Отзывы на фильмы Риммы Марковой без оценки

…путешественное приключение туда и обратно с высшим смысловым озарением «была не была!»…

…блаженная и диковатая сельхозработница в очень, гхм, зрелых годах (…Нонна Мордюкова…), собравшись проведать собственную взрослую дочь, внезапно в первую очередь для самой себя покупает билет до областного центра в спальный вагон повышенной комфортабельности подвижного железнодорожного состава межгородского сообщения. Внутри люксового купе её невольно поджидает влюбившийся с первого взгляда командировочный главный инженер неназванного рыбхоза (…Андрей Петров…) с портативным вентилятором на батарейках наперевес. Поругавшись, разбежавшись, повздоривши и изрядно выпивши греческо-грузинской винной амброзии (…доярка, по-мужицки крякнув и занюхавши благородный нектар засаленным рукавом, изрекает из недр носоглотки сакральное: «какаягадасть!»…), новоиспечённая парочка вовсю принимается подворковывать. Дальнейшее воспроизведение, поддерживаемое взятой изначально тональностью трагикомичной театральщины, неумолимо скатывается в крикливый и забавно-грустный кавардачный балаган о трудностях эмоциональных привязок отдельно взятой безымянной семьи…

…нарративная завязка при пристальном рассмотрении фокусируется безбрежно-камерной историей близких сношений эмоционально-родственного характера. Ну, или, с противоположного ракурса и в превалирующем сверхвосхитительном диапазоне регистров — как краткое тезисное изложение вообще в принципе всего в локально взятой системе взаимотношенческих межличностных связей семейного типа. Формулировка тут, уж не обессудить зрителю, сурово и весело упирается в чистейше кристализованную межличностную вкусовщину. Но, не стоит наивно и доверчиво обманываться, «Родня» — выспренный и ошлифованный театр сюрреалистического кафкианского абсурда. Не зря здесь по несколько раз звучит набатным рефреном восклицательно вопрошающее «а кто это?!». Преимущественно, естественно, из пылающих уст героини Мордюковой…

…безусловно наверняка и абсолютистски точно угол взаимоотношений близких родственников, вычерченный филигранной и резкой словно выстрел биссектрисой из разных поколений и социально-культурных слоёв общественного коллективного бессознательного, в первой к тому времени, 1981-ого года, постановочной почти-комедии Никиты Сергеича Михалкова, получил непредсказуемое, непрогнозируемое, местами аффектаторское, а временами милое и поэтичное звучание. Которое, к зрительскому доброму изумлению, кое-где по течению хронометража приобретает отчётливые нотки едкой сатиры и едва ли не саркастического фактажа. Вся эта кипучая химико-поведенческая взвесь заставляет волей и неволей работать органы психологических чувств. Вызывая попеременно бурное веселье и задумчиво-меланхолические размышлизмы. Вот в этом находка Михалкова как нельзя более вкусна, навариста и полезна. Что не выходит в «Родне» понять рассудком, таковое стоит прочувствовать, уловить интуитивно, что называется. Затронуть внутренним нервом на уровне подсознательного инстинктивного…

…резюмирующий аккорд расставляет акценты именно туда, откуда всё начиналось — на бесконечную, до горизонта, железнодорожную гладь. Принудительно открытый финал провоцирует невозможное — абсолютно скомпрометированная семейно-бытовая трагикомедия, обвешанная гирляндами бытовой трезвости идиом по типу «детей-родителей», «разводов-скандалов», «прошлый-пьющий, нынешний-гулящий» одномоментно вырастает в колоссальную притчу тонкости миров и невозможности возможного. Такое никому, практически, кроме настоящих мастеров постановки вслух и думать-то неприлично. Пошло получается в лучшем случае, в прочих — вовсе никак. Но ведь на то здесь режиссёрствует и Никита Сергеич, чтоб было разительно так, как оно стало. Дабы набор ситуативных прелюдий выпестовать играючи в истолкование высшего значения правды жизни. Разве нет?..

…фантазийная любовная легенда о целиком реальных счастливых и трагических событиях…

