Отзывы на фильмы Николая Граббе

Три Андрея

Запамятовали, похоронили
Широкий плес и шорох тростника
И тонешь ты в озерном нежном иле,
Монашеская, тихая тоска.
Что помню я? Но в полумрак вечерний
Плывет заря, и сонные леса
Еще хранят последний стих вечерний
И хора медленные голоса.

И снятся мне прозрачные соборы, —
Отражены в озерах купола,
И ткут серебряные переборы
Волоколамские колокола(Арсений Тарковский)

Говоря о множественных философских, жизненных и кинематографических изысканиях Андрея Тарковского, в бытность свою еще перспективным, но уже мастеровитым советским(хотя по-настоящему советским ментально и интеллектуально, как и отец его, знаменитый поэт, Андрей не был никогда) режиссером("Иваново детство" к тому времени уже было создано и прогремело, в первую очередь, за рубежом), бесспорно, пожалуй, лишь одно: для Тарковского его второй по счету полнометражный фильм, историко-религиозная биографическая притча "Андрей Рублев" 1966 года, стал его личной Голгофой, пройдя которую в течении долгого пути сотворения ленты великий режиссер внутренне переменился, став тем, кем ему и будет суждено остаться до последних мгновений своего земного бытия - и Пророком, и Демиургом. И дело ведь не столько в препонах советской цензуры, ведь в стране победившего атеизма не могло быть ни черта, ни тем более Бога, пускай и в кинематографическом воплощении, сколь в тех стенаниях и терзаниях, сопровождавших создание ленты, и в масштабе непознанной тогда еще личности самого Андрея Рублева, биография которого складывалась из сугубо отрывочных эпизодов. Взвалив на себя крест сказителя Руси изначальной, поступательно приходящей к христианским первоосновам, но еще не переборовшей исконные языческие верования, Руси окаянной, терзаемой набегами иноземных захватчиков и раздираемой изнутри братоубийственными распрями, и жития Андрея-святого, Андрей-грешник в своей картине, композиционно решенной в форме восьми повествовательных отрывков, объединенных личностью великого иконописца, предпочел лишить напрочь последнего ореола святости, представив Рублева обычным человеком, волей истории ввинченного в смуту и кровавые омуты, склонного к сомнениям и исканиям. Не всегда православным, порой метафизическим и мистическим, но почти всегда общечеловеческим.
Сместив хронотопическое пространство основного действия ленты не столько в смуту XV века, сколь в ее весьма условные чертоги, начертанные не в ключе гиперреализма и гипернатурализма (хотя и не без этого), но в стиле гиперсимволизма, когда буквально каждая деталь служит единому авторскому замыслу и несет в себе явный отпечаток метафоричности в метанарративе ленты(начиная от образа скоромороха и завершая исключительной символикой имени Андрея, который в контексте ленты воспринимается как первочеловек, восьми как символа гармоничности и единения материального с духовным, воды как всеочищающего источника или лошадей как олицетворение Божьего промысла и свободы - внутренней в первую очередь), показывая все ужасы не отстраненно, а через призму мятущейся души Рублева, предстающего в множестве ипостасей на всем протяжении фильма, как-от Рублев-странник, Рублев-реформатор, Рублев-революционер, даже Рублев-диссидент, Тарковский стремился к большей универсальности собственного высказывания. к тому всеохватывающему панорамированию затронутого им философического пространства, без внятного постижения которого невозможно объять и личность иконописца, и ту реальность, в которой он обитал. Вкладывая в уста своего героя слова о свободе, об обретении веры, о борьбе, о любви, о сомнениях и поисках на фоне рушащегося мироустройства Руси, в которой процветает наушничество, предательство, государственный террор, слепость