Отзывы на фильмы Алисии Викандер без оценки

…психофизиологическая мелодрама…

…начало 20-ых годов XX-ого же столетия. Дания, стольный град Копенгаген. Исторически достоверные, совместно проживающие и пребывающие в законном браке супруги-художники Вегенеры, по инициативе жены Герды, приходят к решению проблемы с отсутствующей натурщицей путём замены её, натурщицы, соответственно мужем Эйнаром. В качестве женской, естественно, модели. Результат стяжает невиданный успех. Реакцией на который с женской половины семьи становится необоримое желание Герды продолжать настолько положительное сотрудничество. Забавная и прибыльная игра вскорости активирует скрытый пусковой механизм умственных расстройств клинической психиатрии. Вопреки первичным намерениям маскарад прогрессирует, превращаясь практически в травести-шоу. А с развитием личной дезорганизации супруга — невинная игра оборачивается подлинным лавкрафтовским ужасом. Главной жертвой и заложницей ситуации становится истинно любящая и преданная герою жена. Она, к слову, не бросит своего запутавшегося возлюбленного до самого конца. В прямом — физическом, и метафорическом — духовном смыслах…

…сам Эйнар, почувствовав себя в роли женщины, с каждым последующим перевоплощением всё с большим трудом способен возвращаться к себе прежнему. Стремительно по течению хронометража превращаясь в своё женское alter ego под именем Лили Эльбе. Не способны этому помешать даже курсы лечения извращений и нравственных патологий. Закономерно заканчивается для главгероя и его исторического прототипа такая трансмутация сознания тем, что нынче толерантно именуется хирургической коррекцией пола…

…несоответствие сюжетных и исторических фактов не столь важно. На самом деле реальный Эйнар Магнус Андреас Вегенер, один из первых в мире прооперированных трансгендеров, умер от банального неприятия организмом пересаженной донорской матки. А его бывшая, на тот момент уже, супруга — Герда — спилась и скончалась в предельных моральных горестях и финансовых нуждах. В «Девушке из Дании» на первом плане моральное и психологическое. Процесс отторжения мужской личности, сопровождаемый неконтролируемыми всплесками физиологической чужеродности и психосексуального отторжения, передан настолько правдоподобно, насколько это позволяет общая беззубость кинорежиссёра-оскароносца Тома Хупера…

…к сожалению, история в ленте вышла слишком прилизанной, предельно схематичной и очень обтекаемой. Практически лубочной. Кадры выстроены с нарочитой живописностью и переизбытком выпуклостей. И абсолютно немотивированно пресыщены мультипликативным разнообразием элементов. В итоге здесь, кажется, одинаково сложно всем: актёрам, зрителям, сценаристу и режиссёру. И только лишь умильная Алисия Викандер, которая воплощает супругу Вегенера, чувствует себя в своей тарелке. И вызывает в процессе отсмотра неизмеримо больше сопереживаний, нежели все остальные фигуранты кинотворчества вместе взятые. За что целиком заслуженно получает сразу и «Оскара» и Премию Гильдии киноактёров США за лучшую женскую роль второго плана…

…главная же ценность ленты в следующем. С участием режиссёра или же самопроизвольно; явилось ли это результатом сознательного действия или нет, на экране синтезируется определение главной, очевидно, разницы между женщиной созданной хирургическим путём и сотворённой естественным. Первая готова на многое, но ради себя. А вторая — на всё, но для любимого человека. Вот и ответ нам, зрителям, что из этого есть подлинное стремление к вечности. Которое, как известно, смысл и вершина любого существования…

P.S. …в эпилоге, как и повелось — о хорошем. Без малого все описанные выше композиционные недостатки с лихвой компенсируются великолепным гримом, отличнейшими костюмами, незабываемыми общими кадрами постановки и совершенной, отточенной красотой каждого ракурса. Поднимая «Девушку из Дании» на уровень высокоорганизованного полотна с замкнутой интросистемой. Которой можно и нужно восхищаться и любоваться. Даже в такие моменты, когда в кадр из подпространства понятно какой франшизы вываливается кривляющийся герр Старр и происходящее начинает несколько отдавать уже не игрой со стилем, а настоящим фарсом. Ибо и в этом, надо полагать, есть некоторая задумка…

