Отзывы на фильмы Фредерика Элмса

Фильм-настроение от Джармуша.

Лучше автомобильной экскурсии по городу может быть только поездка в ночном такси. Пролетают за стеклом огни фонарей и дорожное полотно превращается во взлетную полосу, по которой душа отправляется к далеким звездам, в параллельные миры. Музыка, к слову, только усиливает ощущения космического путешествия. Пять замечательных маршрутов дарит кудесник Джим.

1. Лос-Анджелес. Две женщины наедине с ночью, такие разные по возрасту и образу жизни, такие одинаковые в стремлении быть любимой. Самая элегантно-задумчивая история.
2 Нью-Йорк. Жизнерадостный Йо-Йо сядет в такси к иммигранту из Восточной Европы, не умеющему водить. Житель "Большого яблока" покажет деликатному клоуну Хельмуту город,тот расскажет где находятся Дрезден и Чехословакия. Самая забавно-добродушная история.
3.Париж. Парень с Берега Слоновой кости подвозит слепую девушку, которая не считает себя ущербной и в некоторых ситуациях ориентируется намного увереннее чем зрячие люди. Самая абсурдно-романтическая история.
4. Рим. Настоящий тосканец, не прекращая жестикулировать и говорить, колесит по улицам Вечного города. У него талант акына, все что попадается на пути таксисту становится поводом для солидного философского эссе. Попавший в его болтливые сети падре вынужден выслушивать исповедь любвеобильного парня. Самая развязно-авантюрная история.
5. Хельсинки. Наичудеснейших финнов оставили напоследок. Тут даже говорить или писать ничего не нужно, это надо видеть! Как и весь сборник. Душевное кино)

Замечательный фильм от выдающегося режиссера Джима Джармуша. Ночью люди тоже берут такси и разговаривают с таксистами. Ничего не происходит кроме разговора людей, а оторваться невозможно. Почему? Отличный сценарий с небольшими миниатюрами в разных городах, но заметьте, как тонко режиссер выбирает темы.
Первая новелла происходит в Лос-Анджелесе-городе, неразрывно связанном с Голливудом. Клиент и водитель нашли общий язык. Девочка-таксист (Вайнона Райдер) не захотела менять свой жизненный план. Большая редкость, но она не хочет воспользоваться шансом и стать кинозвездой, она хочет стать и ,мы верим, что станет, автомехаником (!)
Вторая новелла . Таксист и клиент меняются местами. Дело происходит в Нью-Йорке, городе олицетворяющем многонациональность. Таксист из Германии везёт негра в Бруклин, которого никто не хотел подвозить. У обоих смешные имена и не очень весёлая жизнь, но они не унывают и даже становятся друзьями за такое короткое время.
Третья новелла – Париж с утонченным чувством юмора. Таксист из Берега слоновой кости имеет свою гордость. Двух , смеющихся над ним клиентов, он просто высадил и взялся довести слепую девушку. Наивно и бестактно расспрашивал ее о слепоте , не мог поверить , что она «видит» мир по своему и с этим живёт. Когда сам попадает в автокатастрофу , то вопрос: «Ты что, слепой?», вызывает у слепой женщины улыбку.
Четвертая новелла – Рим - город любвеобильных итальянцев. Таксист думает только о сексе и рассказывает падре различные истории . То про тыкву, то про овечку, то про жену брата… - сексуально озабоченная балаболка. Исповедался священнику, называется.
Пятая последняя - Финская. Таксист и трое сильно пьяных друзей. И тут потрясающую историю рассказывает таксист. Подумала , когда смотрела, что финский менталитет нам ближе всего: напились, расчувствовались до слёз, бросили друга в такси , но ясно, что придут ему на помощь в любую минуту…
Такой превосходных актерский состав – львиная доля успеха этого фильма.
Джармуш очень привередлив к выбору актёров. Он сначала подобрал любимых актёров, а потом снял новеллы в тех пяти городах, в которых они в тот момент находились.
Обалденная музыка Тома Уэйтса, которая, как уходящая в ничто жизнь, стопроцентно попадает в атмосферу этого фильма.Она своеобразная в каждом автомобиле, в каждом ночном городе, между каждой группой персонажей.
Очень сильная операторская работа: в замкнутом пространстве удерживать внимание зрителей.
Рекомендую всем взрослым, кто еще его не смотрел.

