Bakunas, Mark. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Совсем недалекое будущее XXI века, точнее его середина. Лондон, охваченный силлогичным хаосом технократии, мегаполис, брошенный в пучину бесконечного многоцветного кислотного карнавала. Здесь нет более власти номинальной Королевы, строго контролируемая всесильным Менеджментом Анархия пришла в Соединенное Королевство. Сид Вишес был бы этому очень рад. Нет Бога, есть лишь неоспоримый и неумолимый мир виртуальной реальности, искусно заменившей собой жизнь реальную. Нериддикоподобный отшельник-хакер Коэн Лет, обитающий в заброшенной церкви под множественным прицелом гаджетов разной степени апгрейда, но отнюдь не полезности и ожидающий вот уже не один десяток лет телефонный звонок, благодаря чрезвычайной настойчивости Менеджмента соглашается разгадать «Теорему Зеро». Однако даже для такого гения, как Коэн, это задание оказалось практически невыполнимым.

Впервые широко представленный в рамках конкурсной программы прошлогоднего 70-го Венецианского кинофестиваля, последний по счету полнометражный фильм знаменитого британского мастера эксцентрического иллюзиона и сатирического визионизма, а также и жанрового ревизионизма, вылетевшего из-под крыльев одного из самых культовых скетч-проектов ХХ века «Монти Пайтон» Терри Гиллиама, «Теорема Зеро» 2013 года по сути своей является завершающей частью неформальной антиутопической трилогии режиссера, начатой «Бразилией» 1985 года и продолженной уже в середине 90-х годов «12 обезьянами».

Даже среди чрезвычайно богатого на разнообразные антиутопические видения и постапокалиптические кошмары 2013 года, «Теорема Зеро», ставшая едва ли не самым малобюджетным после откровенной маргинальной «Страны приливов» творением Гиллиама, которому для полноценного производства картины хватило лишь восьми миллионов долларов, 37 дней и скромных локаций в Румынии, однозначно воспринимается не столько как очередное пророчество и предупреждение современному обществу, сколь просто представляя из себя витиеватый и китчевый комментарий режиссера к реальности нынешней, без явных привязок к социополитическому положению и пристального, дотошного внимания к историческому контексту, вписанному в сюжетную структуру ленты схематично. Рассказывая о якобы далеком будущем, Гиллиам в «Теореме Зеро», обращая свой хитрый прищур в прошлое, проецирует настоящее, оставаясь верным своему яркому и самобытному стилю изощренного повествователя.

«Теорема Зеро» — камерное, герметичное, даже в чем-то клаустрофобическое кино, лишенное аберратного масштаба основного действия и имеющее, в первую очередь, расширенную внутреннюю, а не внешнюю перспективу — искусно сочетает в себе художественные элементы как классических антиутопий «Мы» Замятина и «1984» Оруэлла(впрочем, концепция Большого Брата в фильме Гиллиама уже не столь однозначна; на всевидящее око тоталитарной компьютерной системы, технократической деструктивной для разума человека деспотии Гиллиам смотрит не под углом вселенского ужаса, а с эдаким черным юмором и прущим отовсюду гротеском), так и киберпанка, ибо не очень трудно разглядеть в ленте отсылки как к небезызвестной «Матрице»(хотя, конечно же, Коэн Лет куда как более внутренне зрел и необычен в пику Нео), так и к образцам японского аниме, из которого преимущественно и перекочевала отдающая стилем барокко и избыточного китча визуальная составляющая картины(мимишный развратный персонаж Мелани Тьерри есть в чистом виде японским фетишем, однако с душой, а не только жаждущим плоти и эмоций белым телом).

Но едва ли «Теорему Зеро» можно назвать классической антиутопией, каковой, к примеру, была «Бразилия», выносившая приговор тотальной бессмысленной бюрократической машинерии. Фильм Гиллиама это в большей степени изобретательная философская притча, настроенная на привычную для режиссера волну «магического реализма» и обобщений в духе немецких экспрессионистических кинематографических воззрений вплоть до «Метрополиса» Фрица Ланга. Вместо типичного героя-одиночки большинства антиутопий, ставящих перед собой цель свержения диктатуры и построения веселого светлого будущего, Гиллиам избрал таковым колоритного социопатического фрика и отшельника, не столько Борца, сколь эдакого переосмысленного им кастанедовского Странника в поисках Истины и корпящего над вопросами мироздания, над обретением смысла жизни. Красочный мир, сконструированный Гиллиамом как демиургом, на первый взгляд есть воплощением законов логики и математических формул, требующих своего решения. Однако для Гиллиама такое состояние общества, существующего по механистическим правилам технократического фашизма, катастрофично — как и в недавнем дебюте южнокорейца Пон Чжун Хо «Сквозь снег» зритель видит мир, в котором нет Бога; он выброшен на помойку реальности и заменен суррогатом компьютерных симулякров. Совершенно неслучайно носящий ветхозаветное имя, герой Кристофа Вальца становится Пророком, который, разгадав заветную теорему Ноль, согласно которой бытие человека есть не более чем набором случайностей и лишено явственной своей сути, будучи подчиненным лишь логическому автоматизму, способен эту теорему и ее апологетов в лице седовласого Менеджмента и телевизионных лже-неофитов в конце концов свергнуть, и приблизить свой замкнутый неуютный мирок к далекому, но столь желательному Раю, который, впрочем, находится тоже за пределами прозаической маскарадной реальности.

