Дэвид Лоури. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Глуповатый фильм, ну ладно, давайте сделаем скидку на то, что он детский.
История о Маугли из средней полосы. Маленький мальчик выживает в лесу с драконом. Это ему повезло, что в фильме ни разу не наступила зима и даже ни разу не пошёл дождь. Всё-таки окружающая среда выглядит так, что как будто бы там не очень-то в дикости выживешь.
Тема, чем питался дракон, не раскрыта. Также какая-то странная тенденция пушистых драконов последнее время. Дракон всегда был рептилией. Последнее время учёные вполне доказали, что динозавры были покрыты перьями - прощайте, лысенькие динозавры из моего детства. Таким образом, казалось бы, драконам судьба быть пернатыми. В общем, я считаю, что мех на драконах физически не оправдан.
Фильм через край полон традиционными американскими ценностями. Нам подробно рассказывают, что такое "мы": мы - это семья, это твои родственники, которые могут иметь разногласия, но стоят друг за друга горой в случае опасности. Кроме того, экология: обширные леса и горы - предмет гордости США. Также из ценностей присутствуют огромные семейные машины, маленькие городки, в которых даже терпят негров, труд простых рабочих, а именно лесорубов, погоня и куча полицейских машин, в одномоментие превращающихся в кучу металлолома, всё лучшее - детям, вот это всё. Так что вдвойне приятно, что фильм снят на лесных просторах Новой Зеландии - видимо, в Америке все эти ценности остались только на словах. (Ну это я наверно зря гадости говорю, может, просто снимать дешевле.)
Очевидно, время белого мужчины прошло безвозвратно. Герой, которому очень хочется импонировать - Гэвин - записан в злодеи. Быть предприимчивым амбициозным человеком плохо, говорит нам фильм. Проявить силу, ловкость и находчивость для поимки дракона, а потом этим гордиться - очень плохо, говорит нам фильм. Второй белый мужчина в фильме обильно бородат, но какой бы то ни было характер у него отсутствует, весь фильм он только ходит хвостом за всеми остальными, хотя и, казалось бы, аж директор лесопилки. Фильм делают дети, рыжая женщина, дед, которого все считали немного с приветом, ну и волосатый монстр, реабилитировавший россказни деда. Ну да, фильм детский.

Я люблю различные странные фильмы. Ведь всегда интересно посмотреть, что же там еще могут придумать творческие люди. Какие еще способы рассказать историю могут прийти в голову авторам. Что же они экранизируют на этот раз? И, как это показывает практика, лучше всего это получается у независимых авторов, которые не скованы маркетинговыми исследованиями и не ограничены мнением фокус-групп. В таких условиях иногда создается что-то просто шикарное, а иногда – нечто совсем уж не понятное. Или как в случае с этим фильмом – просто странное. На самом деле, я не готов сказать, что этот фильм - полный провал и откровенный арт-хаус, в плохом смысле этого слова. Но слишком уж он своеобразный и нестандартный. Думаю, что большинству зрителей он совершенно не «зайдет». Возможно, попади он мне в другое настроение - я бы его оценил гораздо выше. Но вот во время просмотра он мне просто не зашел, хотя и оставил после себя впечатление, которое запомнилось мне надолго.

Весь сюжет тут можно уложить буквально в пару предложений. Молодая пара въезжает в дом, где раздаются странные звуки. Потом, молодой человек погибает и внезапно оживает в виде призрака, который теперь может только наблюдать за всем происходящим вокруг. Вот вам и два этих предложения. Вы не поверите, но больше тут действительно ничего не происходит. Все что делает в этом фильме главный герой - только наблюдает. Он, по какой-то неизвестной причине оказывается привязан к этому дому, и даже когда его бывшая девушка после долгого периода переживаний встречает другого, и уезжает с ним, ему некуда деваться. Почему? Нам этого не скажут. Может быть, он просто не хочет этого делать. Как бы там не было, теперь он вынужден обитать в этом доме. Смотреть, как меняется все вокруг, как в этот дом въезжает новая семья, как разрушают строение, как на месте этого дома возводят бизнес-центр. А он не в силах ничего с этим сделать. Он даже общаться никак не может, изредка только создавать шум – сдвигать предметы или нажимать клавиши пианино. Да, за весь фильм тут будет от силы два или три диалога, а все остальное время - музыка, шумы и так далее. А еще тут не будет никаких спецэффектов. В качестве призрака - актер, который просто надел на голову простыню. Поворотов сюжета - тоже не то, чтобы много. Например, тут есть сцена, где девушка в течение нескольких минут ничего не делает, а просто ест пирог, стараясь заесть свое горе. Да, в лучших традициях арт-хауса.

