Lange, Véronique. Отзывы на фильмы

Фильм хороший и слегка необычный. Постер вроде как настраивает на романтичный лад, но романтики-то в нем как раз и нет.

Сюжет. Женщины деревни объединенными усилиями пытаются пресечь распри между своими мужчинами на почве религии.

Плюсы. Не смотря на тяжесть темы, фильму удается балансировать на грани с легкостью, сохраняет комедийные моменты. Тем самым нет ощущения тяжести после просмотра да и заканчивается фильм в общем-то хорошо. Актеры играют на удивление хорошо и правдоподобно, за исключением украинских Наташ. Фильм заставляет переживать, смотреть его интересно. Как всегда, мне интересно наблюдать за бытом других народов. Отдельно хочется в плюс вынести какую-то особую доброту что ли.

Минусы. В моей голове смещение жанров драмы и комедии умещается с трудом. Первоначальное траурное шествие вообще повергло меня в шок. То есть лично мне не всегда удавалось с легкостью переключаться с трагичных моментов на веселые. Еще меня жутко насторожила романтичная музыкальная сцена в начале в духе индийского кино. Далее она особо не была никак оправдана, поэтому так и осталась какой-то чужеродной в рамках фильма. Пожалуй, только она и оправдывает наличие такого постера.

Самый главный минус для меня - неправдоподобность сюжета. Во-первых, ну допустим с натяжкой могу себе представить, чтобы женщины не поддались религиозным настроениям мужчин. Вот прям ни одна не поддалась как будто. Ну ок. Во-вторых, кто-то же все-таки гадил там? И коз напускал и в чашу кровь подливал. Не понравилось, что этот момент не раскрыт. И странно, что женщины не пытались выяснить и налупить виновного. В-третьих, не верится, что живущие долго и счастливо в одной деревне люди, могут нападать на детей своих соседей из-за таких ничтожных поводов. То есть верю, что такое возможно со временем, когда уже чаша терпения переполнится. Но вот так сразу и по ничтожному поводу- не верю. В-четвертых, не понимаю роль этих Наташ совсем. Диктофон можно было и другим способом подложить. А мужчин проще было вообще усыпить. В общем странный момент для меня. И еще отдельный минус - откуда таких страшных Наташ набрали??

Фишка. В фильме есть песни и звучит русская речь. И даже кусок песни на русском.

Вывод. Хороший и интересный фильм для знакомства с арабским кинематографом.

Липкие, мерзкие пальцы страха, касающиеся горла. Так тяжело дышать. Учащенное сердцебиение, набат пульса, стучащий кровавыми переливами волн в ушах. Густая паутина неизвестности, и каждый новый шаг, поступок, деяние, каждая мысль, ещё не высказанная, но уже вызревшая ведёт к неизбежной встрече с прошлым, от которого так легко отмахнуться, забыть, ведь зачем вспоминать то, что не важно. Но прошлое беспощадно, грехи не искупить просто раскаянием, от них не откупиться пачкой купюр, небрежно брошенных на стол, ибо цена чересчур высока, а причиненная боль чересчур невыносима. Плендер как удав медленно увлекает свою жертву в бездну пороков, манит сладостью новых грехов, искушает слабостью плоти и иссушает душу, и лишь потом убивает. Не всегда физически, но всегда морально, психологически. Но в этот раз игра зайдет слишком далеко.

«Змий» Эрика Барбье, его третья по счёту полнометражная режиссерская работа, ставшая экранизацией бестселлера «Плендер» культового английского беллетриста Теда Льюиса, известного по книге «Убрать Картера», на первый взгляд всего лишь продолжает давнюю традицию во французском жанровом кино — переносить в мир франкофонный бульварный в общем-то пальп, наращивая при этом на его ломброзоподобный скальп элементы социополитического панорамирования. Отчасти наследуя Клоду Шабролю и Жоржу Лотнеру, но при этом в открытую подыгрывая и немногочисленным постнуарным образчикам французского кино (как «Не говори никому» Гийома Кане, к примеру), фильм Эрика Барбье в сущности демонстрирует не однополярную стереотипическую жанровость, но тотальную всеохватность, в финале вырастающую в прямой социальный комментарий самого обличительного толка.

Экспозиция «Змия», если не брать в расчёт эпизодическое явление Жозефа Плендера, чрезвычайно характерна для всего современного европейского кино, а не только лишь французского: эдакая экспрессивная зарисовка жизни миддл-класса, где чётко Барбье очерчены темы умирания чувств (не любви даже) в браке, где фундаментом всего изначально было стремление выйти «из грязи в князи». Причём грязь эта, самая что ни на есть пролетарская, старательно вычищена Венсаном Манделем, до стерильности, тотальной благообразности, словно прошлого у него и не было вовсе. Маска модного богемного фотографа успешно надета, и содрана она будет с мясом, кровью, с садистическим наслаждением много позже. Картина по первости сгущенна в своей (мело)драматичности вплоть до того, как «Змий» с появлением в жизни Венсана распутной героини Ольги Куриленко превращается в эдакий эрзац «Рокового влечения». Но Эрик Барбье не педалирует в дальнейшем историю соблазнения, ибо на первый план выдвигается история мести, причем загнанную в ловушку жертву как-то и не слишком жаль, тогда как хищник Плендер, коварный змей, скупой на человечность, становится главнее фактически главного героя Венсана по мере того, как клубок прошлых ошибок и прегрешений медленно распутывается, тогда как количество трупов невинно убиенных или просто отправленных в расход растёт в геометрической прогрессии.