народная, Тарковский, безусловно, подразумевал не далекое прошлое, в котором жил и творил святой Андрей, а то тоталитарное настоящее, в котором жили современники Андрея-грешного. Картина, вышедшая в период расцвета движения "шестидесятников", к коим можно было отнести и самого Андрея, и его отца, хотя и по касательной(Тарковский, как и Шукшин, к примеру, были личностями вне любых движений и над ними), но попавшая на экраны уже в застойные времена, чутко и тонко эстраполировала настроения тогдашней интеллигенции, говоря не столько и только о религии как спасительной чаще для всего народа и об искусстве, которое делает любую общину аутентичной нацией, отличимой от других, как и о том, что человек - творческий, но и не только - не может именоваться таковым, не имея свободы, не имея права на высказывание, на собственное мнение.
Рублев-современник. Таковым он предстает в картине, особенно в фундаментальной для всего философического скелета картины сцене спора с Феофаном Греком, в котором Рублев предстает гуманистом, верящим в спасение душ и в то человеческое, что остается в темном народе, живущем еще не везде по вере, но всюду почти по силе. Но его гуманизму предстоят нелегкие испытания. И он их проживает вместе со всем государством, все 23 года, которые меняют его как внешне, так и внутренне, приводя его к Богу. Финал же фильма является уже историей Творца, демиурга и носителя правды в мире, пережившем кривду, боль и страдания, объединившие разрозненную нацию в единое и неразрывное целое. Литие колокола и сам колокол как один из главных метафорических постулатов картины в разрушенном Суздале призвано изгнать своим священным звоном из страны всю бесовщину, которая терзала изнутри и снаружи Русь. В финале и Рублев уже иной. Покаявшийся, познавший жизнь, прикованный необоримой верой своей к искусству и народу, спасенный и Богом, и мальчиком, Рублев уже не просто художник, а творец, на равных говорящий с Богом о проблемах своих современников. Собственно, неслучайно в структуру финальных эпизодов встраивается и современная сцена с сохранившейся иконописью Рублева. Покуда она жива, не сожжена и не разграблена, покуда она окроплена свечным воском и слезами, смешанными с миррой, жив и сам Рублев, и русский народ.
Кинематографический язык, на которым изъясняется Тарковский в своей картине, так или иначе на всем протяжении своем лишен академичной аскезы "Иванова детства", в котором тем не менее густо, удушливо ощущался новый стиль, новая форма разговора со зрителем, но апогея своего она достигла именно в "Андрее Рублеве". Он изощрен и даже намеренно избыточен, сюжет то и дело кажется вторичным, тогда как сам нарратив строится на теме апокалиптического и кризисного мироощущения самого режиссера, который в "Рублеве" перенес в экспрессионистскую форму кинослога распятие Христа, а в сценах убиения невинных животных и людей в ключе натурализма показал деструктивность, дух всеобъемлющего разрушения. От идей Ницше и Кьеркегора до Бердяева, от Василия Розанова до Альбера Камю - идеи всех этих философов в той или иной степени нашли свое отражение в лишенной облика канона художественной пестроцветной палитре "Андрея Рублева", в котором Бог виден не всегда, а деяния человека - ежесекундно. "Андрей Рублев" - это кино исключительного образного порядка, вся драматургия которого подчинена на развитию сюжетного паззла, а движению философской и религиозной мысли как героя, так и самого автора, для которого вера невозможна без апокалиптических предчувствий, без темы конца всего сущего, которое возродится, как и сама Русь на исходе 1423 года, из краха и праха, плена и тлена, возродится в мироточащих и миротворящих иконах ее сомневающегося сына, имя которому Андрей.

