Отзывы на фильмы Сергея Яковлева без оценки

…живой роман страстей и катастрофа с ненаигранными эмоциями…

…в центре первой умозрительной части советской ленты «Экипаж» 1979-ого режиссёра-постановщика Александра Митты — личный командный состав отдельно взятого аэрофлотовского авиалайнера Ту-154. У командира экипажа Андрея Тимченко (…Георгий Жжёнов…) в наличии серьёзный кризис в отношениях со взрослой дочерью. Бортинженер Игорь Скворцов (…Леонид Филатов…) пребывает в мучительном затруднении выбора между двумя одновременно обхаживаемыми им барышнями, одна из которых — молоденькая стюардесса рекомого совместного борта по прозванию Тамара (…Александра Яковлева…). А тяжело вернувшийся в «большую» авиацию из пилотов сельскохозяйственного вертолётного парка второй пилот Валентин Ненароков (…Анатолий Васильев…) и вовсе претерпевает душевные муки развода и почасовые, чётко лимитированные во времени, душещипательные и трогательные встречи с предельно малолетним сыном Аликом, которого мать и бывшая гражданка Ненарокова (…Ирина Акулова…) учит теперь после разрыва называть родного отца просто «дядей»…

…где-то на исходе первого часа повествование «Экипажа» лихо, но не вполне осязаемо, на уровне навеянных описанными выше мелодраматизмами бытовых чувств и жизненных страстей, заламывает крутой вираж и резко перевоплощается в апокалиптическую, ветхозаветных масштабов переиначенную катастрофичную притчу выживания, ближайшим понятийным ориентиром для которой может послужить разве только библейское сказание о Ноевом ковчеге. Камерная история настоящей жизни с любовью и ненавистью во мгновение ока сменяется мрачной катастрофой, когда в неопознанных декорациях центрально африканской страны, на самом краю ночной чернильной непроглядности Чёрного континента, четвёрка главных героев и полторы сотни рядовых пассажиров проваливаются во всамделишнюю преисподнюю заживо горящего поселения старателей-нефтяников. Твердь земная судорожно дрожит и раз за разом уходит из-под слабеющих от ужаса ног. По краям кадра из геенны огненной вырывается потоками смерть, несущая погибельную вулканическую магму навстречу местным папуасам. Каковые, в свою очередь, истово мечутся в совершеннейшей панике и десятками гибнут в состоянии полнейшей суеверной жути от происходящего наяву и во плоти дня судного гнева. Серебристый и стройный самолёт со стремительным и живым профилем остаётся в этом пространстве и времени ужасающей катастрофы единственным для всех спасительным пристанищем…

…несмотря на очень крепкую, советской актёрской школы игру, колоритных персонажей, ярко выписанные характеры, грамотные, взрослые диалоги, страстные поведенческие мизансцены и впечатляющие для своего времени визуальные эффекты, главным достоинством «Экипажа» становится безупречная и техничная атмосферная струна нервного напряжения, туго натянутой нитью проходящая по всей второй, катастрофной части ленты Александра Митты. Сцены не только развиваются предельно стремительно, но ещё и хронометрически выстроены попросту изящно и изумительно. Довольно протяжённые по времени, ситуации экранного напряжения удерживают зрителя устойчиво и непрерывно, плавно перетекая одна в другую без швов и стыков, заставляя буквально сжиматься внутренне от переживаний. Тщательная полировка всех отдельно взятых эпизодов, их скрупулёзная притирка и подгонка одного к другому позволяет вывести финальный монтаж на неимоверную высоту и добиться знакового уровня качества материала для первой в истории советского кинематографа ленты в жанре катастрофы…

…кроме того, впечатляющий уровень вовлечения в происходящее с обратной стороны киноплёнки, щедро сдобренный неуклонно навеваемыми особо ударными увертюрами «Экипажа» тревожно-сочувственными эмоциями, отодвигает все огрехи правдоподобности заданных ситуативных рамочных эксцессов даже не на второй план, но делает их попросту незаметными и решительно не важными. «Экипаж» — это положительно новый этап развития отечественного кинематографа тех лет, настоящий прыжок не через голову даже, а куда-то, простите, в стратосферу. Это тот самый редчайший случай, когда построенная не менее чем на половину из специальных эффектов и декораторских приёмов картина безусловно и наверняка стоит того, чтобы её посмотреть. Не испытывая совершенно никаких неудобств от её, ленты, преклонного возраста. Яркий пример того, что над истинными проявлениями культурно-демиургических творений вечность власти практически не имеет. А уж над густо приправленными высочайшего качества любовно-отношенческими новеллами — и того меньше…

