Отзывы на фильмы Перниллы Фишер Кристенсен

Дикий Дикий Запад второй половины ХХ века. Непокоренный. Жестокий. Страстный. Здесь царствует с необоримостью и неизбывностью своей лишь право силы, право первого выстрела без остатка пороха, право быть правым в мире неправых и неправедных, идущих по пути разрушения. Фермер Джон, утративший все что было ему дорого в результате нападения дикой банды насильников да убивц, клянется отомстить и встает на тропу вендетты по прямой в то время, как все небольшое поселение, родной дом Джона, его вотчина и тризна, оказывается случайно вовлеченным в водоворот насилия, приобретающего все более хаотичный и инфернальный характер.

У вестерна с 60-х годов прошлого века наблюдалось два вектора развития — классический американский, задавший канон всему жанру, и европейский, разветвленный на итальянскую разновидность, преимущественно эксплуатационного плана, и немецкую, предполагающей реваншизм по отношению ко всем основным чертам жанра и выдвигавшем на первый план персоны угнетенных, но не угнетателей. В то время, как классический американский вестерн умирал, эти две новые ветки его обогащали, делали гораздо более универсальным и всеобъемлющим, чем было на самом деле ввиду исключительной взрощенности вестернов на почве американского менталитета и истории, которую классические их образцы стремились осмыслить, окультурить и по сути окультивировать. На современном же этапе кинематографической эволюции наблюдается определенный постмодернистский реваншизм и появление на европейском пространстве так называемых «альпийских вестернов», являющихся таковыми даже не наполовину, а на треть.

«Спасение» 2014 года, впервые широко представленное на прошлогоднем Каннском кинофестивале, известного датского режиссера Кристиана Левринга, одного из демиургов «догматизма» и самого мягкого его представителя по сравнению с Фон Триером и Винтербергом, на первый взгляд является картиной в своей жанровой принадлежности чересчур простой и слишком лапидарной, этаким сиюминутным взглядом на классическое американское искусство ироничным датчанином, решившим войти в непривычные для себя жанровые реки, ничтоже сумняшеся используя многочисленные шаблоны в немноголиком художественном пространстве картины. Однако вяжущаяся стандарность картины вкупе с изысканной формализированностью, упором на внешнее при скупости внутреннего, кажется не более чем обманом и заигрыванием режиссера, тем самым оглушительным критическим кирпичом, летящем со всего маху во все звезднополосатое ура-патриотическое, каковой, к примеру, была вся трилогия «США — Страна возможностей» главного датского провокатора и жанрового пенетратора с коммунистическим блеском рьяного революционера Фон Триера.

Только Левринг действует от противного, не выворачивая наизнанку все прелести и тонкости американской души, а буквально следуя привычным канонам усредненного до типичности классического американского вестерна, доводя до логического абсурда все то, что даже в спагетти-вестернах уже было проявлением дурного тона. По сути «Спасение» — филигранное по форме, но бедное и предсказуемое по содержанию — оказывается картиной, которая попросту деклассифицирует вестерн как таковой, сведя все его главенствующие черты до рутинности, бессмысленности, безвкусицы, которые по сути отыгрывают Ее Величество Сатиру. Картина откровенно вычурна и манерна в своем амбициозном стремлении быть тем, чем она не является — вестерном — что «Спасение» в своей неизбывной условности ближе к финалу становится авторским высказыванием о том, что ни сила, ни деньги, ни даже кольт за спиной ничего не решают в Америке что старых времен, что нынешней. И народ США блуждает в пустыне собственных страхов и заблуждений, теряет мораль и тонет в крови, порожденной вседозволенностью. Месть кажется в таком случае слишком простым решением, дуболомным и опасным — и в «Спасении» именно спасения не будет ни для кого. Собственно, о блужданиях в пустыне и спасении не столько бренного тела, сколь вечной души рассказывал и самый знаменитый фильм Левринга — «Король жив» 2000 года, вполне вписывающийся в каноны «догматизма». «Спасение» во многом синонимично «Королю жив». И там, и там — лишь восставший атавизм. И там, и там — внежанровая пустота и острые как бритва социополитические выпады и неоднозначные авторские выводы. В конце концов, и там, и там нет реализма как такового, есть форма при наличии содержания, предполагающего много больше, чем просто одну трактовку — ведь «Догма 95» все равно победит и подавит. Есть условность, иная реальность, иное пространство бытия, иное кино. Чистое в своей абсурдистской серьезности и грязное в своей искрящейся манипулятивности по существу.