За все надо платить. И низкая в своей быдловатости шутка обернётся кровавым бумерангом против шутника, но только всю степень своей вины он не будет осознавать очень долго, до тех самых пор, пока из его жизни не будут исчезать самые значимые люди, а сама она начнёт трещать, рушиться, превращаться в пыль и пепел. Став беленьким, чистым и невинным ради обладания репутацией, ради буржуазного уюта, Мандел забыл, что был когда-то паскудно «черненьким», и полюбить его за это едва ли было можно. Детская жестокость, приправленная тонким слоем социального расслоения, этого гегелевского распределения ролей на ягнят и волков, взрастила в Плендере не монстра, но ещё более устрашающее отражение своих мучителей. А потому в момент кульминации никого не жаль. Катарсис заменён Барбье восстановлением баланса, ибо змий, порождённый в клокочущей грязи прошлого, все равно победил, отравив свою жертву ядом бессознательной памяти. И уже не убежишь от этого осознания, что ты и есть та грязь, а не князь, которому все обязаны лизать пятки. Удав становится удавкой на шее, а от счастливого финала фонит неизбывной авторской иронией. Так не завершаются трагедии; они так лишь только начинаются.

Провинциальный эквилибр

Для ветерана французского кино Жана-Поля Раппно «Образцовые семьи» стали фильмом, который демонстрирует отличную форму и остроту ума 83-летнего режиссера. Очевидно, что как режиссер Раппно остался в прошлом веке. Но это не значит, что «Образцовые семьи» как ретро-автомобиль будут неспешно катить зрителя по проселкам французского кино. В новейшей работе Раппно есть все лучшее, что характерно для французского кино 60-70-х. Прекрасный актерский ансамбль, интрига сюжета и комедийность. «Образцовые семьи» можно позиционировать как мелодраматичный детектив с элементами комедии.

Дом в небольшом французском городке становится своеобразным центром тяжести, позволяющем уравновесить как самих героев фильма, так и их взаимоотношения между собой. Зачем понадобилось бизнесмену-космополиту Жерому заниматься самодеятельным расследованием по поводу оформления наследства своего отца? Могут ли посмотреть женщины на одного и того же мужчину совершенно по-разному? Какой ценой может быть достигнуто примирение с семейным прошлым? В «Образцовых семьях» не только возникают эти вопросы. Раппно дает на них изящные ответы в легком мастерском ключе. К нам приехал, к нам приехал, к нам приехал… наш дорогой Жером.

Жером, в отличие от наследного дома, нарушает спокойствие весьма уважаемых горожан, для которых вопрос наследного дела уже давно решен. Раппно мастерски удается по сюжету сплести интриги в отношениях между героями в прошлом, настоящем и будущем. Режиссер развлекает зрителя деталями наследного дела, любовными треугольниками, мимолетными погружениями в прошлое. Тяжеловесное начало фильма и неопределенный намек на риэлторскую комедию быстро трансформируются в увлекательный детектив. Развязка фильма блистательна и предсказуема с одной стороны, с другой — показывает тщетность наследной возни двух женщин, которые когда-то были счастливы с одним и тем же мужчиной. Но для одной самое ценное — туалетный столик, а для другой — дневники ее возлюбленного.

«Образцовые семьи» Раппно замечательны тем, что каждый из героев фильма нашел свое настоящее, а не фасадное счастье. Жизнь, благодаря режиссеру, расставила всех героев на свои счастливые места. Очевидно водевильное начало сюжета. В «Образцовых семьях» Раппно удалось блестяще показать адаптацию одного из сюжетов водевильных дел мастера Жоржа Фейдо, показать мастерски и без грамма нафталина. Рукоплещем и утираем слезы умиления в финале.

8 из 10

Как любой человек, танцующий сальсу, я неравнодушна к Кубе. Ни разу там не побывав, я представляю ее совершенно определенным образом - наполненной солнцем, музыкой и бурлящей жизнью. Фильм не изменил мое представление, а добавил к нему новые краски.

Конечно, рядом с эстесткими “Парижем” и “Нью-Йорком”, “Гавана” выглядит этакой бедной родственницей : она кажется шумноватой, простоватой, грубоватой. Кажется, будто в дорогу к большому экрану ее собирали всей общиной, собрав образ из лучшего, что нашли у соседей. Но мне кажется, в этом и суть, такая и есть эта страна.

Как принято, в альманахе несколько новелл от разных режиссеров. Но в этот раз каждая история рассказывает об одном дне недели (оригинальное название - “7 дней в Гаване”). И вместе эти семь новелл складываются в круговорот повседневной жизни: туристы, деньги, музыка, алкоголь, любовь, работа, праздники.

Больше всего понравились “Среда” и “Воскресенье”.
"Среда" мне кажется созвучной с медленной кубинской музыкой - страстная и печальная история о любви и выборе. А “Воскресенье” - это душа Кубы - радость жизни, умение устроить праздник из ничего, танцевать и петь так же естественно, как дышать.

И музыка, музыка там что надо!