Безусловно, идеологическое наполнение фильма едва ли страдает новизной. Фильм напрочь лишен тяжелых умозрительных решений, однако форма не подавила в нем содержание, картина смотрится легко, на одном дыхании, будучи более близкой не к серьезным философским кинополотнищам, а к эдаким игривым футуристическим и фантасмагорическим черным комедиям. Мир без любви спасет любовь, которую еще можно при желании пробудить даже среди всеобщей холодной машинерии и хаоса человеческого сознания, запутавшегося в мнимой реальности миллионов материнских плат, смысл жизни заключен в самой жизни, в каждом дне благополучного пребывания на Земле, не нужны никакие сложносочиненные постмодернистские теоремы. Смысл жизни по Терри Гиллиаму обретает в «Теореме Зеро» черты идей канувших в Лету хиппи, возродившихся гламурными хипстерами.

Начинала смотреть, ожидая просто насилие ради насилия, но "Хостел" оказался неожиданно неплох: глубже, интереснее, а снят и вовсе отлично. Если отвлечься от внешней оболочки из крови, криков и городских страшилок (помоги нам бог, мы в Восточной Европе!), можно заметить красивую композицию - своеобразную злую зеркальность, на которой построен фильм. Сейчас расскажу подробнее.

В самом начале фильма есть сцена, в которой герой идёт по коридору борделя и сквозь полупрозрачные двери смотрит, что происходит в разных комнатах. Происходит там, сами понимаете, секс во всех возможных вариантах. В последнюю комнату он даже приоткрывает дверь, чтобы увидеть, как женщина в БДСМ-прикиде наотмашь бьёт клиента по щекам. Сцена короткая и вроде бы не очень важная.
Но. Во второй части фильма, когда начались уже обещанные кровь-кишки-разэтосамило, эта сцена повторяется в пыточных казематах. Такой же точно коридор, только грязный и раздолбанный. Такие же точно комнаты по обе стороны, в которые поочерёдно заглядывает герой, только в каждой комнате творится кровавый кошмар - во всех возможных вариантах. А чтобы зритель не сомневался, что это именно зеркальное отражение сцены в борделе, в последней комнате кого-то точно так же бьют по щекам наотмашь. В этот момент ты думаешь: "Где-то я недавно видел подобное, погодите-ка..." - и всё становится понятно.

Можно интерпретировать этот приём по-разному. Для меня это прежде всего про то, как хищник и добыча поменялись местами. Недавно герой ходил, как по мясной лавке, по борделю, чувствуя себя хозяином. Теперь он сам оказался мясом на прилавке - и надо же, ему это не понравилось! Карма, карма, злая ты стерва. Пришла расплата, и вполне заслуженная, "райский уголок" сменился "адским уголком" - но, по сути, и бордель и казематы - сразу и рай, и ад, зависит от того, с чьей точки зрения смотреть, клиента или жертвы. Сразу скажу, я не настаиваю, что именно этот смысл был вложен режиссёром. Возможно, он имел в виду более простое сопоставление "рая" и "ада", секса и смерти, без сложных инверсий. Но авторское видение не является единственной допустимой интерпретацией, а моя вполне укладывается в веер допустимых.

Рядом с этим закольцованным сюжетом стоит такой же, но поменьше, и это тоже добавляет фильму изящества. Внутри большой истории про убийц вообще есть ещё история про одного конкретного маньяка, и в ней тоже хищник и добыча меняются местами. В одной сцене маньяк перерезает жертве горло, глядя при этом в мутную зеркальную поверхность, и зритель видит эту сцену не напрямую, а в отражении. После множества динамичных событий сцена повторяется - но в роли жертвы уже сам маньяк, и ему так же перерезают горло в мутном отражении. Снова очевидная параллель, поданная так, чтобы её нельзя было не заметить, но чтобы она и не слишком уж бросалась в глаза. Красиво сделано, чего уж там.

"Хостел", конечно, далеко не идеален, но в своём жанре, как по мне, держится молодцом. Мне не понравилась развязка истории девушки-азиатки, да и сцена с местью посредством автомобиля уж очень наивная, прямо по-детски наивная. И как ужастик он концептуальный, в первую очередь. То есть за страх отвечают не спецэффекты, а сама идея. Но идея-то говно (зчркнт). Поэтому не особенно страшно, хотя людям с развитой эмпатией смотреть будет тяжело. Но один раз посмотреть определённо стоит.