В очередной раз меня поражает несоответствие указанного жанра с самим фильмом. Вам смешно от слова мыло? Нет? Тогда эта «комедия» вряд ли заставит вас хохотать. Истерический смех не считается. «Мыло» — это 100%-ная драма, развернувшаяся между двух этажей. Шарлотта переезжает в новую квартиру, дабы поставить точку в отношениях, которые ей стали в тягость. В новом доме она знакомится с Ульриком, который считает себя Вероникой и ждет официального разрешения на операцию по смене пола. Разные люди, разные судьбы, разные проблемы, которые так или иначе сближают их. Фильм определенно пытается взять зрителя своей скандальной оригинальностью и явно метит в категорию интеллектуального кино. Но так ли это есть на самом деле? Вот тут мнения разойдутся. Одни будут восторженно кричать: «Шедеврально!» и выискивать тайный смысл между строк. А другие, как я, задумаются: «А был ли вообще этот тайный смысл?»

Конечно, создателям легко отмахнуться тем, что зритель якобы должен сам домыслить и понять всю гениальность. Я лично отношу такие фильмы к категории «снимали-снимали и сами не поняли, что получилось». Мне хотелось бы больше однозначности. В чем главная идея? Любовь без границ, где пол не имеет значения? Или откровенный стеб над сентиментальными домохозяйками, которые ежедневно глотают новую порцию сопливого многосерийного мыла? А если непонятна главная идея, то невозможно понять логику действий всех персонажей. Единственное, что мне удалось понять из этого сумбурного сгустка противоречий — это желание Кристиана вернуть свою любимую. И мне даже неважно, что именно хотели сказать создатели данным фильмом. Все равно это было невыразительно и скучно. Смотреть только тем, кто считает себя избранным искушенным зрителем и философом-интеллектуалом, который видит повсюду тайные знаки. Я ставлю 2 балла исключительно Франку Тилю. Когда он влепил Трине Дюрхольм пощечину, мое сердце все-таки екнуло.

С творчеством Сюзанны Бир я познакомился несколько лет назад. Она заинтересовала меня своей оскароносной драмой "Месть". Когда увидел трейлер "Серены", то в первую очередь обратил внимание на эмоциональную игру Дженнифер Лоуренс, поэтому ждал обычную костюмированную мелодраму в стиле "Унесенных ветром" или "Австралии" База Лурмана. Но, к счастью, драматизма здесь оказалось гораздо больше. Кинолента меня приятно удивила своим психологизмом и интересной драматургией.

Фильм не просто так назван именем главной героини. Серена - миловидная девушка с белокурыми локонами, обладающая твердым характером и решимостью. Она уверенно держится в седле, знает толк в древесине и может даже укротить орла. И только в объятиях любимого мужчины она впервые проявляет слабость, хотя после потери близких зареклась влюбляться в кого-либо. Личная драма героини не сразу выходит на первый план. Сначала Серена предстает перед зрителями надежной опорой и поддержкой своему супругу. Но в определенный момент семейная идиллия рушится, а ревность к сопернице застилает разум. Вот тут и произойдет кульминация. Сюзанна Бир показывает, на что готова женщина ради сохранения семейного очага.

Конечно, поступок Серены вряд ли вызовет чувство солидарности у зрителя. Но зная о скелетах из прошлого в шкафу юной девушки, всё-таки можно понять ее маниакальную одержимость и всю степень ее отчаяния вкупе с паническим страхом. Слишком дорого обошлась ей потеря близких. Экспрессивная игра Дженнифер Лоуренс стала главным украшением фильма. Несмотря на то, что вокруг нее ходит много сплетен о купленном Оскаре, она вполне его отрабатывает профессиональной игрой пост фактум. Только слепой не отметит ее актерский талант. Больше всего впечатлила сцена, где Серена находит фотографию и конверт с деньгами. Лоуренс весьма убедительно показала истеричный припадок. Да и вообще тут много пронзительных сцен, где она раскрыла свой потенциал в драматическом амплуа.

Брэдли Купер тоже неплохо смотрелся на экране, но у него более простая роль. Вместе они смотрелись настоящей парой. А неспешное повествование создает идеально гармоничную картину вкупе с уединенным местом действия. Костюмеры и стилисты тоже постарались на славу, передавая дух той эпохи. От картинки получаешь эстетическое удовольствие, а от качественной актерской игры - моральное удовлетворение. Сюзанна Бир знает толк в драмах, за это я и ценю ее работы.

Дайте две
Выбор: Kolotun