Отзывы на фильмы Кевина Кэннона — стр. 2

Второй Кауфман за декабрь. Первый мною просмотренный его фильм ( Думаю, как всё закончить, 2020) дался нелегко, он не вылазил из головы, не давал переключиться на другое кино.
Но этот...! Просто нет слов, какой тяжёлый осадок он оставляет за собой. Такое кино смотреть больно. Такое кино смотреть сложно. Потому что главным героем фильма является не человек, а болезнь, психическая. Не могу избавиться от ощущения словно прикоснулась к чему-то болезненному,от чего хочется быстрее и быстрее отряхнуться и убежать, но кажется,что от прикосновения нельзя отмыться да и мысль о том, что болезнь заразная, не даёт покоя...
Кино не для всех, сложное, многогранное, сумасшедшее, депрессивное, давящее, поглощающее. Никому не посоветую. Но оставлю этот очерк о нем здесь, чтобы потом не говорили, что не читали о фильме перед просмотром. А я пока настрою себя на третьего Кауфмана, Быть Джоном Малковичем. А когда-нибудь обязательно пересмотрю "Нью-Йорк, Нью-Йорк".

СИНДРОМ КАУФМАНА. «СИНЕКДОХА, НЬЮ-ЙОРК». Ирина Кушнарева, ИК, 04'2009
Некоторые экранизируют книги. Или комиксы. Чарли Кауфман в своем режиссерском дебюте «Синекдоха, Нью-Йорк» экранизировал синдром, психическую болезнь, названную — в честь открывшего ее врача — «синдромом Котара». Именно такую фамилию носит главный герой фильма, театральный режиссер и депрессивный ипохондрик Кейден. Человеку с синдромом Котара кажется, что он гниет и его организм разрушается, что он уже потерял какие-то органы или даже кровь. Наконец, ему кажется, что он уже мертв. С самого начала фильма у Кейдена целый набор симптомов. Скользя как по метонимической цепочке, его болезнь перемещается с одного органа на другой. То не расширяется зрачок и не вырабатывается слезная жидкость, то, наоборот, слюна. То вдруг случается эпилептический припадок, позднее сохраняющийся в виде тиков и судорог, с которыми Кейден Котар легко уживается. И зубы у него болят нетрадиционно, по принципу смещения — то пятерки, то шестерки. Котар даже не может как следует расслышать, к какому врачу ему идти, что и понятно, учитывая столь неустойчивое состояние его организма. Герой проецирует свои болезни на окружающих подобно тому, как, смотря телевизор, он видит во всех героях себя: будничное чувство без всякой эйфории. На совместном сеансе у семейного психотерапевта его жена Адель признается, что мечтала о том, чтобы Кейден умер и она смогла начать жизнь с чистого листа без чувства вины. Их четырехлетняя дочь разражается слезами, узнав, что у нее в организме, как в доме, тоже есть «трубы», по которым течет кровь:

«Я не хочу кровь!».

Как в «Алисе в стране чудес» нематериальные слова пересекаются с материальными телами и приносят этим телам физические страдания. «Есть психоз, это как у нашей мамы, а есть сикоз, ужасные прыщи на коже, как у меня», — объясняет Котар маленькой дочери на прогулке. По-английски звучит одинаково, возможно, поэтому у Кейдена Котара сикоз вызывает психоз или наоборот. Мать увезет маленькую дочку в Берлин, там ей покроют все тело татуировками из райских цветов — такой художественный проект. Но однажды цветы на коже начнут вянуть и скукоживаться, и девушка умрет, обронив увядший лепесток розы. А Кейден Котар будет тосковать по покинувшей его Адели, вторично женится на актрисе Клэр и будет весь фильм любить билетершу по имени Хейзел, живущую в горящем доме, то есть буквально рядом с тем огнем, который в конце концов ее убьет. Такова канва этого затейливого фильма, напоминающего лучшие страницы книги знаменитого врача-нейропсихолога Оливера Сакса «Человек, который принял свою жену за шляпу».

Фильм Кауфмана по стилистике чем-то напоминает кино Дэвида Линча. Не случайно, что снимал ленту Фредерик Элмес, работавший оператором на «Синем бархате», «Дюне» и «Диких сердцем». Но, возможно, у Кауфмана фильм получился мрачнее линчевских. Может быть, потому что у Линча все происходит в измерении, статус которого не определен, оно может оказаться и объективным, и субъективным. Это как посмотреть, границы размыты. У Кауфмана весь сюжет разворачивается внутри сознания героя, пораженного прогрессирующей болезнью.