Фильм мне посоветовал посмотреть один молодой человек, который как и я любит актера Тоби Магуайра. Посмотрев трейлер, подумала ну обычная история, один брат ушел, а второй просто занял его место. Меня фильм привлек не только своим актерским составом, но еще и тем, что я безумно люблю драмы.

Это история о братьях, которые любят друг и помогают друг другу, несмотря ни на что. Старший Сэм всегда вытягивал из передряг младшего, то из тюрьмы, то спас ему жизнь, когда в детстве Томми упал в реку. Младший Томми, тюремщик, но это не делает его плохим человеком, у него нет своей семьи, но зато у него есть такой хороший брат, которому он помогает, заботясь о его семье пока того не было, и помогает ему справиться, когда Сэм возвращается из плена.

В фильме просто потрясающий актерский состав, все играют невероятно, начиная от Тоби Магуайра, Джейка Джилленхола, Натали Портман и заканчивая маленькими девочками. Тоби Магуйар за эту был номинирован на премию «Золотой Глобус» и «Сатурн», браво Тоби!

Также кроме игры актеров безумно понравились саундтреки, которые написал Thomas Newman, особенно «Homecoming» и замечательный саундтрек от U2 «Winter».

Второй Кауфман за декабрь. Первый мною просмотренный его фильм ( Думаю, как всё закончить, 2020) дался нелегко, он не вылазил из головы, не давал переключиться на другое кино.
Но этот...! Просто нет слов, какой тяжёлый осадок он оставляет за собой. Такое кино смотреть больно. Такое кино смотреть сложно. Потому что главным героем фильма является не человек, а болезнь, психическая. Не могу избавиться от ощущения словно прикоснулась к чему-то болезненному,от чего хочется быстрее и быстрее отряхнуться и убежать, но кажется,что от прикосновения нельзя отмыться да и мысль о том, что болезнь заразная, не даёт покоя...
Кино не для всех, сложное, многогранное, сумасшедшее, депрессивное, давящее, поглощающее. Никому не посоветую. Но оставлю этот очерк о нем здесь, чтобы потом не говорили, что не читали о фильме перед просмотром. А я пока настрою себя на третьего Кауфмана, Быть Джоном Малковичем. А когда-нибудь обязательно пересмотрю "Нью-Йорк, Нью-Йорк".

СИНДРОМ КАУФМАНА. «СИНЕКДОХА, НЬЮ-ЙОРК». Ирина Кушнарева, ИК, 04'2009
Некоторые экранизируют книги. Или комиксы. Чарли Кауфман в своем режиссерском дебюте «Синекдоха, Нью-Йорк» экранизировал синдром, психическую болезнь, названную — в честь открывшего ее врача — «синдромом Котара». Именно такую фамилию носит главный герой фильма, театральный режиссер и депрессивный ипохондрик Кейден. Человеку с синдромом Котара кажется, что он гниет и его организм разрушается, что он уже потерял какие-то органы или даже кровь. Наконец, ему кажется, что он уже мертв. С самого начала фильма у Кейдена целый набор симптомов. Скользя как по метонимической цепочке, его болезнь перемещается с одного органа на другой. То не расширяется зрачок и не вырабатывается слезная жидкость, то, наоборот, слюна. То вдруг случается эпилептический припадок, позднее сохраняющийся в виде тиков и судорог, с которыми Кейден Котар легко уживается. И зубы у него болят нетрадиционно, по принципу смещения — то пятерки, то шестерки. Котар даже не может как следует расслышать, к какому врачу ему идти, что и понятно, учитывая столь неустойчивое состояние его организма. Герой проецирует свои болезни на окружающих подобно тому, как, смотря телевизор, он видит во всех героях себя: будничное чувство без всякой эйфории. На совместном сеансе у семейного психотерапевта его жена Адель признается, что мечтала о том, чтобы Кейден умер и она смогла начать жизнь с чистого листа без чувства вины. Их четырехлетняя дочь разражается слезами, узнав, что у нее в организме, как в доме, тоже есть «трубы», по которым течет кровь:

«Я не хочу кровь!».

