Отзывы на фильмы Кабрана Е. Чемберлена без оценки

…героико-приключенческий бесконечный эпос в миниатюре о житие нашем сущем…

…в цирковом парке аттракционов Сан-Франциско тридцать третьего года прошедшего столетия умильный малыш в потешном и декоративном ковбойском костюмчике с заворожённым восхищением бродит по анатомической музейной экспозиции Дикого Запада. Аккурат на инсталляции с заглавием на медной плашке «Благородный дикарь», изображающей восковое чучело древнего индейца племени команчей, ребятёнок с изумлением обнаруживает, что индеец, как бы это по корректней, гхм, выразится — настоящий. Зовут замшелого и поскрипывающего суставами воина-команча именем Тонто (…Джонни Депп…). И в обмен на пакетик засахаренного арахиса он соглашается поведать маленькому ковбою увлекательные и остросюжетные истории своей залихватской молодости…

…относительно вменяемая нарративная диспозиция на этом практически сразу же скоропостижно заканчивается. Уступая под напором лихорадочно мечущейся и алармистски-залихватско улюлюкающей, возбуждённой до краёв кинематографической карусели. Где главный положительный герой — окружной прокурор, пассивный пацифист и просто разудалый увалень Джон Рид (…Арми Хаммер…). Который, например, носит садо-мазохистскую чёрную латексную маску на оба глаза и скачет куда придётся на мифологическом белоснежном жеребце-алкоголике. Упомянутый индеец Тонто, мало того, что лицевой мимикой и поведенческой пластикой натурально мимикрирует под капитана Джека Воробья из понятно какой франшизы, так ещё и надевает на голову вместо привычных ведомственных перьев цельное чучело чёрного как смоль ворона. А насчёт сущности ворона, к слову, в свете всего происходящего закрадываются непременно шевелящие волосы на загривке размышления: настоящь и всамделишен ли? Или, быть может, и не ворон то вовсе? Так, попугай какой. Просто в чёрном парике. И так здесь всюду и везде. Хозяйка местного танцевального борделя (…Хелена Бонэм Картер…) оборудована приставным протезом ноги резной слоновой кости с интегрированным гладкоствольным обрезом охотничьего ружья внутри. А главный злодей Бутч Кавендиш (…Уильям Фихтнер…) с актами поедания вражеских сердец и общей харизмой становится едва ли не вровень с архетипичным Гектором Барбоссой из опять-таки параллельного диснеевского измерения…

…невероятно набивший руку и разнуздавшийся по самое разоткровенное режиссёр-тяжеловес Гор Вербинский после канонической первой трилогии «Пиратов моря карибского» в современном воплощении классического одноимённого американского поэпизодника пятидесятых годов прошлого века в своём «Одиноком рейнджере» 2013-ого превзошёл как любые зрительские ожидания, так и всяческие собственные грани. На экране в лихом и мощном круговороте почти сто пятьдесят минут творится неописуемое в словесах и невиданное в кинотеатрах. Всякий ключевой диалог меж протагонистами следует немедленно увековечить и обессмертить в личном ежедневнике филигранной заточки индиговым химическим карандашом. Любой здешний кадр хочется непременно обрамить в бронзе и повесить на стену в гостиной. Двухсотмиллионный бюджет внедряет в пространство ленты чудовищной аддиктивности самодвижущиеся визуальные эффектуры. До того ловко и бесшовно скреплённые монтажёрами с реальными натурными съёмками, что при соприкосновении с рекомым челюсть отваливается сама собой. А глаза, как у пресноводных крабов, выезжают из глазниц на пару сантиметров вперёд совершенно без специфических приспособлений и посторонних усилий…

…нужно уже наконец внести кинематографически-конституционную ясность. Желательно, всё же, закрепив её нотариально. Гор Вербински — лучший в мире постановщик блокбастеров и наиболее талантливый визуализатор-сочинитель картин с карнавально-аттракционным наполнением. Никто более не способен так поддерживать градус накала, простите, сумасбродства, здорового абсурдизма и откровенного остроумного фиглярства на протяжении двух, а то и трёх часов экранного хронометража. Не выглядя при этом какой-то откровенной, с претензией на пафосность идиотией, навроде очередного марвеловского комиксового слабоумия про акваменов, сверхлюдей или ярко-синих пришельцев из далёких измерений. То, что Вербинскому по силам сделать из диснеевского парка развлечений цельную, самоценную и культурно-художественно весомую ленту, да что там — без пяти минут современную пиратскую классику лёгкого жанра, стало понятно ещё из «Сундука мертвеца». А вот в «…Рейнджере» этот эффект прыгнул даже не через голову, но просто-таки куда-то в стратосферу. Нарратив ленты проносится в сознании вихрем, для запоминания цитатных программных острот героев не хватает никаких остатков и так предельно занятых переработкой новых впечатлений запасов краткосрочной памяти. Сетчатка зрительных нервов в несколько слоёв и в налхёст друг на друга выжжена увертюрами небывалой увлекательности. Гонки на паровозах сменяются кавалерийскими атаками, салунные погони с факелами подпирают с обратной стороны лихие и ироничные перестрелки…