Как если бы одного синдрома Котара было недостаточно, Кауфман добавляет еще одну болезнь, близкую к нему с точки зрения нейрологии, — синдром Капграса. В качестве подсказки эта фамилия помещена в список жильцов дома, который в одном из эпизодов читает Котар. Больные с синдромом Капграса испытывают трудности с идентификацией лиц, в частности, перестают узнавать близких, у них развивается иллюзия, что родных подменили, что все вокруг — двойники (изначально по-французски эта болезнь называлась «бред двойников»). В фильме синдром Капграса находит парадоксальную реализацию в профессиональных занятиях Кейдена Котара — в его грандиозном театральном проекте.

Кейден Котар, утрачивающий вследствие болезни границы собственной личности, пытается полностью объективировать свою жизнь, построив особую театральную машину. Когда ему неожиданно присуждают специальный грант «за гениальность», он может наконец выйти за узкие рамки регионального театра и замахнуться на большое модернистское произведение в духе Джойса или Малларме. Произведение, бесконечно разрастающееся и дублирующее жизнь. Вписывающееся в эзотерические традиции театра, в котором репетиции так никогда и не перерастают в спектакль. В одном из эпизодов это выглядит как машина симультанного театра: гигантское плато в заброшенном ангаре, на котором одновременно разыгрываются сотни микроэпизодов жизни Кейдена Котара. У каждого персонажа «из жизни» есть двойник-актер, у актера есть дублер, у дублера соответственно тоже должен быть дублер, и так до бесконечности, пока в тотальный спектакль не окажется втянуто все человечество. «Никто не является статистом!» — восклицает прозревший эгоцентрик Котар. Его опус магнум, к которому ему никак не удается подобрать название, призван включить в себя каждую мелочь, каждую случайность человеческого существования и сделать ее важной и неслучайной. Тут целый клубок борхесовских мотивов: и Фунес, чудо памяти о всей целокупности опыта, и Пьер Менар, дословно пишущий-переписывающий «Дон Кихота», и карта, идеально и в полном масштабе совпадающая с картографируемым объектом...

Этот необъятный театр соотнесен с тем, чем занимается любимая и утраченная жена Котара Адель. Она делает крохотные портреты ню, которые можно разглядеть только при помощи линзы ювелира. Театру как аппарату фрагментированного макрозрения, в котором отдельные сегменты могут так и не сложиться в единую картину, противопоставляется микрозрение, инсценирующее взгляд вуайера, смотрящего в замочную скважину. Театр Кейдена Котара — как египетские пирамиды, — Кант писал, что они могут быть восприняты только с определенной дистанции, иначе происходит экстенсивное накапливание частей, которые так и не «схватываются» восприятием. Но сама эта дистанция здесь отсутствует: все или слишком мелко, под «мелкоскопом», как у Адели, или слишком укрупнено, как у Котара.

В то же время это Произведение становится для Кейдена Котара устройством по улавливанию стремительно утрачиваемых смысла жизни и идентичности. Котар фактически конструирует выносной мозг. «Фильм-мозг» — так Делёз называл картины Алена Рене, создававшие нечто вроде модели работы мозга. Театральная конструкция Котара тоже воспроизводит работу мозга, поэтому лента Кауфмана, как ни странно, оказывается близкой к «церебральным» фильмам Алена Рене. В какой-то момент эта машина начинает продуцировать смысл практически самостоятельно и без участия главного героя. Переломный момент наступает, когда на прослушивание является Сэмми, человек, следивший за Кейденом и фиксировавший все детали его жизни. Сначала Котар назначает его на роль себя в спектакле, а потом делает своим дублером и в жизни. Вскоре Котару уже не нужно им руководить, тот и сам знает, что делать и говорить. Случайные, алеаторные связи, завязывающиеся между участниками гигантского проекта, когда Сэмми — Кейден приглашает на ужин реальную Хейзел, а реальный Кейден после похорон матери остается на ночь с дублершей Хейзел, словно воспроизводят активность синапсов как зон мозга, в которых образуются случайные связки и сцепления.

