в сказочную фантасмагорию. Одномоментно лёгкую, сверкающую и бесшабашную, как и подобает настоящему мифологическому вымыслу. Но и вместе с тем, мультисмысловую, наделённую тончайшей эмпатикой сопереживания и поднимающую извечные и подчас вечно риторичные жизненные вопросы. Вот разве только ответы из всей заложенной здешней многомудрости извлечь смогут исключительно самые терпеливые — три картины по три часа реального времени осилить, это совсем дело-то выходит и нешуточное. Но, просто поверьте на слово — усердие в данном, конкретном случае не просто окупается сполна. Ибо многомерная, пусть и слегка иррациональная умудрённость «Утомлённых солнцем» способна наполнить, что называется, чрез край умы самых взыскательных интеллектуальных старателей. Сколько бы при этом пядей во лбу у них не насчитывалось…

…антинационалистическая психопритча…

…первоначальный манифест предельно художественной кинокартины «Мандарины» грузина-режиссёра Зазы Урушадзе, выпущенной в 2013-ом, смахивает на завязку глуповатого и пошлого расистско-этнического анекдота. В крошечное селение эстонских географических мигрантов, затерянное в горах Кавказа, приходит война. Подавляющее большинство прибалтов к моменту начала повествования уже репатриированы в родную Эстонию. Оставшихся только трое: глубокомысленный престарелый столяр Иво, наивный мандариновый плантатор Маргус и эпизодический эскулап Юхан. На окраине опустевшей деревушки через некоторое время случается перестрелка между грузинским разведотрядом и чеченскими наёмниками, воюющими на абхазской стороне. Похоронив убитых, эстонцы в доме у Иво принимаются выхаживать двоих раненых: чечена Ахмеда и грузина по имени Ника…

…как можно увидеть, корни сюжета уходят, скорее всего, в классический толстовский рассказ «Кавказский пленник». Этническая и националистическая распря, вражда, злоба и отвращение в питательном бульоне вооружённого конфликта. То есть, в принципе-то, «Мандарины» фильм почти совсем не о войне. Он — о людях. Поставленных волею обстоятельств необоримой силы в рамки ситуации принудительного взаимного сосуществования. В этой замкнутости и есть основной внутренний конфликт ленты. И под действием такого напряжения, военная, казалось бы, драма уже с первых минут неминуемо преображается в сосредоточенный морально-психологический триллер…

…седобородый старец Иво, владелец маленькой столярной распиловочной по производству тары для мандаринов своего соседа Маргуса, безусловный и самый главный, центральный персонаж ленты. Он умудрён, рассудителен, здравомыслящ, решителен и великодушен. Не теряет способность к здоровой иронии. Даже в моменты смертоносного катаклизма, обрушившегося на его родной дом. Он одинаково заботливо выхаживает обоих комбатантов — и закоренелого Ахмеда, и молодого Нику. Не делая меж ними никакого различия по любым особенностям. Шаг за шагом, монотонно и без излишних нравоучений, исключительно органично донося до обоих раненых солдат простую истину — война и вражда, за какими бы идейными целями и благостными лозунгами они не прятались, в какие бы националистические стяги ни оборачивались, всегда означают только одно — боль, утраты и смерть.

…и эти здоровые, вечные человеческие ценности срабатывают. Незамысловатый чеченский боевик Ахмет, сражающийся исключительно ради заработка, угощает молодого грузинского актёра Нику, волею судьбы вынужденного взять в руки оружие, горячим шашлыком. Оба они, не переглядываясь и не сговариваясь, наперебой предлагают эстонцам искреннюю и бескорыстную помощь в уборке мандаринового урожая. Рассудительный и опытный зритель может, конечно же, засомневаться — не слишком ли много в картине положительного? Наверное. В жизни, зачастую всё далеко не так ладно, хорошо и обнадеживающе. Но, «…кино — сплошной обман…» говорит Иво в одной из сцен. А кинематограф — это искусство, которое призвано не столько показывать реально существующее положение дел, сколько преображать его в задуманные автором впечатления. И после просмотра отличного фильма со сладким поименованием «Мандарины», несмотря на мрачный в целом посыл, впечатления остаются почти только жизнеутверждающие. Потому как, по глубокой убеждённости режиссёра Зазы Урушадзе, человек всегда способен, должен и счастлив оставаться прежде всего человеком…

P.S. …на сладкое — отличнейшая авторская сентенция, раскрывающая практически полностью всю суть данного произведения: «…в своём фильме я бегу от политики, я хочу показать, прежде всего, значение той ценности, о которой в конфликтных ситуациях забывают. Ценности человечности… именно об этом фильм — о человечности. О том, что мы очень легко способны забывать, отрекаться от самих себя, даём собой манипулировать, что на самом деле не имеет большого значения. Мы забываем о том, что все мы люди. Возможно, другого происхождения, из другого государства, другой веры, но всегда — люди…»…