…в 1917-ом, где-то между двумя Революциями, в славном городе-герое Одессе по случаю пока ещё императорской амнистии на свободу выходит двадцатипяти-летний Мойше-Яков Вольфович Винницкий (…Евгений Ткачук…). Более известный широким народным массам, криминально-уголовному элементу и специализированным следственно-розыскным органам под авто-псевдонимом Мишка Япончик. Данное прозвище получено по одной из версий из-за нехарактерного для одессита, семита, да и вообще — практически всякого обитателя Одесского залива Чёрного моря раскосого разреза глаз. Также при жизни Винницкого бытовало поверье, что, дескать, «Япончиком» он был прозван вследствие активной пропаганды неизвестно откуда почерпнутых обширных и детальных сведений о деятельности японских триад. Так или иначе, теперь уже доподлинно и не выяснить как оно на самом-то деле было. Однако непреложный фактаж остаётся таковым — аккурат после освобождения молодой Мойше-Яков организовывает внушительную организованную преступную группу в основном промышляющую разбойничьими налётами. И уже осенью означенного года по результатам ряда проведённых успешных операций по незаконному и открытому хищению чужого имущества в крупных и особо крупных размерах, гражданин Винницкий во главе своей банды получает ещё два броских уголовных титула: «Гроза Одессы» и «Король одесских налётчиков»…

…телевизионная двенадцати-серийная картина режиссёра Сергея Гинзбурга «Жизнь и приключения Мишки Япончика» 2011-ого — это довольно свободно скомпонованный и весьма фривольно обходящийся с реально подтверждёнными историческими документами и свидетельствами, весьма поэтичный и очень романтический парафраз, собственно, жизни и происходивших в ней событий достоверного хроникального фигуранта Мойше «Японца» Винницкого. И само авторское, сценарно намеренное решение ухода от исторической достоверности в угоду кинематографического переложения бесчисленных легенд, мифов и городских суеверий о разноречивом, немного путаном и за малым разве только не парадоксальном этапе жизни Япончика с момента освобождения и до безвременной кончины в 1919-ом — поистине заслуживает всяческой похвалы и всемерного уважения. Подобный художественный приём позволил Гинзбургу приложить почти все усилия и средства для отображения и реконструкции атмосферы постреволюционной Одессы. Со всеми её невообразимыми политическими, социальными, этническими и уголовными диссонансами. Привносящими легко ощутимые нотки авантюрного, смертельно опасного хаоса и взрывного, залихватского безумия в и без того до крайности усложнённую, многонациональную и мультивекторную экосистему одного из древнейших и колоритнейших портов Черноморского бассейна…

…усердное и непрестанное внимание «Жизни и приключений…» к трудновпитываемым речевым и артикуляционным особенностям такого легко узнаваемого одесского жаргона, ко всем этим медитативным «шоканьям» и мягким «гэканьям», идеально дозированному и блестяще выверенному местному юмору буквально понукает актёрскую артель выворачивать все возможности своих амплуа. И изо всех сил стараться соответствовать взятым интонациям и неповторимому колориту. Одним из самых удачных типажей в картине выпестовался персонаж Артёма Ткаченко — шпион, разведчик, соглядатай, лазутчик, оперативный специалист и двойной агент по имени-отчеству Борис Анатольевич, обладающий двойной же фамилией Ржевский-Раевский. Благодаря филигранному актёрскому отыгрышу, рекомый антагонист стал удивительно запоминающимся и негативно привлекательным образом. В большинстве сцен с лёгкостью затмевая прочих антигероев, не исключая и блистательного Кирилла Полухина с его отрешённо беспринципным Григорием Котовским, и Александра Лазарева-младшего в роли упёрто жестокого и по-солдафонски бескомпромиссного генерал-губернатора Гришина-Алмазова…

…отвергнув (…не до абсурда, к величайшему облегчению…) цель создания доскональной исторической привязки, «Жизнь и приключения Мишки Япончика» помимо вышеописанного неуловимо волшебным образом перевоплотились в очаровательную историю любви. Словно по мановению авторской кисти сошедшую с живописного полотна нежно шуршащих страниц литературно-прозаических произведений другого знаменитого одессита — Исаака Эммануиловича Бабеля. И в подобном ракурсе бесспорно две главных находки ленты — это бесподобный Евгений Ткачук и его возлюбленная Циля Аверман в исполнении обворожительной Елены Шамовой. Молодым актёрам удалось почти невероятное — сотворить убедительную и чарующую пару по-настоящему влюблённых. Нет и попросту не может быть никаких сомнений в том, что именно история любви Миши и Цили сотворилась главным украшением ленты. Рассказ о безудержной взаимной страсти и нежности перекрывает собой не только все видимые и надуманные шероховатости с косметическими недостатками, но и преобладает над изображением профессиональной бандитской деятельности и тектоническими, исполненными глобального трагизма историческими событиями того времени. Восхитительная и немного печальная история их взаимной любви не сможет оставить равнодушным никого из зрителей обоих полов. Как, само собой, прекрасного, так и сугубо мужественного. Исключением из второй категории могут стать разве только уж совсем какие-то окончательно закоренелые в беспросветной чёрствости и мертвенно-безжизненные экземпляры с полнейшим отсутствием сердца, души, чувств и сострадания. Напрочь к тому же лишённые естественной эстетической тяги к чарующему и прекрасному…