…неподражаемые и лукавые оказии, сопровождаемые риском неожиданных курьёзов…

…история берёт свою завязку с внезапной и скоропостижной кончины тёщи некоего делопроизводителя местного органа записи актов гражданского состояния безымянного города N по прозванию Ипполит Матвеевич Воробьянинов (…Анатолий Папанов…) в 1927-ом году. Умирающая сообщает презабавнейшее и будоражащее все степени восприятия известие: словно бы ей собственноручно было зашито некоторое, весьма однако при этом существенное, количество бриллиантов в одном из стульев гостиного гарнитура работы знаменитой элитарной столярно-краснодеревщицкой мастерской братьев Гамбсов. Что правда, поведать в какой именно из двенадцати наличествующих предметов фурнитуры упрятаны драгоценности и где конкретно теперь данная великоценная мебель пребывает, усопшая не успевает. Усугубляется нарушение спокойного уклада жизни и так уже огорошенного сверх всяческой меры Ипполита Матвеича ещё и двумя внешними, пришлыми факторами в людских обличьях. Первый — это священнослужитель церкви Фрола и Лавра по имени-фамилии Фёдор Востриков (…Ролан Быков…). Сей гражданин прознал о баснословном богатстве в каменьях от самой ныне покойной на исповеди и также принялся принимать все возможные меры для получения сокровищ в личную собственность. Вторым же оказывается самый главный из возможных здешних героев — плут, мошенник и авантюрист, «великий комбинатор» и «идейный борец за денежные знаки» Остап Ибрагимович Бендер (…Андрей Миронов…). Коий вступает с персонажем Папанова в преступную «концессию» и соглашается за две пятых от совокупной рыночной стоимости означенных ювелирных ценностей всемерно содействовать в поисках и окончательном обретении заветных и желанных драгоценных камней…

…режиссёр Марк Захаров избрал методологию для своего экранного воплощения одноимённого бессмертного произведения именитых литераторов-сатириков Ильи Ильфа и Евгения Петрова в «Двенадцати стульях» 1976-ого прямую, невесомую и лёгкую. При этом одномоментно и строгую, и свободную. С наименьшим ущербом для книжного оригинала Захаров поместил три печатные части романа в четыре шестидесяти минутных кинотеатральных серии и снабдил всё происходящее на экране бесподобным густым и завораживающе-убаюкивающим закадровым голосом автора-рассказчика в особе бесподобного Зиновия Ефимовича Гердта. Сейчас, по прошествии более чем сорока лет с момента первой премьеры, представить себе иной кинематографический стиль подачи «Двенадцать стульев» уже попросту немыслимо. Хронометраж в почти четыре с половиной предельно реальных часа позволяет не просто привыкнуть к происходящему и творимому актёрскому выше всяческих похвал лицедейству, но и войти в предложенный ритм фирменного захаровского симбиоза и органичного сращивания меж собой театральной сцены и художественного кинематографа…

…особый шарм, конечно же, происходящему на экране в «Двенадцати стульях» придаёт ещё и неповторимая, гениальная поистине, изысканно-аристократичная актёрская манера исполнения Андрея Миронова. Позволившая превратить словесный образ литературного Остапа Бендера не просто в достойное кинематографичное воплощение культового героя образцового плутовского романа отечественной прозы, но и, пожалуй, добавляющая в представление многомерного и мультисмыслового персонажа изрядную долю новых эмоциональных аспектов и чувственных линий. Отточенная до грациозного совершенства озорная галантность и проницательность витиеватого взгляда, живописность всякой реплики и каждого жеста попросту не может не приковывать неотрывно зрительское внимание к цветистой актёрской пластике Миронова…

…но самое удивительное в захаровской постановке «Двенадцати стульев» даже не гениальная актёрская вовлечённость звёзд первой величины. Поражает по-хорошему совсем другое. Когда на излёте четвёртого часа продолжительности ленты приходит озарение касательно того, что чрезмерная театральность, излишня музыкальность, обилие необязательных, факультативных в общем и целом танцевальных вкраплений и невероятная скудность бюджетной сметы не только не понижают итоговую качественность, а и возвращают понимание того, что подлинное и истинное Искусство, которое и стоит действительно надиктовывать с заглавной литеры «И», измеряется не количеством затраченных средств, величинами полученных гонораров, километрами пошитой костюмерии или тоннажем возведённых декоративов. А способностью имея в распоряжении настолько ограниченные исходные императивы, выпестовать такое пиршество для взора, души и ума, которое способно годами и декадами напролёт не сбавляя темпов и усилий, ослепительно сверкая безграничным обаянием, манить к себе буквально всякого и каждого соприкоснувшегося, подобно светлой и радостной мечте. Обнаруживая по просмотру неожиданно глубокую аллегоричность бытия. О том, что счастье, естественно, и в обретении и, конечно же, в обладании той самой заветной, сокровенной мечтой. Но и простое, тёплое осознание уже всего только близости к ней, такой страстно вожделенной и невыносимо желанной, способно придать единственно необходимые порой несколько мгновений восторженной уверенности, всенепременно желанные в преддверии непременно воссоединения с объектом своих чаяний, грёз и стремлений…