С одной стороны, разрастающееся количество двойников-дублеров становится для Кейдена Котара способом заклясть смерть. Всегда найдется двойник, чтобы умереть вместо него, как умирает Сэмми, бросившийся вниз с театральной конструкции. Театр превращается в машину бессмертия. С другой стороны, Котар не в состоянии удерживать свое детище под контролем, а его болезнь прогрессирует. В итоге он покорно уступает режиссерское место актрисе, приглашенной играть Эллен, уборщицу, нанятую Аделью убираться в ее нью-йоркской квартире. Иногда сама Адель принимает Кейдена за Эллен по телефону, иногда ее престарелая соседка отдает ему ключи от квартиры в уверенности, что он и есть Эллен. Кейден Котар все сильнее идентифицируется с Эллен, которая постепенно полностью захватывает власть над его сознанием. Это крайняя степень болезни: второстепенный герой полностью поглощает автора. Вот уже Котар вставляет себе в ухо наушник, и Эллен режиссирует его слова и действия. Созданная Котаром машина получает полную автономию, превращая его, демиурга, в один из своих винтиков, а затем саморазрушается. Фильм заканчивается на том, что театр-мозг «погорел». Трудно сказать, сгорел ли театр, потому что в мозгу Кейдена Котара произо-шли необратимые изменения. Или же, наоборот, распад сознания героя ускорился из-за пожара в театре. У Кауфмана получился бескомпромиссно мрачный фильм с аннигилирующим выводом в конце: все является всем (Everything is everything) и каждый является кем угодно, любым другим (Еveryone is everyone). Все границы между индивидуальными личностями разрушены, все переходит во все, а значит, и в Ничто. Высокий модернистский опус оказывается машиной отрицания и разрушения.

Чарли Кауфмана уже давно обвиняют в непростительном солипсизме. Эндрю Трейси в журнале Cinema Scope отметил, что Кауфман сумел создать такой механизм, при котором те, кто выступает с обвинениями в излишней депрессивности и мрачности, по сути критикуют не сам фильм, а личность его создателя. Он проводит параллель с Бергманом, сравнение, естественно, не в пользу Кауфмана: «Там, где у Бергмана интроспекция ведет еще глубже внутрь, Кауфман претендует на Высказывание с большой буквы, и эта попытка терпит полный провал». В развитии этой темы Трейси указывает, что подобная гигантомания с построением больших экстенсивных структур и стремлением ответить на «Великие вопросы» характерна для нынешнего американского независимого кино в целом и вписывает Кауфмана в линию, намеченную Коэнами в «Старикам здесь не место» и Андерсоном в «Нефти». И все-таки можно возразить, что у Кауфмана гигантомания медиируется личностью героя и вписанным в сюжет микро- и макрозрением. Гигантский театр Котара — осложненная синдромом Капграса защитная реакция на полупорнографические миниатюры его жены, оставившей в его психике неизгладимую травму. Модернистская гипертрофия творческого эго, бесконечное расширение сознания подрывают в фильме сами себя. Но эта сложносочиненная конструкция надежно защитила Чарли Кауфмана от ядовитых уколов критиков...отсюда

Когда-то давно меня после просмотра Заложницы проперло по фильма с Лиамом Нисоном, не скажу, что они плохие, но какие-то они однотипные. Вскоре мне надоело и решила сделать перерыв. Вот сейчас конкретно этот фильм включила ради Дэна Стивенса, а Нисон был неплохим бонусом. Фильм опять же похож на все те, что я до этого смотрела с Лиамом, просто где-то сюжет менее интересный, где-то более - этот фильм относится ко второй категории.
Кенни (Дэн Стивенс) наркодилер, и когда его жену убивают он нанимает бывшего полицейского Мэтта (Лиам Нисон) найти тех, кто это сделал. Ведь эти сволочи не просто убили женщину, они сначала попросили выкуп, а затем бросили расчлененные останки женщины в заброшенном автомобиле. Кроме того что они убили жену Кенни, оказывается, что есть еще серия таких же убийств.

Неплохой триллер, боевик, держит в напряжении. Ничего особенного, но тем не менее. Лиам Нисон как всегда хорош в фильмах такого рода. Дэн Стивенс мне тоже понравился (ну это неудивительно, мое новое увлечение же :D). Еще тут есть Бойд Холдбрук (его я заприметила в Логане, парень из мемов а-ля Егор Крид :DD), который играет брата Кенни. Пересматривать естественно не буду, но на один раз пойдет.

