Отзыв ArturSumarokov о фильме «Тайное сияние»

Молодая вдова Син Э переезжает вместе с десятилетним сынишкой из шумного и кишащего миллионами Сеула в родной для нее провинциальный городок Мильян, надеясь обрести здесь, среди застывшей в безвременье природы и в окружении милых приветливых людей, свое успокоение и умиротворение. Однако этому не суждено сбыться, и очередной черный вихрь несчастий безвозвратно захватывает ее.

Один из главных триумфаторов Каннского кинофестиваля 2007 года, четвертая по счету крупная режиссерская работа мастера изысканных и поэтичных психологических драм и мелодрам Ли Чан Дона, экранизация романа знаменитого южнокорейского писателя Чон-юн Йи «Тайное сияние» начинается с сюжетной завязки, очень типичной для большинства образцов современного кино Южной Кореи: с ужасающего по своей бессмысленной жестокости преступления, которое перечеркивает жизнь человека на два неравноценных периода «до» и «после», ломая окончательно привычный порядок вещей и меняя человека, иногда в худшую сторону. Но Ли Чан Дон детективную линию оставляет сугубо формальной и вместо предполагаемой истории справедливого жестокого возмездия в «Тайном сиянии» разворачивается сложная по своей драматургической палитре и сюжетной насыщенности слегка переиначенная на корейский лад история ветхозаветного Иова Многострадального, у которого Бог отнял все во имя проверки человека на истинность и незыблемость веры.

Главная героиня фильма, Син Э в исполнении награжденной Золотой Пальмовой ветвью актрисы Чон До Ен, в начале ленты предстает натурой чувствительной и странной. Доброта, нежность и всепроникающая добродетель Син Э кажутся чуждыми и чужеродными всем окружающим ее жителям Мильяна, которые считают женщину просто странной, юродивой, тонкую кожу которой ранить очень легко. Она, если угодно, экстраполирует в себе черты князя Мышкина из «Идиота» Достоевского: не от мира сего, изгой, которая преисполнена внутреннего сияния, духовной и моральной цельности вкупе с почти детской наивностью и незащищенностью. Она искренне верит всем и живет по принципу, что все люди добры, хотя это, конечно же, глубокое заблуждение. Заблуждение и ошибка, за которые предстоит расплачиваться в полную цену.

Всеобщая черствость, равнодушие и жестокость, твердая скорлупа, покрывающая пустые души — это лишь малая толика того, с чем придется столкнуться Син Э и выйти потом совершенно иной, внутренне изменившейся и ожесточенной, ибо общество отвергает добродетель и вообще таких, как она, чья незамутненная святость и открытость привлекательны для совершеннейших негодяев. Простая арифметика дарвиновских законов выживания, и Син Э придется вступить в схватку с Богом, приняв его как постоянно требующего жертв на своем алтаре или вовсе отвергнув. Дальнейшие два часа фильма воплощают в себе всю драму этой женщины, которой суждено таки обрести своего истинного спутника и апостола, в роли которого убедительно смотрится один из самых выдающихся актеров современной Южной Кореи Сон Кан Хо. Но путь к смирению долог и мучителен, ей предстоят богоборческие сражения и ливни слез, которые очищают и вытравливают все негативное. Однако прощения врагам своим Син Э не готова дать, ведь цена такого прощения слишком для нее высока. Жизнь ее ребенка, в конце концов, и ее жизнь, превратившаяся в кошмарный силлогичный сон. Велика цена ее страданий, а Бог бывает жесток, иногда даже слишком, к детям своим.

Первые 40 минут фильма режиссер рисует перед зрителем практически святую главную героиню, жизнь которой построена исключительно на страданиях и лишениях. И до определенного времени Син Э принимает ниспосылаемые ей испытания как данность, однако финал рушит идеи всепрощения. Религиозная, пропитанная духом христианских догм притча внезапно превращается в антирелигиозный памфлет об утраченной вере и о слишком большой цене за святость и сокровенность. Бог жаден, а ты его пища.

«Тайное сияние» по своей интонации приближается к «Догвилю» Ларса Фон Триера; Син Э становится подобной жертвенной Грейс, которой пользовались все, кто хотел и как хотел. Однако, если Догвиль был городом-фантомом, условностью и метафорой, то Мильян куда как более прозаичен и реален. И оттого становится еще страшнее, ведь в таких микроскопических провинциях бывает чересчур много грешников, но очень мало святых, которые рано или поздно обречены на бунт. Бог многогранен, и иногда в нем слишком много от Дьявола.