Отзывы на фильмы Томаса Ньюмана без оценки

…роскошная и дивная ода феминообожания, восславления жизненных идеалов и ценностей…

…старшеклассник из небогатой семьи Чарли Симмз (…Крис О’Доннелл…), перед окончанием первого полугодия выпускного класса вследствие нехватки личных денежных средств решает немного подработать. Халтурка сдельная подворачивается с виду и по описанию предельно не пыльная. Нужно всего лишь сопроводить куда-то туда и затем прямиком обратно некоего отставного подполковника разведки армии США Фрэнка Слэйда (…Аль Пачино…). Бывший разведчик крут нравом, капризен донельзя и к тому же полностью незряч глазами. Посему, переживающие родственники товарища подполковника как раз-таки и решают выписать ему провожатого-поводыря на время поездки. Оплатив импровизированному спутнику — студиозусу Чарли — сопутствующие расходы и затраченные усилия. Юноша, слегка опешив поначалу от коленец, выкидываемых при нём профессионально пьющим и вынужденно слепым армейским отставником, всё же соглашается на предложенные условия…

…простая с виду история классической ленты «Запах женщины» 1992-ого за авторством и воплотительством штатовского фильмодела Мартина Бреста уже буквально в первые полчаса хронометража приобретает приятную кинематографическую остроту и освежающую повествовательную глубину. Школьник Симмз оказывается при специфических обстоятельствах частично причастным и косвенно подозреваемым по фактам злостного хулиганства на территории своего учебного заведения и, кроме того, повреждения дорогостоящего личного имущества начальника этой самой гимназии. Парню грозит не много не мало отчисление в случае отказа от помощи в следственных мероприятиях, устроенных школьной дисциплинарной комиссией. Сотрудничество же с указанным нравственно-педагогическим органом, хотя и вознаграждается рекомендательным письмом в престижный американский ВУЗ, но является для Чарли непреодолимой нравственной максимой. Переступить которую и выдать несовершеннолетних хулиганов в лице его одноклассников, становится для честного, ответственного и принципиального паренька истинным преступлением перед своими совестью, чувством долга и внутренним ощущением справедливости…

…слепой офицер разведслужбы запаса — мало того, что несколько своеобразен, так ещё и намеревается вместо благочинного путешествия отдохновения, учинить разгульный дебош в стольном граде Нью-Йорке. Сопровождаемый обильными возлияниями сорокаградусного «Джека Дэниэлса» внутрь, проживанием только лишь в комфортном номере одной из самых престижных и можно даже сказать приторно фешенебельных местных гостиниц под названием «Уолдорф-Астория», передвижению исключительно в дорогом лимузине люкс-класса с личным шофёром и посещением весьма недешёвой жрицы любви с вполне определёнными намерениями и закономерными фискальными последствиями. А совершив и насладившись всеми перечисленными разнообразной сладости «грехами» и сомнительности «искушениями», уставший от собственной инвалидности и, как ему кажется, бесполезности подполковник Слэйд намеревается окончить путь своей бренной плоти и освободить бессмертный дух в ней заключённый посредством банального и весьма нелицеприятного огнестрельного самоубийства в голову из автоматического самозарядного табельного пистолета системы Кольта-Браунинга «офицерской» модели MK-IV…

…в кинематографии практически любой хронологической эпохи, с самого его, кинематографа, зарождения, процесс извлечения смыслов, моралей и прочих интеллектуально-нравственных и морализаторских ценностей как правило сопряжён для зрителя с определённого рода сложностями. Зачастую все эти препятствия для здравого и правильного понимания находятся на пересечении авторско-актёрской халтуры разной степени бессовестности, либо недальновидности и недостаточной развитости самого зрителя. И в этом смысле «Запах женщины» беззастенчиво, безапелляционно и очень нескромно хорош. Здесь не нужно, вырывая крепёжные скобы из всех разом окружающих сценарно-смысловых задумок, совершать неприлично и несоразмерно будоражащие усилия для разгадки истинных нарративных намерений авторской артели. Это как раз тот случай, когда гениально просто и изысканно небрежно рассказывается история об уважении к настоящим жизненным ценностям. К незыблемым столпам повседневного и рутинного жизнеощущения — долг, взаимопонимание, обоюдная честность, доверие, надежда и великодушная бескорыстность, которая всегда вернётся к дарящему её непременно и сполна…

…отдельной центральной гармонией синопсиса проходит восхищение слабым полом из названия ленты. Любовью к этим очаровательным, романтичным, немного взбалмошным и порой чересчур порывисто-эмоциональным, но таким нужным, необходимым и любимым сильным полом созданиям пронизаны без малого все два с половиной часа экранного времени. Женщина здесь, помимо естественного соблазнительно-притягательного контекста, возводится в совершенный Идеал, именно с заглавной. Она — вся магнетика поступков героя Аль Пачино и главный смысл его жизни. Он, прекрасно понимая всех женские капризные условности и переменчивость чувств, не просто любит и восхищается ими. Даже утратив зрение, он живёт и дышит ими…