Как в «Алисе в стране чудес» нематериальные слова пересекаются с материальными телами и приносят этим телам физические страдания. «Есть психоз, это как у нашей мамы, а есть сикоз, ужасные прыщи на коже, как у меня», — объясняет Котар маленькой дочери на прогулке. По-английски звучит одинаково, возможно, поэтому у Кейдена Котара сикоз вызывает психоз или наоборот. Мать увезет маленькую дочку в Берлин, там ей покроют все тело татуировками из райских цветов — такой художественный проект. Но однажды цветы на коже начнут вянуть и скукоживаться, и девушка умрет, обронив увядший лепесток розы. А Кейден Котар будет тосковать по покинувшей его Адели, вторично женится на актрисе Клэр и будет весь фильм любить билетершу по имени Хейзел, живущую в горящем доме, то есть буквально рядом с тем огнем, который в конце концов ее убьет. Такова канва этого затейливого фильма, напоминающего лучшие страницы книги знаменитого врача-нейропсихолога Оливера Сакса «Человек, который принял свою жену за шляпу».

Фильм Кауфмана по стилистике чем-то напоминает кино Дэвида Линча. Не случайно, что снимал ленту Фредерик Элмес, работавший оператором на «Синем бархате», «Дюне» и «Диких сердцем». Но, возможно, у Кауфмана фильм получился мрачнее линчевских. Может быть, потому что у Линча все происходит в измерении, статус которого не определен, оно может оказаться и объективным, и субъективным. Это как посмотреть, границы размыты. У Кауфмана весь сюжет разворачивается внутри сознания героя, пораженного прогрессирующей болезнью.

Как если бы одного синдрома Котара было недостаточно, Кауфман добавляет еще одну болезнь, близкую к нему с точки зрения нейрологии, — синдром Капграса. В качестве подсказки эта фамилия помещена в список жильцов дома, который в одном из эпизодов читает Котар. Больные с синдромом Капграса испытывают трудности с идентификацией лиц, в частности, перестают узнавать близких, у них развивается иллюзия, что родных подменили, что все вокруг — двойники (изначально по-французски эта болезнь называлась «бред двойников»). В фильме синдром Капграса находит парадоксальную реализацию в профессиональных занятиях Кейдена Котара — в его грандиозном театральном проекте.

Кейден Котар, утрачивающий вследствие болезни границы собственной личности, пытается полностью объективировать свою жизнь, построив особую театральную машину. Когда ему неожиданно присуждают специальный грант «за гениальность», он может наконец выйти за узкие рамки регионального театра и замахнуться на большое модернистское произведение в духе Джойса или Малларме. Произведение, бесконечно разрастающееся и дублирующее жизнь. Вписывающееся в эзотерические традиции театра, в котором репетиции так никогда и не перерастают в спектакль. В одном из эпизодов это выглядит как машина симультанного театра: гигантское плато в заброшенном ангаре, на котором одновременно разыгрываются сотни микроэпизодов жизни Кейдена Котара. У каждого персонажа «из жизни» есть двойник-актер, у актера есть дублер, у дублера соответственно тоже должен быть дублер, и так до бесконечности, пока в тотальный спектакль не окажется втянуто все человечество. «Никто не является статистом!» — восклицает прозревший эгоцентрик Котар. Его опус магнум, к которому ему никак не удается подобрать название, призван включить в себя каждую мелочь, каждую случайность человеческого существования и сделать ее важной и неслучайной. Тут целый клубок борхесовских мотивов: и Фунес, чудо памяти о всей целокупности опыта, и Пьер Менар, дословно пишущий-переписывающий «Дон Кихота», и карта, идеально и в полном масштабе совпадающая с картографируемым объектом...

Этот необъятный театр соотнесен с тем, чем занимается любимая и утраченная жена Котара Адель. Она делает крохотные портреты ню, которые можно разглядеть только при помощи линзы ювелира. Театру как аппарату фрагментированного макрозрения, в котором отдельные сегменты могут так и не сложиться в единую картину, противопоставляется микрозрение, инсценирующее взгляд вуайера, смотрящего в замочную скважину. Театр Кейдена Котара — как египетские пирамиды, — Кант писал, что они могут быть восприняты только с определенной дистанции, иначе происходит экстенсивное накапливание частей, которые так и не «схватываются» восприятием. Но сама эта дистанция здесь отсутствует: все или слишком мелко, под «мелкоскопом», как у Адели, или слишком укрупнено, как у Котара.

