Джоэнн Сэллар. Отзывы на фильмы

Лос-Анджелес. 70-е годы ХХ века цветут в своих радужных и пацифистско настроенных дитях Розмари хипповского разлива и пахнут пряным ароматом небрежно скрученных косяков из марихуаны. Сексуальная революция приближается к неизбежной кончине вполне по траекториям теорий и практик Брахмапутры и Камасутры в то славное время, когда частный детектив Ларри «Док» Спортелло, истинный и истовый герой своего времени, успевший попробовать все прелести новых модных веяний и крепко сидящий на вредных, но вкусных веществах, берется за расследование внезапного исчезновения своей недостопочтенной сверхсексуальной женушки, давшей от него совсем недавно деру к очередному любителю Уорхола, без ГМО нарастив ему пару крепких рогов. Расследование оказывается чрезвычайно непростым даже для такого стреляного воробья, как Док.

Один из грандов постмодернизма и черного юмора в американской литературе всего ХХ века, противопоставляющий себя битниковской и постбитниковской контркультуре, мастер крепкого словца и сложносконструированных имморалистских лабиринтов из струящихся образов и многофигурных подтекстов, небезызвестный Томас Пинчон относится к той знаковой категории беллетристов, которые бытуют вне времени, вне пространства и вне кинематографа как такового. Пинчон настолько сам по себе, вне всего, что любое стремление втиснуть его в определенные рамки было бы чрезвычайно опасным и губительным для сохранения аутентичности его произведений. Осознанной даже попытки перенести и перевести чрезвычайно красочные и жуткие миры, существующие в книгах Пинчона на язык кинематографа — скудноватый, несмотря на все изыски и инновации — не наблюдалось ввиду их нарочитой сложности и трудноусвояемости авторского стиля. Впрочем, в 2014 году невозможное свершилось, хотя и в вариации «облегченного Пинчона» пятилетней давности и времен романа «Врожденный порок», ибо один из самых интересных и пограничных на стыке инди-, и мейнстримового кино Пол Томас Андерсон в рамках программы Международного кинофестивале в Нью-Йорке представил экранизацию этого крайне необычного романа, романа-документа яркой и незабываемой эпохи, просто безумного и покрытого густым слоем наркотических галлюцинаций десятилетия, романа-сна, написанного на столь специфическом и странном языке, что без дешифровки не обойтись. Если Вы, конечно, не жили в то время, тогда все происходящее и в книге, и в фильме будет очень знакомо. В этой своей сложности, нарочитой гиперотсылочности «Врожденный порок» синонимизирует с «Москвой-Петушками» Ерофеева, и кто изощреннее оказался в создании фотографического слепка времени — вопрос и ригористический, и риторический.

Если судить по фильму, то кажется, что Пол Томас Андерсон совершает в своей карьере полный и финальный оборот, вернувшись к эстетике узкопрофильных «Ночей в стиле буги», разоблачавших дельцов порноиндустрии и выворачивавших наизнанку суть классической American Dream на ярком фоне семидесятнического разврата, обернувшегося восьмидесятническим коллапсом, но по сути «Ночи в стиле буги» были видом сбоку, тогда как «Врожденный порок», книге Пинчона соответствующий чуть ли не на молекулярном уровне, более полновесно тянет на всеохватывающий портрет эпохи, перенасыщенный, вплоть до избыточности, как синефильскими игрищами, так и массой универсальных посылов. Впрочем, закольцованность вовсе не означает самоповторы. «Врожденный порок» — это новый этап, новый виток в карьере Андерсона, претендующий на исключительность умозрительной концепции, карамелизированность и фетишизированность визуальной эстетики, фабульную многоходовость, а также характеризационную полифоничность, поскольку невозможно отобразить всю суть 60-70-х лишь в одном герое.