…остановить происходящее или хотя бы прерваться для того, чтобы проглотить наконец плохо прожёванный попкорн решительно невозможно. Событийный ритм настолько плотный — лезвие меж интродукциями не вставить. А всякий раз, когда кажется, что верхняя планка взята и добавить для удивления более нечего, в кадре появляются то саблезубые плотоядные кролики из «Монти Пайтона», то волшебный и почти летающий конь-альбинос, с аппетитом закусывающий бутыль ядрёного виски светло-зелёными ядовитыми скорпионами…

…вирусологическое и социально-психологическое упражнение в сверхреалистичных тонах…

…прекрасная и соблазнительная, словно само искушение во плоти, командировочная корпоративная менеджерша среднего звена Бет Эмхофф (…Гвинет Пэлтроу…), возвращаясь домой в Штаты из Азии, продлевает свою пересадку с ожиданием следующего борта в Чикаго. Цель задержки — встреча с давно обожаемым любовником. Восхищение от близкого контакта с полюбившимся кавалером не может омрачить ни наличие оставшегося на хозяйстве законного и во браке присутствующего супруга (…Мэтт Деймон…), ни даже зарождающаяся симптоматика ОРВИ, списываемая красоткой на разрывающий часовые пояса и иммунную систему путешественников синдром джетлага. По прибытии домой безобидная простуда в стройном девичьем организме стремительно приводит Бэт к скоропостижной и нелицеприятной кончине. Вирус же на опознании в районной прозектуре в процессе вскрытия до нелепых панических скачков и судорожного заикания пугает местного инфекциониста и патологоанатома, которые незамедлительно подают соответствующие циркуляры в государственный санэмидемнадзор. Начальником в каковом, к слову, заседает не кто попало, а самолично Лоуренс «Морфей» Фишборн…

…смертоносная зараза в ленте «Заражение» 2011-ого у почётного и заслуженного ударника американской режиссёрствующей артели Стивена Содерберга вышла, что называется, наваристой и высококалорийной. По совокупности свойств и общей клинической картине инфекция напоминает весьма этакий гибрид печально известного Испанского гриппа, вирусного менингита и лихорадки Эбола за вычетом, гхм, разве что хлещущей изо всех отверстий кровищи. Где-то в середине ленты, невзирая на все принятые усилия, главный ответственный за вирус в Америке в лице сильно загримированной Кейт Уинслет сляжет с адской температурой на общую больничную койку в обыкновенном школьном спортзале. А в исключительных со всех сторон США безвозвратно закончатся полиэтиленовые мешки для трупов. При этом персонаж Джуда Лоу продолжит циничную сверх всяких краёв и проплаченную акцию по рекламированию средства всеобщего исцеления для приёма внутрь, сооружённого из толчённых корешков местного крупнолистого спорыша, как единственно правильного протокола лечения рекомого супергриппа…

…«Заражение» — это попсовая, в самом целомудренном из смыслов формулирования, история о всемирной катастрофе планетарного масштаба. Здесь нет практически никакого кроваво-тошнотворного саспенса, всё исключительно построено на гипервентилируемом документализме и живых человеческих эмоция и реакциях. В ленте напрочь отсутствуют интриги, заговоры или физически воплощённые генеральные антагонисты. А все персонажи появляются и живут в кадре абсолютно без тени наигранной героизации. Кто просто выполняет свою работу, некоторые мерзко паникуют, иные грязно меркантильствуют к персональной выгоде, а прочие банально пытаются пережить и перетерпеть невесть откуда свалившуюся на их головы напасть. Все их реакции и модели поведения — легко просчитываемы, но действует эта простота совсем не в ущерб внутренним механикам «Заражения», отнюдь. Именно подобный приём и может воздействовать на зрителя так, как того требует авторская задумка…

…эпидемиологической ленте Содерберга вообще не требуются ни восклицательные знаки в названии, ни сложные сценарно-интриговые перипетии. Обыкновенная, обыденная и даже рутинная реконструкция вымышленной глобальной пандемии действует именно что в рамках магического реализма, позволяя запустить примитивнейшие рефлексы в сознании зрителя. После «Заражения» ненароком сморкнувшийся в рукав и утёрший со лба лихорадочную испарину попутчик с воспалёнными глазами пробуждает откровенно низменные паттерны поведенческого выживания. Заставляя неосознанно и интуитивно точно в быстрейшем времени исключить для себя настолько опасное и смертоносное соседство. А любой внезапно и не кстати кашлянувший за спиной незнакомец вызывает плохо скрываемую панику и смятение в мыслях. Побуждая немедленную потребность пару-тройку раз тщательно вымыть с антибактериальным мылом руки и несколько дней ни с кем вообще не общаться ближе полутора метров личной дистанции как минимум. И это — лучший аргумент в пользу качественности для подобной жанровой направленности. После кристаллизации которого вопрошающая дилемма «смотреть или нет?» теряет в отношении «Заражения» всю свою внутреннюю нагрузку…