В то же время это Произведение становится для Кейдена Котара устройством по улавливанию стремительно утрачиваемых смысла жизни и идентичности. Котар фактически конструирует выносной мозг. «Фильм-мозг» — так Делёз называл картины Алена Рене, создававшие нечто вроде модели работы мозга. Театральная конструкция Котара тоже воспроизводит работу мозга, поэтому лента Кауфмана, как ни странно, оказывается близкой к «церебральным» фильмам Алена Рене. В какой-то момент эта машина начинает продуцировать смысл практически самостоятельно и без участия главного героя. Переломный момент наступает, когда на прослушивание является Сэмми, человек, следивший за Кейденом и фиксировавший все детали его жизни. Сначала Котар назначает его на роль себя в спектакле, а потом делает своим дублером и в жизни. Вскоре Котару уже не нужно им руководить, тот и сам знает, что делать и говорить. Случайные, алеаторные связи, завязывающиеся между участниками гигантского проекта, когда Сэмми — Кейден приглашает на ужин реальную Хейзел, а реальный Кейден после похорон матери остается на ночь с дублершей Хейзел, словно воспроизводят активность синапсов как зон мозга, в которых образуются случайные связки и сцепления.

С одной стороны, разрастающееся количество двойников-дублеров становится для Кейдена Котара способом заклясть смерть. Всегда найдется двойник, чтобы умереть вместо него, как умирает Сэмми, бросившийся вниз с театральной конструкции. Театр превращается в машину бессмертия. С другой стороны, Котар не в состоянии удерживать свое детище под контролем, а его болезнь прогрессирует. В итоге он покорно уступает режиссерское место актрисе, приглашенной играть Эллен, уборщицу, нанятую Аделью убираться в ее нью-йоркской квартире. Иногда сама Адель принимает Кейдена за Эллен по телефону, иногда ее престарелая соседка отдает ему ключи от квартиры в уверенности, что он и есть Эллен. Кейден Котар все сильнее идентифицируется с Эллен, которая постепенно полностью захватывает власть над его сознанием. Это крайняя степень болезни: второстепенный герой полностью поглощает автора. Вот уже Котар вставляет себе в ухо наушник, и Эллен режиссирует его слова и действия. Созданная Котаром машина получает полную автономию, превращая его, демиурга, в один из своих винтиков, а затем саморазрушается. Фильм заканчивается на том, что театр-мозг «погорел». Трудно сказать, сгорел ли театр, потому что в мозгу Кейдена Котара произо-шли необратимые изменения. Или же, наоборот, распад сознания героя ускорился из-за пожара в театре. У Кауфмана получился бескомпромиссно мрачный фильм с аннигилирующим выводом в конце: все является всем (Everything is everything) и каждый является кем угодно, любым другим (Еveryone is everyone). Все границы между индивидуальными личностями разрушены, все переходит во все, а значит, и в Ничто. Высокий модернистский опус оказывается машиной отрицания и разрушения.

Чарли Кауфмана уже давно обвиняют в непростительном солипсизме. Эндрю Трейси в журнале Cinema Scope отметил, что Кауфман сумел создать такой механизм, при котором те, кто выступает с обвинениями в излишней депрессивности и мрачности, по сути критикуют не сам фильм, а личность его создателя. Он проводит параллель с Бергманом, сравнение, естественно, не в пользу Кауфмана: «Там, где у Бергмана интроспекция ведет еще глубже внутрь, Кауфман претендует на Высказывание с большой буквы, и эта попытка терпит полный провал». В развитии этой темы Трейси указывает, что подобная гигантомания с построением больших экстенсивных структур и стремлением ответить на «Великие вопросы» характерна для нынешнего американского независимого кино в целом и вписывает Кауфмана в линию, намеченную Коэнами в «Старикам здесь не место» и Андерсоном в «Нефти». И все-таки можно возразить, что у Кауфмана гигантомания медиируется личностью героя и вписанным в сюжет микро- и макрозрением. Гигантский театр Котара — осложненная синдромом Капграса защитная реакция на полупорнографические миниатюры его жены, оставившей в его психике неизгладимую травму. Модернистская гипертрофия творческого эго, бесконечное расширение сознания подрывают в фильме сами себя. Но эта сложносочиненная конструкция надежно защитила Чарли Кауфмана от ядовитых уколов критиков...отсюда