Представьте себе, что «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» встречается с эстетикой «Криминального чтива», классическими в своей меметичности фильмами братьев Коэнов 90-х годов и поздним нуаром времен 50-х годов. Дикий коктейль, не правда ли? Но это лишь половинчатые впечатления от «Врожденного порока», в котором Пол Томас Андерсон буквально пересоздает как демиург привычные жанровые формы и стили. Дать четкое жанровое определение «Врожденному пороку» непросто. Фильм можно определить как Acid noir, который, конечно же и не нуар вовсе, а трип в лучшем духе «Беспечного ездока» и «Путешествия», или же так называемая постмодернистская ЛСД-рама, в которой зарифмовываются пути Уильяма Блейка с дешевым пальпом Джеймса Хедли Чейза, Рэймонда Чендлера или Дэшиела Хэммета, пронизанного неизбывностью экзистенциализма и спасительной галлюцинаторностью. Начавшись как околоэротическая драма, фильм вскоре выруливает в сторону мрачного непредсказуемого детектива, в котором загадок будет много больше, чем разгадок, интрига поступательно будет окисляться, и вплоть до финала картина превратится в набор стильных реприз, мощных авторских высказываний, четко привязанных к определенному хронотопическому периоду, то есть к 70-м годам. Сама история, ее костяк и сюжет, как и в книге, кажется не более чем фоном, тогда как сам фон в ней играет первую скрипку.

«Врожденный порок» — это гедонистический фильм, который не обличает пороки человеческие, но обольщает ими. Андерсон, подхватив интонацию физиологического очерка о времени и о себе литературного первоисточника, любуется своими непутевыми и откровенно обитающими на пограничье между реальностью и наркотическим бредом героями, и которые для режиссера становятся воплощенным духом свободы воли, свободы вообще, хипповской минивселенной, в которой нет никаких рамок и правил. Закономерности нуарного повествования Андерсон выкручивает наизнанку, лишая протагониста, собственно, его протагонистичности, а всех антагонистов распиная в их архаичности. Если в «Ночах в стиле буги» Пол Томас Андерсон демонстрировал трагедию и упадок, то во «Врожденном пороке» он уже этим немеркнущим упадком умиляется и наслаждается. Впрочем, до определенного момента. Сквозную галлюцинацию, этот сладостный мир укурков, цып, хиппанов, тайных обществ и химерических видений перекрывает в своем трагизме драма. И приходит осознание прошедшего и совершенного. Время истончается, но герои если не меняются, то умирают. В этой беспросветности окончательного вывода слышны отголоски Брета Истона Эллиса, однако поиск для Дока на самом деле не завершен. Выверенная, четкая режиссура, обманчиво линейный сюжет, поступательно набирающий обороты многофактурности искусно препарируют реальность вообще в картине как таковую, и очень скоро видения перемешаются с явью, расследование зайдет в тупик, и возникнет один единственный вопрос: «А была ли девочка, то есть femme fatale, и ее мальчик, сыщик, ищущий свою Лору, часом не Лору Палмер ли в кислотном мире Лос-Анджелеса?».

Душевные раны лечатся, если ты попал в руки истинного "Мастера".

Это не тот фильм, которого можно посмотреть на одном дыхании. Нет, не потому, что он неинтересен, а просто потому, что режиссер настолько идеально реализовал свою задумку, что фильм получился слишком тяжелым для спокойного восприятия и непрерывного просмотра. Об этой картине невозможно написать километровую рецу, т.к. там слишком много пережитого перед монитором, слишком много глубоких эмоций, чтобы возможно было вылить их на клавиатуру.

Сама идея стара как мир. Мужчина, который мечется между своими "я" после войны. И вот тут происходит невозможное - он встречает "Мастера", который способен вернуть ему самого себя.

Фильм обречен провалу, если главному герою не удается убедить тебя, поверить в реальность того, что ты видишь на экране и тем самым забыться в этом круговороте событий. Хоакиму это удалось сполна. Вообще, в данной картине каждый актер - мастер. Все актеры достигли высшей точки своего актерского таланта. Все мастеры - композитор, музыка которого помогала смягчить впечатление от увиденного, оператор, глаза которого заставляли порой думать, что некоторые сцены он снимал летая.

Адамс после "Крученого мяча" в тандеме с Иствудом так сильно мне понравилась, что перспектива увидеть ее в другом фильме, в другой атмосфере оказалось большой радостью. Так же, как и Хоффман после "Человека, который изменил все". И доза радости увеличивается, когда ты видишь, что полюбившиеся актеры из других фильмов в этой картине показывают сливки своего таланта. Это здорово.