…камерное представление и всевеликое изумление про отчаянное вожделение и всеблагое возлюбление…

…Анна Каренина (…Кира Найтли…) обретается в Петербурге со своим сыном и супругом (…Джуд Лоу…). Избранник при этом — образцово чопорный, деревянно-стоический и невыносимо занудный состоятельный служивый с большим окладом и практически полным отсутствием человеческих эмоций. Из самых тех, что по вечерам церемонно испрашивают необходимости позволения исполнить-таки набивший изрядную оскомину супружеский долг, степенно вынимая из фамильного шифоньера многоразового применения мужеский, гхм, контрацептив. Анна, приехав в Москву набраться впечатлений, развеяться и погостить у брата (…Мэттью Макфейден…), знакомится с лихим, несколько печально-слащавым и зачем-то блондинистым графом Вронским (…Аарон Тейлор-Джонсон…). Магнетическая искра их взаимной симпатической-сексуальности и неизмеримого любовного притяжения, едва промелькнув во взглядах будущих любовников, сияющими сполохами истинного ответного чувства способна без малого в одно мгновенье засветить всю наличествующую в окрестном пространстве киноплёнку. И в состоянии вполне поднимать раз за разом грозовыми разрядами, простите, шерсть на руках и загривках у кинозрителей первых пяти рядов. Далее всё будет и произойдёт как по тексту писанному. И всё, конечно же, случится и окажется ровно наоборот…

…сложносочинённое избыточно театрализированное действо «Анны Карениной» английского режиссёра-провокатора Джозефа Райта завораживает с первых кинематографических фигур. Подобной метаморфозы литературной классики в аффектированно театральную постановку невозможно ожидать. К ней нет и не может быть никакой подготовительно-предварительной подготовки. Толстовская нетленная классика перехлёстывающаяся с райтовскими импрессионистскими кульбитами последовательно и чуть ли не одновременно вышибает из глаз слезу удивления, из горла на полпути в обе стороны остатки дыхания, а из сознания — едкие, утрированные словоизлияния об очередной клюквенной затравке русскости на аглицко-западнический манер. Здесь всё не то, чем кажется. Ни сперва, ни даже потом. Всё совсем не так, как можно было бы ожидать. И всё именно так, как уже давно стоило бы показать и переосмыслить…

…временами дающая стилистически-композиционного «петуха» и срывающаяся практически в безмерно-этнографический пафос «Калевалы», гиперболизированная театралофильская вариация «Анны Карениной» образца 2012-ого и режиссёрского пера мистификатора от кинематографа Джо Райта походит при ближайшем ознакомлении на многомерную модель двояковыпуклого калейдоскопичного аттракциона под и за магическим волшебным стеклом. Где под любым и всяческим углом взору каждый раз предстаёт что-либо чрезвычайно, неизбывно увлекательное и необычайное. Хотя и в общепринятом ханжеском морализаторстве окружающем представляемое заунывно постыдным и чопорно неприемлимым. Но участвовать, хотя бы и на правах дорогого закадрового зрителя, в этом коллективном грехопадении форм, интерпретаций и наполнений не просто не зазорно или — ха-ха! — нелепо-неловко. Такую Каренину необходимо было бы срочнейшим порядком выдумать, коли по нелепой случайности её не воспроизвели бы никогда доселе, до нынешних наших с вами пор…

…а кроме всех прочих достоинств, данная трактовка «Анны Карениной» — это ещё и красивейшее, импозантнейшее идеально авторское и едва ли не совершенно артхаусное кинотворчество. Эклектичное, остроумное и все два часа нарратива очень приятно напоминающее, что кинематограф — одно из самых чарующих высоких искусств. На собственном примере ярко и пронзительно визуализирующих разницу между настоящей чувственной свободой и законсервированной нереальной жизнью внутри общественных рамок и тесного конструктива театрально-социальных подмостков. Где каждый вынужден не от всего сердца любить и чувствовать, но играть необходимые программные роли и нести себя по жизни аккуратно, боясь ненароком дать волю истинному душевному и расплескаться через край…