Вчера мы брали спички красные
пока не открыли для себя спички синие
с буквами в форме мегафона
Если кто не понял, то это стихи
Молчите, завистники, вы не слышали что
я сочиняю сидя в туалете
Я работаю водителем автобуса
и вот. езжу каждый день по одному маршруту.
А маршрут у нас в городе вообще один,
чуть разогнался и вот уж граница
Иду за пивасом, пью только одно
Тупые базары, да и я не философ
Всего лишь поэт, на рифму покласть
или полОжить? кто знает, я ведь
не кончал академиев
А дома жена, то ли дурочка, а то ли
ужас что за дура. Маньячит по черному
маньячит по белому. Купила гитару
на последние. О дура! о горе мне!
до зарплаты еще две недели
Молчу и жру ее выпечку. Несъедобно
беру еще кусок. Она собирается их продавать
Вот это поворот. Бедные люди
Молчу и беру добавку. Я ведь не только поэт
Водитель не может быть голодным
А так день изо дня, автобус и пиво
и эта дура опять. И собака.
Пишу в блокнотик пока он есть
А если не будет, то найдется новый
Ведь леса Амазонки уже вырубили
для бумаги с плохими, как эти, стихами

Если вы вам понравились эти "стихи", то спокойно можете смотреть эту вязкую нудятину длиной в 2 часа. Только внимание: эти два часа вашей жизни никогда к вам не вернутся, так что подумайте хорошо и не говорите, что вас не предупреждали.
Что настораживает: замысел такой вот нуднейшей хрени Джармуш вынашивал много лет. Иногда надо находить в себе мужество бросать начатое, если не прет. Хотя что значит не прет, критики в восторге. Но они очень часто в восторге от всякой хрени, особенно если есть шанс порастекаться мыслью по дереву, что кино мол только для посвященных, а кто не сечет фишку, пусть проходит мимо. Я б прошла, если б не ваши восторги. Я ж не знала, что вы по долгу службы, а не по велению души(

Описать увиденное поверхностно у меня не получается, поэтому - осторожно, СПОЙЛЕРЫ или "только для тех, кто уже посмотрел" :)

Чего Я никогда в жизни не пойму в них, так это - для чего сценаристы и режиссёры лепят в экранизации кучу отсебятины? Зачем они напрягаются и переписывают сценарий, где зачастую совсем по-другому обыгрывают сцены, сочиняют новый финал или видоизменяют героев? Ведь в книге-то всё уже готово и прописано - ну и снимайте же по готовому сюжету! тем более, что эта книга интересна и не скучна. Или, если никак не получается изобразить написанное (хотя, сейчас ведь можно всё снять с комп. графикой) - то просто укоротите сцену или вообще не снимайте её. Но эти какие-то постоянные "фантазии на тему" меня всегда подбешивают. Это выше моего понимания.

К сожалению, так же произошло и с этим фильмом. Не спорю - больше половины сцен были точно по книге, что поначалу даже порадовало. Но потом началось... К примеру первое, что бросилось в глаза - Ли Турно не блондин и вдруг заделался адвокатом. Т.е. не смогли элементарно перекрасить актёра, хотя бы? И придумали ему абсолютно другое увечье... Терри, брата ГГ, показали каким-то неуверенным в себе нариком-музыкантом, хотя в книге он был знаменитым телеведущим, т.е. крутым и стильным. А в фильме он просто жалок. зачем такие трансформации к худшему образу - непонятно. В сюжет решили добавить детективности (видимо показалось, что сюжет недостаточно интересен, ха), поэтому Ли Турно был вообще вне подозрений насчёт смерти Меррин (в отличии от книги, где Иг сразу узнал, кто убийца). А сюжет вдруг перевернули так, что виноватым сделался Терри, и Иг с какого-то перепугу выместил на нём свою злость. В книге не было столько ненависти к брату. Месть болтливой официантке - тоже полностью высосана из пальца. Ещё Я очень сильно удивилась, когда в конце пухлый коп Эрик вдруг заделался "добреньким" и стал на сторону Ига - это было очень неожиданно. По-моему, Рэдклифф переигрывал, Иг Перриш не заводился настолько быстро и не орал так много. Дэниэл прямо из кожи вон лез, чтобы изобразить ярость, забавно. В целом, такое ощущение, что события в фильме происходят как-то слишком быстро, хоть он и идёт почти два часа. В общем, кино для меня на один раз, видимо, просто атмосфера подкачала, потому что ничего мистического не чувствуется, не затягивает, в отличии от книги, которая вне конкуренции.

