Отзывы на фильмы Тимофея Трибунцева — стр. 4

…громоподобный, подкашивающий ноги эпос о казацкой любви и правде жизни…

…в эпицентре повествования четырнадцатисерийной телевизионной эпопеи «Тихий Дон» режиссёра Сергея Урсуляка вращаются удивительные, хотя и всё больше драматические жизненные пертурбации донского казака из зажиточной и по советским меркам вполне себе кулацкой семьи Мелеховых — Григория (…Евгений Ткачук…). В самом предвестии Первой мировой между молодым казаком и дивно обворожительной, замужней казачкой Аксиньей Астаховой (…Полина Чернышова…) лесным пожаром разгорается настоящая пламенная любовь и головокружительная взаимная страсть. Над их чувствами оказываются не властны ни приземлённые хуторские, ни глобальные общемировые препятствия. Поначалу, дабы разрушить их связь, Григория с прямой подачи и повеления отца Пантелея (…Сергей Маковецкий…) практически насильственно женят на соседской дурнушке из состоятельной семьи Коршуновых — Наталье (…Дарья Урсуляк…). Однако принудительная свадьба молодого Мелехова не просто не радует, «…не я женился, а вы женили…», но лишь укрепляет их с Аксиньей роман. Влюблённые, даже будучи связаны каждый своими семейными узами, не смотря ни на что регулярно встречаются, не в силах жить друг без друга. В определённый момент напряжение достигает пространственно-эмоционального пика: Григорий в сердцах уходит из родного дома и от новоиспечённой благоверной в стуженую зимнюю степную ночь, а наутро шокированная Наталья весьма неумело предпринимает попытку бытового суицида сельскохозяйственной косой. Разделить чернявого и горбоносого, диковато красивого казака и справную, восхитительную, сероглазую казачку оказывается не в силах ни всемирный смертоубийственный пожар 1914-ого года, ни пламя Октябрьской Революции, ни горнило Гражданской войны…

…первое потрясение и главное, наверное, достоинство кинематографической версии «Тихого Дона» образца 2015-ого в прочтении Сергея Урсуляка — экран до краёв пресыщен настоящей яркой колоратурой красок и живой, натуральной воодушевлённостью персонажей. Тут ежели горе — то слёзы на глаза наворачиваются и по эту сторону кинопроектора. Если радость — зрительские ноги в домашних мягких туфлях помимо воли притаптывают в такт. А звенящая хуторская повседневность раз за разом грозит отразиться в окне напротив. Ну и, конечно же, заглавная пара возлюбленных — Виктор Ткачук и Полина Чернышова — прекрасны донельзя. Как вместе, так и появляясь в кадре по отдельности. Ткачук шикарно управляется если и не с ролью шолоховского Григория Мелехова, то с возложенной первоисточником задачей воплотить на экране персонажа с огромной силы переживаниями и обилием раздирающих изнутри чувств. Показать Григория живым, упрямым, диким и необузданно влюблённым донским казаком. Готовым и в огонь, что называется, и в воду, и в жизнь и в самую чёрную погибель за свою несравненную Аксинью. Высокое мастерство сыграть персонажа, мотивы которого по большей части не понятны и не принимаются, но которому в то же время искренне сопереживаешь, практически на грани рассудочного осмысления. В здешнем, тоже не из книжного оригинала взятом характере Аксиньи присутствует целиком взрослая, женская осторожность и закрытость. Но в то же время, героиня Чернышовой — невообразимо чувственная, рассудительно умная, по-казачьи независимая и чертовски страстная. Она решительна и последовательна в желании отыскать вовне и внутри себя новый мир, где есть место настоящим, не прикипевшим, рутинным и обязательным, но искренним, живым и человеческим чувствам. И находит она всё это с Григорием так, что происходящая меж ними любовь не выглядит «экранной», вымышленной или сочинённой…

…урсуляковский «Тихий Дон» производит сильное впечатление. Прежде всего не отходом от книжных лекал, но разительной, болезненной актуальностью. Качеством, характерным исключительно для настоящего произведения высокого искусства, безо всяческих скидок, задатков и условностей. Что сегодня, на третьем без малого десятке двадцать первого столетия может быть более злободневным и животрепещущим, нежели сага об истинной любви на фоне внешних интервенций, внутренних конфликтов и падения империй? Здесь, к счастью, нет затянутости, но и наличие дефицита батальных сцен тоже, к величайшему, плюсов в копилку ленты не добавляет. Что правда, компенсируется подобный недостаток обилием чувственных и живых сцен. Как скандалов и раздраев, так и самого прямого нежнейшего содержания. Вообще, как и упоминалось уже, картина Урсуляка соткана из очень ярких, колоритных и светлых пейзажей. Дон и окрестности тут залиты летней и радостной солнечной желтизной, а зимовья укрыты молочными покрывалами сказочного снега…