…ведь — да, сражаться ради своей восхитительной и лучезарной избранницы с драконами и легендарными чудищами, безусловно достойно и похвально. Но неизмеримо тяжелей и тем более во много крат ценней — превозмочь собственный эгоизм и быть с Ней таким, дабы змей огнедышащий, дремлющий в каждой женщине, в момент своего пробуждения не разжигал в сердцевине тебя отторжение и ненависть. Но согревал внутри искреннее и понимающее терпение, нежное и душевное тепло и безграничное всепрощающее понимание. Потому как можно быть истинно и взаимно преданным только Ей одной. Той самой, с которой хоть порой бывает так непросто, а подчас и невыносимо, нестерпимо сложно. Но без Неё — не будет абсолютно и совсем, и вовсе ведь, вообще нельзя и невозможно. И не получится, конечно же, решительно никак…

…невозможно безупречная, душещипательная мистическая драма…

…в начале 30-ых годов прошедшего столетия персонаж Тома Хэнкса — старший надзиратель Пол Эджкомб — возглавляет тюремный блок «Е» федерального исправительного учреждения строгого режима под названием «Холодная гора» в американском штате Луизиана. Упомянутый казематный комплекс помещений предназначен единственно для временного содержания заключённых, приговорённых к высшей мере наказания — смертной казни посредством насильственного умерщвления на электрическом стуле. В скором времени здесь появится колоссальных габаритов и ветхозаветной силищи афроамериканец Джон Коффи (…Майкл Кларк Дункан…), каковой наделён незамутнённо-чистым сознанием и доверчиво-ребячливым восприятием окружающего мира. Также он обвиняется в особо жестоком изнасиловании двух десятилетних девочек-близнецов и их последующем двойном убийстве. А ещё спустя некоторое время выяснится, что голиафообразный негр — суть взаправдашний обладатель паранормального, сверхъестественного и чудодейственного дара абсолютного целительства. С поправкой на общую, потусторонней направленности и жутковатого сокрыто-метафорического смысла, книгопечатную одноимённую задумку маэстро Стивена нашего Кинга, конечно же. По оригинальному бестселлеру которого и снята режиссёром Фрэнком Дарабонтом означенная картина двадцать лет тому назад, в покрытом уже пылью безвременья 1999-ом…

…далее следует классическая, патентованная стивенкинговщина. В блоке смертников последовательно материализуются демонический убийца и душегуб Уильям Уортон (…Сэм Рокуэлл…) по прозванию «Дикий Билли» и припадочно-хихикающий француз Эдуард Делакруа (…Майкл Джетер…), приручающий практически по человечески разумного мышонка Джинглза. Коффи, в свою очередь, наложением рук исцеляет тюремщика Эджкомба от гнойно-инфекционного воспаления мочеполовых путей и возвращает к жизни растоптанного в лепёшку мышонка. В фоне лопаются от чрезмерного напряжения электрические лампы накаливания, дрожит под ногами героев земная твердь и творится прочая трудновпитываемая и чудесато описуемая, но обычная, в принципе, для текстов штатовского Короля Ужасов глубоко психологическая и резко философская макабрическая бесовщина с двойным дном и не очевидным подтекстом. Пересказывать лишнее в этой истории — абсолютно неблагодарное, если и не совсем уж вредительское занятие. «Зелёную милю» нужно просто смотреть. Характеры и поведенческие взаимосвязи прописаны очень рельефно и чётко. Правдоподобность происходящего и степень сопереживания в ленте — чрезвычайные. Эмоциональная отдача в каждой десятиминутке хронометража здешнего трёхчасового просмотра идёт по цене пары-тройки картин рангом помельче. Лента Дарабонта бесконечно концентрирована и снабжена неимоверной плотностью событий…

…но основное всевеликое достоинство «Зелёной мили» — мощнейшая эмоциональная сентиментальность. При этом отнюдь не наигранная и не разящая бутафорской дешевизной. Чувства и эмоции здесь настоящие, жизненные и исключительно реальные. Совершенно отчётливо затрагивающие именно те, нужные для душевного отклика внутренние струны. Гармонично сочетая печальное и прекрасное, жизнь и освобождение, преступление и исцеление. Тут, как и положено настоящему шедевру, нашлось место буквально всему: унынию, тревоге, отчаянию, надежде, участию, сожалению, благоденствию, дикости и ненависти. Бесконечному добру и противостоящему ему абсолютному злу. Здесь есть безропотность, настойчивость, терпимость и бескорыстие. Ведь у каждого из нас есть воля покаянием и добродетелью, да и просто счастливой случайностью обрести для себя истинное право на самое счастливое время. Для этого нужно просто поверить и внимательно присмотреться к окружающим — среди них определённо есть те, кто не прячет своё хорошее и искреннее отношение. Не кривя при этом ни чувством, ни обманом, ни душой и ни сердцем…

