Отзывы на фильмы Николая Скоробогатова без оценки

…неподражаемые и лукавые оказии, сопровождаемые риском неожиданных курьёзов…

…история берёт свою завязку с внезапной и скоропостижной кончины тёщи некоего делопроизводителя местного органа записи актов гражданского состояния безымянного города N по прозванию Ипполит Матвеевич Воробьянинов (…Анатолий Папанов…) в 1927-ом году. Умирающая сообщает презабавнейшее и будоражащее все степени восприятия известие: словно бы ей собственноручно было зашито некоторое, весьма однако при этом существенное, количество бриллиантов в одном из стульев гостиного гарнитура работы знаменитой элитарной столярно-краснодеревщицкой мастерской братьев Гамбсов. Что правда, поведать в какой именно из двенадцати наличествующих предметов фурнитуры упрятаны драгоценности и где конкретно теперь данная великоценная мебель пребывает, усопшая не успевает. Усугубляется нарушение спокойного уклада жизни и так уже огорошенного сверх всяческой меры Ипполита Матвеича ещё и двумя внешними, пришлыми факторами в людских обличьях. Первый — это священнослужитель церкви Фрола и Лавра по имени-фамилии Фёдор Востриков (…Ролан Быков…). Сей гражданин прознал о баснословном богатстве в каменьях от самой ныне покойной на исповеди и также принялся принимать все возможные меры для получения сокровищ в личную собственность. Вторым же оказывается самый главный из возможных здешних героев — плут, мошенник и авантюрист, «великий комбинатор» и «идейный борец за денежные знаки» Остап Ибрагимович Бендер (…Андрей Миронов…). Коий вступает с персонажем Папанова в преступную «концессию» и соглашается за две пятых от совокупной рыночной стоимости означенных ювелирных ценностей всемерно содействовать в поисках и окончательном обретении заветных и желанных драгоценных камней…

…режиссёр Марк Захаров избрал методологию для своего экранного воплощения одноимённого бессмертного произведения именитых литераторов-сатириков Ильи Ильфа и Евгения Петрова в «Двенадцати стульях» 1976-ого прямую, невесомую и лёгкую. При этом одномоментно и строгую, и свободную. С наименьшим ущербом для книжного оригинала Захаров поместил три печатные части романа в четыре шестидесяти минутных кинотеатральных серии и снабдил всё происходящее на экране бесподобным густым и завораживающе-убаюкивающим закадровым голосом автора-рассказчика в особе бесподобного Зиновия Ефимовича Гердта. Сейчас, по прошествии более чем сорока лет с момента первой премьеры, представить себе иной кинематографический стиль подачи «Двенадцать стульев» уже попросту немыслимо. Хронометраж в почти четыре с половиной предельно реальных часа позволяет не просто привыкнуть к происходящему и творимому актёрскому выше всяческих похвал лицедейству, но и войти в предложенный ритм фирменного захаровского симбиоза и органичного сращивания меж собой театральной сцены и художественного кинематографа…

…особый шарм, конечно же, происходящему на экране в «Двенадцати стульях» придаёт ещё и неповторимая, гениальная поистине, изысканно-аристократичная актёрская манера исполнения Андрея Миронова. Позволившая превратить словесный образ литературного Остапа Бендера не просто в достойное кинематографичное воплощение культового героя образцового плутовского романа отечественной прозы, но и, пожалуй, добавляющая в представление многомерного и мультисмыслового персонажа изрядную долю новых эмоциональных аспектов и чувственных линий. Отточенная до грациозного совершенства озорная галантность и проницательность витиеватого взгляда, живописность всякой реплики и каждого жеста попросту не может не приковывать неотрывно зрительское внимание к цветистой актёрской пластике Миронова…

…но самое удивительное в захаровской постановке «Двенадцати стульев» даже не гениальная актёрская вовлечённость звёзд первой величины. Поражает по-хорошему совсем другое. Когда на излёте четвёртого часа продолжительности ленты приходит озарение касательно того, что чрезмерная театральность, излишня музыкальность, обилие необязательных, факультативных в общем и целом танцевальных вкраплений и невероятная скудность бюджетной сметы не только не понижают итоговую качественность, а и возвращают понимание того, что подлинное и истинное Искусство, которое и стоит действительно надиктовывать с заглавной литеры «И», измеряется не количеством затраченных средств, величинами полученных гонораров, километрами пошитой костюмерии или тоннажем возведённых декоративов. А способностью имея в распоряжении настолько ограниченные исходные императивы, выпестовать такое пиршество для взора, души и ума, которое способно годами и декадами напролёт не сбавляя темпов и усилий, ослепительно сверкая безграничным обаянием, манить к себе буквально всякого и каждого соприкоснувшегося, подобно светлой и радостной мечте. Обнаруживая по просмотру неожиданно глубокую аллегоричность бытия. О том, что счастье, естественно, и в обретении и, конечно же, в обладании той самой заветной, сокровенной мечтой. Но и простое, тёплое осознание уже всего только близости к ней, такой страстно вожделенной и невыносимо желанной, способно придать единственно необходимые порой несколько мгновений восторженной уверенности, всенепременно желанные в преддверии непременно воссоединения с объектом своих чаяний, грёз и стремлений…