Мастер Андерсон сотворил Мастера, который в свою очередь родил своего.

Я сожалею, что не знакома с творчеством создателя данной картины. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Буду смотреть другие его фильмы.

Интересный синопсис, интригующий слоган и Джулианна Мур заставили меня посмотреть этот фильм. Уже спустя полчаса мой энтузиазм пропал. О чем этот фильм? Если выбрать одно слово для описания сюжета, то это будет — случайность. Все линии героев переплетаются совершенно случайно. В начале нам рассказывают предисловие о странных совпадениях, случившихся по воле судьбы, чтобы настроить нас на нужную волну. И надо заметить, что начало намного интереснее самого фильма. История скачет от одного персонажа к другому. При чем сделано это весьма грубо. Никаких плавных переходов. Ощущение, что другие лица нагло выпихивают предыдущих из кадра. Новых событий нет, но фильм все идет и идет. В конце уже совершенно непонятно, на чем надо сфокусировать свой взгляд. Просто тупо ждешь, когда это все закончится.

Но были моменты, которые мне понравились. Во-первых, сцена в начале, когда суицид оказывается убийством, при чем самоубийца становится соучастником своего же убийства. Вот если б в таком духе шел бы весь фильм, то я был бы доволен. Мне понравилась сцена с лягушачьим дождем. Хорошо показала себя Джулианна в актерском плане в сцене в аптеке. Но дальше ее персонаж меня разочаровал. Вообще здесь нет ни одного привлекательного персонажа. Один проводит тренинги по лицемерию, другая нюхает кокаин, третий признается в изменах на смертном одре, четвертый вообще помешался на своих брекетах, которые якобы должны были принести ему любовь… Среди этого балагана невинным кажется только мальчик, который описался на съемках телевизионного шоу. Но из этого раздули целый протест по отношению к эгоистичным родителям. Короче говоря, мне фильм не понравился за исключением некоторых сцен. Слишком нудно и серо.

Гарри и Баффи Фишер — семейная пара, некогда бывшая на вершине голливудской пищевой цепи, но ныне их слава померкла, а взаимоотношения зашли в тупик. Чтобы спастись от все более наступающего кризиса и депрессии, Фишеры решают устроить импровизированный медовый месяц в американской глубинке. Но внезапно их автомобиль ломается в пострадавшей от ядерных испытаний пустыне штата Юта и им приходит на помощь молодой человек по имени Бой. Дальнейший ход событий нельзя было предугадать даже в самом худшем кошмаре.

История картины «Дурная кровь» известного франко-голландского режиссера Джорджа Слуизера сложна, необычна и трагична, как и история исполнителя главной роли в этой ленте Ривера Феникса, скончавшегося в 23 года на самом пике своей карьеры и творческого вдохновения. Эдакий Джеймс Дин 80-х и начала 90-х годов, создатель образа хипстерского «бунтаря без причины» и просто сердитого нонконформистского молодого человека, Феникс пал жертвой собственного пагубного пристрастия к наркотикам, оставив после себя несколько по-настоящему знаковых и культовых картин, среди которых были «Мой личный штат Айдахо» Гаса Ван Сэнта, «На холостом ходу» Люмета, «То, что называют любовью» Богдановича и оставшаяся незаконченной ввиду смерти самого Феникса, а также огромного количества творческих разногласий между продюсером и режиссером «Дурная кровь» Слуизера, который эмигрировал в Голливуд в начале 90-х годов, сделал там римейк своей наиболее знаменитой картины «Исчезновение», но в американском кино так и не смог закрепиться, виной чему и был конфликт вокруг «Дурной крови», ставшей лучшей режиссерской работой Джорджа Слуизера вообще. Лишь спустя почти 20 лет фильм был окончательно разморожен, подвергнут окончательному монтажу и в 2013 году, в рамках очередного Берлинале, номинантом и лауреатом которого Слуизер был трижды, состоялась премьера и полная реабилитация данной ленты. Ривер Феникс словно одноименная птица возродился в этом фильме, ставшем, пожалуй, одним из самых интересных кинематографических открытий прошлого сезона.