…в сумме итоговых окончаний — «Зелёная миля» это далеко не лучший выбор для процедурного сокращения времени ожидания чего угодно из личного, персонального или суточного графика. Но —одна из лучших кинотеатральных историй, что вы видели в своей жизни. Это лента-метафора, картина-мысль. Это — положенная на киноплёнку Идея во плоти. Которая, если пользоваться парафразом размышлений из другого шедевра от мира высокоинтеллектуального киноискусства, неизбывно живуча и до крайности заразна. Стоит только ей завладеть сознанием и — всё, избавиться от неё, полностью сформированной и осознанно укрепившейся, почитай что и невозможно вовсе. То же происходит и с «…Милей» Фрэнка Дарабонта — незамутнённое почти ста девяносто минутное наслаждение премиальным классом современного мирового вообще и голливудского в частности кинематографа на долгое время и по истечении самого последнего знака заключительных титров останется в зрительском восприятии. В том числе и в первую очередь — и без согласительных на то мысленно-сознательных разрешений…

…отрешённо и неумолимо крушащийся «Антитаник» в натуральную величину…

…Фрэнк (…Леонардо Ди Каприо…), спустя много лет после высказанной вслух забавной и уместной шутки, воспринятой Эйприл (…Кейт Уинслет…) чрезвычайно тепло и с проникновенным расположением, растит с ней же в законном венчанном браке двух маленьких детишек в умилительном и практически идеальном пригородном коттедже в паре часов езды от Нью-Йорка. Соседи, друзья и просто окружающие никак не могут нарадоваться такой гармоничной и красивой парой. Между тем, Эйприл всякий раз уже передёргивает от фрэнковского монотонного брюзжащего нравоучения по любому поводу и без такового. Не имея возможности скрыться от надоедливого и беспримерного эго супруга и его назидательно-раздражающего бубнежа, она уже просто отчаянно голосит и умоляет мучителя с истерическими нотками переходящими в жалобный фальцет: «Отстань! Не трогай! Дай мне побыть одной!». Супруг, будучи недопущенным к регулярным словесным издевательствам и округлой супругиной плоти, компенсирует отсутствующие телесные наслаждения «командировками» в компании с симпатичной и покладистой машинисткой со службы…

…«Дорога перемен» оскароносца и просто отличного режиссёра Сэма Мендеса способна предоставить один из очень и очень немногих кинематографически-художественных опытов, где зритель последовательно по нескольку раз за время течения хронометража может прочувствовать себя то деловитым, набивающим из персонажей чучела в полный рост таксидермистом; то скучающим семейным психиатром, с рутинной отстранённостью наблюдающим за истеричными коленцами ненавидящих друг друга супругов; то седеющим от первозданного ужаса непосредственным соучастником полноразмерной шекспировской трагедии, непременно знающим и даже уверенным, что совсем скоро экранные герои сразят-таки друг друга в исступлённой и смертоносной поножовщине. Ибо невинная по названию, пригожая по определению и бытовая по сути «Дорога перемен» для половозрелого потребителя любого наугад выбранного пола, прошедшего уже сквозь хотя бы и всего одни относительно длительные отношения в паре, и уж тем более — в браке, где-то на изломе первого получаса повествования мутирует из просто очень хорошей драмы взаимоотношений в помесь опереточно-схоластического фарса с лентой жанра леденящих внутренности хичкоковско-кинговских первозданных ужасов…

…лента непримиримым и странноватым до постыдности образом гипнотизирует: ни вздохнуть, ни вырваться. А после преодоления обходительного порога для прерывания не хватает никаких ни сил, ни воли, ни разума. На экране же в этот момент в каком-то полузамедленном, кошмарно дёрганом макабрическом одиночном хороводе чернильным озером разливается отданная на волю рока бытовая трагедия. Ужасная в первую очередь своей жутковатой повседневностью и потусторонней безысходностью. Из подобной липкой и вымораживающей внутренности паутины взаимных обязательств и упрёков вырваться не так-то легко, а порой и вовсе — недостижимо сложно. А последние силы отнимает ужасающее откровение о том, что образы вчерашних бесконечно заботливых влюблённых давно разбиты в пепел осколков. Если они, эти персональные иконы любви до гроба, вообще когда-либо существовали где-нибудь снаружи от генерирующих их влюблённых сознаний…

…зрелище разрывающих один другого в клочки Лео и Кейт из «Титаника», конечно едва ли не слишком, вызывающе эсхатологично. Тектонический внутрисупружеский конфликт, разворачивающийся в сверх минималистичных декорациях трёх диванов, коврика, входной двери и одинокого торшера, врезается в память похлеще иных и многих историй глобальных катастроф или всемирных бедствий. А сама «Дорога перемен», естественно, хотя и не даёт к финалу ровным счётом ни одной ложно-счастливой надежды, но позволяет извлечь пару, а то и не одну, персональных поучительных метафор ненамеренно взаимоисключающего характера. Быть может и правда — порой гораздо предусмотрительней провести отчаянно-болезненную каденцию с невыносимо кинжальным осколком обжигающего льда в душе, чем потерять десятилетия в мучительном и гибельном сомнамбулическом кошмаре наяву?..