Отзыв от Ксении, 10 лет + Palitra.

Этот фильм - комедия. Но он серьёзный, глубокий и даже грустный.
Мы нашли в нём три основные идеи. Вот почему он называется "Игрушка":

1. Если у человека есть власть, это не значит, что он может распоряжаться своими подчинёнными, как игрушками, марионетками. А отец мальчика, главного героя, именно так и поступает со своими работниками, он увольняет людей по выдуманным, нелепым причинам (например, потные руки при рукопожатии).

2. Ребенку от родителей нужны не только игрушки и исполнение всех его капризов. Дети хотят, чтобы родители дружили с ними, играли, интересовались их мечтами и увлечениями, были вместе с детьми, а не пропадали на работе целыми днями по своим важным делам. Отец мальчика в фильме считает, что если у него есть деньги, он может купить всё, как вещи - новую молодую жену, и даже любовь своего сына.

3. Ни из одного человека нельзя сделать игрушку, даже если этот человек зависит от вас (ребёнок или работник). Потому что у любого человека может быть своя семья, свои интересы и планы. Если у кого-то есть такие зависимые люди (дети или подчинённые), это ответственность! Нужно думать не только о себе, но и о людях, которые зависят от вас, заботиться о них, а не обращаться как с игрушками.

В фильме много весёлых эпизодов. Самый смешной момент - это когда мальчик со своей "игрушкой" ездил по огромному дому на игрушечном автомобиле. Они врезались в вазу, гнали на всей скорости (настоящая гонка!), сбили тележку с едой.

Нам очень понравился это фильм, посмотрели его по игре ТТТ (Ваш любимый фильм 1970-1979 г.г. (производства Франции)) по совету 3nni

Как можно написать отзыв на такую махину, целую легенду в кинематографе?! Хочется просто тихо сказать спасибо всем, кто выпускал фильм на экран, и молча удалиться. Но я попробую чуть-чуть раскрыть свои восторги.
Кстати, я была уверена, что смотрела сериал целиком, просто кусками. Оказалось, что линия с Кэт совершенно не отложилась в моей голове. И вот я сделала самой себе такой большой подарок: села и посмотрела все серии, подряд и полностью. Нельзя не влюбиться в образ Штирлица: красавец-мужчина, эрудированный, полиглот...Ну а чего еще ждать от разведчика? Невольно хочется сравнить его с Бондом, но куда там западному агенту. Исаев - это чистая работа разума, уникальной способности строить в голове сложнейшие многоходовки. Нет, в фильме полно сцен, когда удача так и благоволит героям. Чего стоит только сцена с Кэт в канализационном люке с двумя младенцами, которые в одних и тех же пеленках весь день, но молчат и не пикнут. Да и сама Катя, сумевшая с двумя детьми закрыть люк, удержавшись на хиленькой подпорке для ног, потом открывшая его...А Мюллер, поверивший в историю Штирлица с чемоданами. Очень много удачи, но я была так рада, когда герои выбирались из переделки. Совершенно не хотелось правдоподобности, хотелось много человеческого счастья.
Мюллер... Совершенно не похож внешне на своего прототипа, но довольно интересный образ.Внешне - добродушный лопух, а на самом деле хитрый лис.
Самое удивительное в сериале для меня было то, что фашисты показаны такими человечными. И страдают они, выбивая из Кэт сведения, не хотят делать эту грязную работу. И вежливые все такие, и живые настоящие люди, к которым проникаешься симпатией в большинстве своем! А как бомбежки начинаются, так страшно за них становится. Марширующие старики и дети, идущие на войну, когда брали уже поголовно всех - страшная история. Я поймала себя на мысли, что практически ненавижу их противников, которые убьют этих дедов и ребят...а потом поняла, что они - это наши бабушки и дедушки. За 12 серий я вместе со Штирлицем начала думать о немцах "мы". И будто не было никаких внешних войн, а главная борьба - она внутри, между разведкой и гестапо. Я постоянно напоминала себе про ужасы войны, голодовку и концлагеря. И удивлялась, как совсем рядом, в Швейцарии, даже и намека нет на тот ад, что творится в мире.
Пусть историческая достоверность - не главный конек фильма, но он подтолкнул меня к тому, чтобы читать про сепаратные переговоры, окончание войны, потом про творчество Семенова (очень хотелось знать, когда Максим Максимович, он же Всеволод Владимирович, встретится с женой).Очнулась в три часа ночи с полным осознанием, что не посмотреть 17 мгновений весны - украсть у себя нечто важное.