Формально мистический триллер и постапокалиптический камерный нео-вестерн в духе «Дьявола песков» Ричарда Стэнли, но фактически философская психологическая драма и метафизичсеско-эзотерическая притча с привкусом Карлоса Кастанеды, фильм «Дурная кровь», стилистически настроенный также и на художественную волну «Пустошей» и «Дней жатвы» Терренса Малика, а также совершенно неожиданно подыгрывающий сюрреализму Терри Гиллиама, является историей не только столкновения и подавления одних индивидуумов другими, не только извечного конфликта между новым и старым, между отцами и детьми, но и мрачным и жестоким погружением в подсознание ради поиска своего Я. Фишеры, убегающие от своего прошлого в неопределенное будущее, отринув истинность своего настоящего, сталкиваются в пустыне Юта в лице Боя с фантомами и призраками, которые уже их не отпустят живыми и здоровыми не столько физически, сколь психически.

Фишеры в глазах Боя видятся олицетворением патриархальных устоев и традиций, презрения к тем, кто совершенно иной, изгой, не такой, как они, при том, что сами Фишеры, со своей померкшей славой, морально находятся с Боем на одном уровне. Гарри это рьяно отрицает, а Баффи все больше проникается чувством понимания и болезненной любви к одинокому парню. Потомок некогда изгнанных и убитых индейцев, Бой словно символ неизбежной расплаты следует мрачной тенью за Фишерами, стремясь их изменить и заставить любыми способами, даже самыми жуткими и противозаконными, раскаяться.

«Дурная кровь» — кино стилистически сдержанное, спокойное, без резких всплесков и излишнего ухода в излишнюю трагедийность. Лишь ближе к финалу страсти по-настоящему накалятся, а дотоле медитативный и неторопливый сюжет, полный созерцательных планов густой пшеницы песков и безоблачной синевы небес, прервется и станет жестким, достигающим резонанса и контраста. Однако именно этот резкий и подчас несоизмеримый жанровый переход из философии к жесткому триллеру, в котором главные герои изменяются до неузнаваемости, и делает фильм столь интересным, неординарным и непредсказуемым. В 80 с небольшим минут хронометража Слуизер в «Дурной крови» вложил все свои духовные терзания и творческие изыскания, создав крепкий образчик и качественного жанрового кино, пропитанного духом эпохи безвозвратно ушедших в небытие 70-х годов, и идеальный пример авторского кино без наличия нарочитой тенденциозности, претенциозности и провокационности, без изощренных спецэффектов вообще, а лишь полагаясь на умение владеть всеми методами режиссерского мастерства и яркую актерскую игру.

В «Дурной крови», помимо блестящего перформанса Ривера Феникса, зритель видит прекрасный дуэт Джонатана Прайса и Джуди Дэвис — харизматичных лицедеев, глубоко и насыщенно исполнивших роль семейной пары Фишеров. Гарри в исполнении Прайса предстает человеком жестким, почти авторитарным, стремящемся вернуть любовь своей жены Баффи, которую сыграла Джуди Дэвис. Но все его стремления выглядят если не смешными и карикатурными, то не всегда уместными, ибо не осталось в их жизни ничего более, что является связующим звеном отношений. Страсть, как и слава, быстро потухла, оставив угольки и зияющие раны в сердце.

Примечательно также то, что данный фильм стал одним из последних по-настоящему интересных в карьере и скончавшейся в 2013 году актрисы Карен Блэк, некогда блиставшей в «Пяти легких пьесах», «Беспечном ездоке» и «Великом Гэтсби», а в 90-х и нулевых годах ставшей сниматься в однотипном забористом трэше и даже парочке гомоэротических картин. И, несмотря на то, что роль в «Дурной крови» у Блэк не главная, а лишь второстепенная, хотя и очень запоминающаяся, данный фильм реабилиторовал ее в глазах зрителей. Впрочем, «Дурную кровь» можно назвать вообще своеобразным памятником и философским памфлетом всему американскому кино 70-х годов. Опоздавший на целых два десятилетия, фильм Джорджа Слуизера все равно не производит впечатление вырванного из контекста произведения. Это, в первую очередь, картина, идущая против всего мейнстримового течения, которая однозначно будет интересна всем синефилам.