Но вот чего точно не отнять у этого фильма - это атмосферы. Такое одиночество, пустота, течение времени, когда все вокруг изменяется, все течет, а тебе лишь остается только наблюдать за этим. Тут на это ориентировано практически все - цвета, долгие операторские планы, какие-то детали, на которых акцентируется внимание. Солнечные лучи на дереве, серые бетонные стены стройки, свет от лампочек в темноте. Даже рамка по краям кадра, напоминающая старые киноленты. Тут зрителю выделяют огромный простор для создания собственных теорий. Фильм больше похож на книгу с картинками, в которые любой может вложить собственную историю и даже мораль. Кто-то воспримет все буквально, кто-то наоборот погрузится в поиски глубинных смыслов и тайных посланий. Поэтому, в зависимости от того, к какому типу зрителей вы себя относите, можете ответить на вопрос - стоит ли смотреть этот фильм.

Только учтите, что этот фильм, по факту - однобокий. Он построен только вокруг атмосферы и вокруг одной идеи. Можно анализировать и строить идеи о том, что же хотел сказать этим фильмом автор, а можно просто любоваться тем, что происходит в этом фильме. Но, если нравится созерцать, то этот фильм - то, что вам нужно.

Вторая по счету полнометражная режиссерская работа одного из самых ярких представителей американского инди-муви, мультиинструменталиста Шейна Кэррата, слава к которому в узких зрительских кругах пришла в 2004 году после выхода амбициозного микробюджетного дебюта «Детонатор», в прямом смысле взорвавшем закосневший мир современной и социальной, и научной фантастики, фильм «Примесь» 2013 года, премированный спецпризом Сандэнса, едва ли относится даже к типическим представителям американского независимого кинопространства, в котором ныне мамблкор стал царем всех гор.

Очищенная от любой жанровой принадлежности, беспримесное по своей взрывчатой стилистике и бескомпромиссное по отношению ко всем зрителям, картина Кэррата лишь поначалу демонстрирует стремление быть как все, искусно притворяясь реалистической мелодрамой, в которой, впрочем, не обходится без конструирования метафорических вавилонских башен, ибо герои безымянны, заточены в чертоги условности и воспринимать их зритель должен не как живые человеческие типы, а как воплощенные метафоры всего людского бытия, подчиненного не законам логики, а всему потустороннему, иноприродному, трансцендентному. Жанровый вектор картины искривляется, мелодрама очень скоро становится крайне затруднительной для понимания фантастикой, нарративные циклы скручиваются в спираль, а «Примесь» превращается в умеренно претенциозное, но фактически воплощенное чистое кино, с размытой жанровой конвенцией. Мерять «Примесь», которая является не то продуктом галлюциногенного брожения, не то сложносочиненной притчей об утрате смысла жизни и крахе всех социальных конструкций, связывающих людей между собой окровавленной пуповиной, привычными категориями априори нельзя. Кэррат вступает на семантическо-синематическую территорию и Дэвида Линча, и Андрея Тарковского, и Терренса Малика, и чуть ли не всей «новой французской волны», и кажется подчас, что фильм буквально утопает в чужеродных аллюзиях, но это обманчивое впечатление. Кэррат, искусно переработав и переосмыслив все прошедшие кинематографические веяния, создал нечто столь аутентичное, что вписывать «Примесь» в привычную жанровую разноголосицу едва ли стоит. По факту — фильм является и в чем-то негласной экранизацией романа «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торо, ибо множественные отсылки к этому произведению в фильме видны и невооруженным глазом. Для Кэррата — это настольная книга, его Библия, катехизис, и невозможно ни понять, ни просто принять «Примесь» без учета творения Торо. Образы, давящие своим чрезвычайным, воистину чрезмерным обилием, становятся во главу угла фильма, в котором сюжет как таковой становится даже не второ-, и третьестепенным. Свиньи, люди, орхидеи — кажущаяся маловразумительной сюрреалистическая каша вскоре обретает черты явственного умозрительного повествования. Однако если гармония в книге Торо была не сиюминутной, а вечной, то в «Примеси» и сам путь к духовному успокоению, усмирению, и само это ощущение — вселенской целостности и единения Мир-Человек-Мир уже кажется чересчур быстротечным. Кэррат рушит мечту о любой гармонии, которой просто нет места в этом мире.

В картине в равной степени есть как откровенно броская, на грани и за гранью китча, эстетика, созданная ради нее самой, изобретательная и полная вкусовых полутонов форма, которая как влитая в саму философскую сущность ленты; однако в погоне за формой Кэррат не теряет нить содержания, обволакивая фильм в теплое одеяло взрывных образов, чтобы к финалу зритель достиг и Истины, и Катарсиса. Но что есть эта Истина? Жизнь бессмысленна, подточена червивой червоточиной, мир на грани распада, а любовь уже не способна никого спасти? Или Истина находится где-то посередине, между этим наслоением образов. Истина, которая ускользает от большинства, ибо для ее постижения необходимо просветление.