Долгое время скитаясь по миру кинематографа в поисках хорошего кино в массовом сегменте решил вернутся в анклав авторского кино и обратится к работе мастера своего дела — Джиму Джармушу, чьи фильмы хоть и проходили в конечном счёте мимо, но были на слуху, помнится одним глазком наблюдал картину «Выживут только любовники», но полноценно познакомится не вышло в силу различных обстоятельств… Сегодня был пойман тот душевный настрой, когда такие фильмы лучше воспринимаются и далее попробуем разобраться что может дать нам этот фильм и поделится возникшими мыслями по этому поводу.

Первое что понравилось в фильме — отсутствие как такового сюжета, членимого на какие отрезки или главы, нет постепенно развивающегося действия и какого-то семантического взрыва в конце. Мы просто наблюдаем за семью днями обычного, рядового, среднестатистического водителя автобуса по имени Патерсон. Он тёзка города в котором живёт и, скрашивая рутинные будни пишет стихи, не Теннисон конечно, но поэтика рутины в них раскрывается в полной мере. Отрывки его мыслей проецируются из тетрадки на главный план, буквами выводя стержень его мироощущения. Его любимая жена Лора уговаривает героя их опубликовать, но тот не торопится, ибо личное лучше оставлять при себе, в мире где себя выставляют напоказ такое умение — на вес золота. За анекдотичностью, камерностью и определённой тоскливостью скрывается большой посыл о том что жизнь не ограничивается работой и показывается эта вечная тема современно и жизненно.

Идилличное окружение Патерсона является для героя источником вдохновения и он описывает в своей вольной поэзии красоту обыденности, ведь даже тем кто не может подняться выше водителя автобуса есть о чём мечтать, размышлять. Даже среди простых людей есть свои герои. Лора являет собой творческую противоположность Патерсона. Она выражает своё искусство внешне, что проявляется в оформлении дизайна в стиле «зебры» до игры на гитаре и приготовлении капкейков, чей вкус хоть и не ощущался напрямую, но опосредовано через экран энергетика вкусного ароматного десерта с кофе доносилась до зрительского сознания. Вообще этой картине свойственен дуализм во всём: в выражении эмоций героев, антураже дома, на улице и в автобусе то и дело встречаешь близнецов. И жанрово эта «драма-комедия» заканчивается немного трагично, но так наверно и должно быть, ведь в жизни «слёзы часто преобладают над смехом». Нет места наглости, хамству и скандальности и потому фильм так ценен.

И стоит сказать что основной посыл фильма в том, что красота жизни — в мелких деталях, а не в больших событиях». Человек быстро забывает то к чему привыкает, предпочитая не замечать окружающее его пространство, а ведь именно то что рядом и близко имеет огромное значение, наполняет бытие смыслом и каждое большое достижение состоит из нескольких маленьких, именно они и составляют цельное впечатление о человеке или явлении.

Актёры приятно порадовали. Адам Драйвер как никто другой подходит для роли Патерсона и не только из-за говорящей фамилии. Он смог показать несколько красок в собирательном образе обыденного гражданина, зажатого рамками быта и окружения, вынужденного прятать ото всех свой поэтический талант. В образе меланхоличном и трагичном актёр сумел нащупать нотки оптимизма. Адам Драйвер недооценён сообществом из-за своей внешности, но потенциал актёрский у него сильный, что доказывает Гарухо в «Молчании» и «Кайло Рен» в крайних эпизодах саги «Звёздные войны». Голшифте Фарахани также хорошо сыграла Лору, жену главного героя. Вот только сценаристы допустили просчёт в сравнении Патерсона и Лоры с Лаурой и Петраркой. Лаура была Прекрасной Дамой, его музой, но женой не являлась.

Вердиктируя: Фильм немного меланхоличен, но при этом веет оптимизмом. Романтикам и творческим натурам рекомендуется, поскольку рутина и работа трудно поддаются романтизации, но Джармушу удалось снять стильный, ненавязчивый и бесконфликтный фильм в котором жизнь подаётся в немного приподнятом ключе и пробуждает светлые чувства. Рекомендую к ознакомлению. Всем добра и приятного просмотра!