…но самое ценное режиссёр приберёг под занавес. Ближе к финалу начинает приходить удивительное, но целиком гармоничное понимание. «Тихий Дон» — он не романтизирующе белогвардейский. Как и не осуждающе большевистский. Это не пропагандирующая лента-идеология, не изобличающая картина-дидактика, вовсе нет. Творение Урсуляка — удивительное ностальгическое полотно. Положенная на плёнку слепяще реальная, почти михалковская киноживопись. Совершенная в своей не надуманной выдумке, и гениальная в отражении настоящей правды жизни…

…религиозно-мистическая драма-искупление…

…в 1942-ом в ходе Второй мировой, которую режиссёр Павел Лунгин здесь озаглавил просто — Война, в северной акватории вод РСФСР эскадренный миноносец бундесмарине Третьего рейха берёт на абордаж советскую баржу с грузом угля. В плен к немцам попадают шкипер Тихон и безымянный кочегар. После проведения фашистскими моряками разъяснительной работы в виде нанесения обоим откровенно вялых с отчётливой ленцой побоев больше для порядку и острастки, командир захваченного судна демонстрируя напускное, но стоическое спокойствие, закуривает папиросу. С чернорабочим же, напротив, приключается форменная истерика с заламыванием рук, мольбами о спасении и готовностью исполнить любые приказы. Немчурский офицер выдаёт истопнику табельный пистолет системы Вальтер с одним патроном, красноречиво указывая на собрата по пленению. Раздаётся выстрел, подстреленный Тихон с изумлением и неверием падает за борт. Фрицы минируют баржу и подрывают её вместе с кочегаром-капитулянтом. На рассвете местные монахи обнаруживают на берегу едва живого угольщика-убийцу…

…спустя 34 года, в безымянном приходе всё на том же свинцово-суровом севере Советского Союза постриженный в монахи под именем Анатолий бывший военно-морской печник продолжает свои антрацитовые изыскания в тесной церковной котеленке. Там же он пытается молитвами искупить тяжкий и кровавый грех прошлого. Там же он и живёт. Там же прямо на груде угля он спит и трапезничает. Есть, правда, существенное отличие между его двумя ипостасями. Брат Анатолий обладает дарами прозорливости и исцеления. По течению хронометража к нему то и дело возят сирых, грешных, больных, увечных и бесоватых. Коих он с блаженной лёгкостью избавляет от всех хворей. И душевных, и телесных. В перерывах меж служениями и чудесами, старец ведёт себя, мягко говоря, не канонически. Он кривляет и передразнивает архиерея-настоятеля. Скоморошничает, благим гласом горланит песни с церковной колокольни, мажет дёгтем дверные ручки, кидается в священнослужителей обожжёнными в печи головнями и с ребяческим задором мастерит кораблики из плавника и ветоши. Все выше озвученные способности, дары и странности, что правда, не приносят старому кочегару покоя. Душу тяготит и разъедает учинённых тридцать с лишком лет тому грех смертоубийства. Монах часами и днями напролёт читает молитвы и истово кается во грехе на крошечном одиноком острове из заглавия картины…

…не в пример себе самому из, допустим, карнавально-помешанной «Свадьбы», Лунгин сконструировал в 2006-ом свой «Остров» живым, крепким и всерьёз искренним. Фабула попеременно то трогает зрителя до счастливых радостных слёз (…душераздирающая сцена с исцелением мальчика-инвалида…), то ввергает в смешную и забавную ироничность (…момент со сжиганием «грешных» сапог настоятеля и борьба с его же «сатанинским» одеялом…). Но в сути своей, в первичном смысле, картина эта, само собой, о вере. Подлинной, притворной ли, или заплутавшей в чащобе плотских пороков и соблазнов. Это сказ об отпущении грехов и чистосердечном прощении. Притча о доброте, завистливости и славолюбии. И, в начале всех начал — увещевание про то, что отбери жизнь единую, и тысячи спасённых недостанет для искупления. Простивши же самое себя — получишь искупление от тяжелейших грехов и злейших погибелей. Ведь ни одни самые сильные руки не подымут лёгчаюшую из гор. А чистый разум, верное сердце и истинное верование способны двигать городами и народами, землями и странами. Ну и, в первую и главную очередь — людскими душами. Каждый из нас же и раньше всё об этом знал. И теперь — есть такая надежда — заново это для себя уразумел…