Шикарный актерский состав! Тут есть на кого посмотреть! И есть о чем задуматься..например, зачем все эти люди согласились сняться в этом фильме?!
Голос рассказчицы за кадром, которая мне — только мешала.
Все герои обкурены и всем на это, совершенно, наплевать!
Море пошлости и мерзких подробностей.
Пол фильма ты пытаешься определить — где реальность, а где накуренные видения. Это утомляет!
Сюжет, который петляет в клубах дыма, так же, не добавляет настроя.
Все запутанно, но в конце все так просто...В принципе, как всегда. Вот только в данном случае отсутствует желание копаться во всех нестыковках и загадках ситуации.
Мертвые — живы...Живые — как мертвые. Я бы хотела посмотреть, КАК проходило написание сценария.
Воспоминания и настоящее. Мечты, которые не сбылись. Слова, которые теперь не важны.
Настоящее сумасшествие.
И за подобный идиотизм фильм получил такой большой рейтинг?! Я чего-то не понимаю в этой жизни.
Странные обнаженные девушки..специально их, что ли, таких набирали?!
Взрыв мозга, а не картина.
Для чего снимали?! Для кого предназначалась?!
Странная любовь к монстру...ну да это — банальная деталь. Все мы, немного, садомазо, когда доходит дело до чувств.
Одиночество. Ты всем доволен, но когда рассеивается дым — ты лежишь дома один. И не с кем поделиться тем, что ты только что пережил.
Бесстрашный и безрассудный главный герой. А попросту — нарик.
Местами добрый. Местами грустный. Местами — я не понимала, что я смотрю и зачем...
Но в целом — я еле досмотрела.

Мне бывает очень обидно, когда долгожданный фильм оказывается надутой пустышкой. Мне бывает неловко перед знакомыми, которых я с пеной у рта тянул на сеанс, а потом, под их насмешливыми взглядами, что-то мямлил про режиссерский взгляд или метафоричность повествования. Выход оказался довольно прост - не советовать никому и не ждать чуда самому.
Похоже, в этот раз разочаровался не только я. Продюсером картины выступил сам Николас Кейдж. Его имя в титрах сейчас стоит неприлично дорого, он уже получил круглую сумму за главную роль в Призрачном наезднике, но дело продюссирования ему пока не удавалось.
Итак, забитый служебным долгом полицейский становится свидетелем страшной автокатастрофы, в результате которой погибает девочка, а вскоре приходит письмо от его давней знакомой. Она просит его найти её (и его) пропавшую дочку. Женщина живет в богом забытом месте, на острове, в отрыве от большой земли. И вот, преследуемый угрызениями совести невротический герой мечется по глухой матриархальной деревеньке в поисках хитро запрятанного ребенка, попутно докапываясь до мрачноватых тайн европейского язычества.
Поверьте, призрак "Таинственного леса" будет много раз дышать вам в затылок, уж слишком много намеков на очевидные с самого начала вещи.
Товарищам с логикой лучше совсем уйти от экранов, а то у них возникнет масса вопросов о рациональности древних культов плодородия, о том, почему полицейский не заглянул в истекающий кровью мешок в руках двух селян, о психическом здоровье островных поселенцев. Ах, оставьте. Подробности утомительны для попкорноеда. Нужна загадка, триллер и кровь и здесь всё это есть, хоть и в гомеопатических дозах. Кейдж любит сниматься в триллерах и мистических картинах и персонажи у него получаются какие-то одинаковые. "Без лица" был оригинален и точно выверен. "Глаза змеи" уже похуже, без искорки. А теперь актеру даже не стоит менять выражение лица - вечно сощуренные глаза, истеричная физия и легкая невменяемость становятся его клише и даже амплуа, поэтому мне довольно трудно представить его в роли вернувшегося с того света мотоциклиста.