Правильное, честное советское кино о той войне. И совершенная в своей гармоничности песня к фильму "С чего начинается Родина".
Актерский состав, как по мне, отменно вписался в образы героев, созданных Кожевниковым. Вайс-Белов показался и вовсе прямым попаданием. По сюжету, конечно, были отступления: что-то прошло незаметным, а некоторые вещи и даже героев подменили. Уделили больше внимания Ангелике, в книге она не такую ключевую роль играла, да и дочки профессора-массажиста тут и вовсе нет, ее роль исполняет Нина-Спица, книжный прототип которой был наделен меньшим спектром действий.
Но зато в фильме появился замечательнейший эпизод: в подземном концлагере, когда было необходимо взрывать решетку, группа Белова, отличающаяся национальным составом, перед взрывом обратилась к пленным на разных языках. Очень сильно и душевно вышло.

Фильм разделен на четыре серии, которые смонтированы любопытным образом: сначала показывается как бы "будущее" в течение первых двух-пяти минут, а потом зрителя возвращают в события минувшие, чтобы показать как и почему главный герой оказался именно в этом месте, именно с этими людьми.

События в кино развиваются стремительно и о том, что происходит в голове, душе Белова, остается только догадываться. Книга в этом плане разворачивает все тонкости состояния Саши. Но и в фильме ясно, что в одном человеке живут две личности и конец истории не оставляет от одной из них ни частицы.

Главное достоинство Шукшина в том, что он умел показать исконно русский характер. Сколько у него произведений – всё об этом. Эта наша нестандартность, импульсивность понятна только своим. Для иностранца – дико, что неудивительно, если, конечно, мы берём во внимание Европу, а не Африку и Южную Америку. Бескультурье, которым обладает многочисленное большинство граждан нашей страны, опять-таки вещь весьма специфичная. Мы от неё в восторге, остальные – нет. А уж что касаемо уголовной тематики – здесь мы вообще впереди планеты всей. Зэки у нас вызывают уважение и восхищение.

Теперь о Егоре Прокудине. Бывший сиделец всю дорогу занимается душевным стриптизом.

Я вот не знаю, что мне с этой жизнью делать. С поганой жизнью. Может мне добить ее вдребезги? Веселей бы как-нибудь только, с музыкой бы. Ни о чем бы, ни думать под конец.

Рвёт на себе рубаху, хнычет и причитает. «Ну и что?» - скажу я на манер брата Любы Петро. Да каждый из нас, если он не полный дуболом может произнести подобную фразу. Всем праздника хочется. Однако не дёргаемся, молчим… Чего загораться-то? А уж в наши-то дни тем более. Спокойнее надо быть, товарищ. А стаскивать с себя исподнее, обнажая душу и выставляя её напоказ – удел слабаков и истеричек. Работать, работать надо. Тогда и никакая философия в башку не попрёт. Зарабатывать-то сейчас ой как нелегко, но ведь и восемнадцать похвальных грамот на дороге не валяются…

Брехня!

Русские эмигранты, конечно же, показаны скотами. Исключение, да и то относительное, составляет, пожалуй, лишь поручик Перов. Это он так душевно исполнял «Поле» в «Новых приключениях неуловимых». Здесь он тоже поёт весьма неплохо голосом Владимира Ивашова. Но нужно было обгадить всех белогвардейцев. Поэтому его нарядили в нелепый монашеский наряд. До чего ж тупая идея! Как же за три года деградировал замечательный фильм!

Кеосаяну не удалось удержать марку. Кроме эпизода с дрезиной, когда теперь уже сексапильная Ксанка Щусь, сверкая голыми коленками, настигает Овечкина, смотреть совершенно нечего. Всё остальное неинтересно. Обидно за великих артистов. Копелян, Джигарханян, Ролан Быков остались не удел. Их обманули. Фильм получился провальным. Даже шутка, что «балалайка есть музыкальный предмет большевиков» не веселит и положения не спасает. Действие фильма напоминает фарс, натужную несмешную комедию с уродливыми клоунами в виде самозваных императоров и прочих деклассированных элементов. Потеряно главное – неподражаемая атмосфера «Неуловимых», которая всеми нами так полюбилась. А это уже непоправимо.