Красной всеобъемлющей нитью через все сознательное кинотворчество американского режиссера, сценариста и продюсера Джеймса Грэя проходит тема иммиграции и инфильтрации в новое, кардинальное иное общество, причем все без исключения центральные персонажи Грэя из «Маленькой Одессы», «Ярдов», «Хозяев ночи» etc принадлежат к волне пореформенной русской иммиграции, нахлынувшей на Штаты волной цунами после горбачевской эпохи тотального либертинажа/гласности, ознаменованной впоследствии и деструкцией всей Советской системы управления и координат. Герои картин Грэя, который сам являлся некогда уроженцем украинского Старого Острополя и принадлежит к небольшой горстке американских инди-режиссеров с русофильским складом ума и идеологией творчества, увы, не представляют из себя ни диссиденцию, ни интеллигенцию, впаянную в общекультурный русский этнос зарубежом. Их места обитания не вальяжный Манхэттен, а воспетый Вилли Токаревым и Шуфутинским Брайтон Бич, на котором на сей раз хорошая погода, а вот на Дерибасовской уже наоборот вовсю идут дожди. Их жилища находятся в Куинсе, и они с превеликой радостью лобызаются что с Мишкой Япончиком, что с Сашкой из Курска, приехавшего к своей еврейской родне. Что удивительно, взрощенный на такой, не самой благопристойной и отдающей клюквенностью почве режиссерский талант Грэя нашел свой отклик у многочисленной насмотренной публики престижных кинофестивалей Европы и США(особенно пригляделся Грэй своими опусами о русских бандитах на Американщине в Венеции и Каннах). Впрочем, в «Любовниках» 2008 года Грэй слегка отступил от привычной криминальной романтики, рассказав классическую мелодраматическую историю несчастной любви на фоне Брайтон Бич.

В своей же последней по счету крупной режиссерской работе, фильме «Иммигрант» 2013 года, впервые представленном на позапрошлогоднем Каннском кинофестивале, любимчиком которого Грэй является с поры своего молочного дебюта, и вовсе кажется, что режиссер, вероятно, уже окончательно перерос свой ранний стиль, сменил русский вектор на польский, оставшись, впрочем, по-прежнему русофилом и славянофилом, и снял если не opus magnum всея своего творчества, то уже очень близко к этому. «Иммигрант», или, если угодно упрощенная «Роковая страсть» — кино по духу своему, насыщенности и многослойности драматургического наполнения уже совершенно иное, даже чуть иноприродное для Грэя, который на сей раз создал не подражательское, под Скорсезе, кино("Ярды» и «Хозяева ночи» пожалуй что излишне напоминает оммажи «Славным парням», как «Маленькая Одесса» — «Злым улицам»), а очень самобытное, уже вовсю играющее на поле драматического сарказма и едкой иронии Вуди Аллена, который вполне бы смог снять такую ленту, имея он желание сменить Манхэттен с Европами на вектор русскости, раскрывающее тему иммиграции, обретения желанной свободы и спасения без пафоса, но с лоском; с реализмом, но без бытописательской чернушности; скорее внежанрово, чем полижанрово. Фильм Грэя это уже концентрированный универсум, в котором жизни намного больше, чем искусной и затейливой выдумки. В котором нет чистой искрящейся поэзии, а есть лишь практически булгаковско-довлатовская проза о нас, которые зарубежом есть пришлыми и чужеродными элементами, и тамошних хозяевах жизни — индивидуалистах, для которых нет Мы даже в условиях коллективного корпоративного бессознательного, а есть лишь Я, играющий чужими судьбами.

История полячки Эвы Цыбульской, отчасти фабульно синонимичная и лурманновскому «Мулен Ружу», сама по себе едва ли может претендовать на излишнюю нетривиальность. Все в ней очень типично: вынужденная иммиграция, поиск себя в новых условиях жизни, поиск своего места и, в конце концов, поиск и обретение любви, которой предстоит быть прокрученной через жернова насилия, похоти, порочности и человеческой жестокости, перебродившей на дрожжах вселенской подлости. И свободный мир Штатов предстает в картине Грэя — стилистически близкой к нуару, пронизанной флером поэтичности и почти что вычурного декаданса — отнюдь не свободным; во имя свободы — воли и не только — еще придется бороться, превозмогая себя и не отступая от заданной цели. Грэй не романтизирует ни Нью-Йорк 20-х годов, ни его разномастных, колоритных обитателей. Как таковой центростремительный конфликт здесь расплывчат; мелодрама присутствует в жанровой палитре фильма скорее для галочки, для приманки, а герои равны между собой, ибо внутри них, в их душах, идет невероятная внутренняя борьба — с соблазнами, с страстями, с собственной моральной неопределенностью. Город же остается безучастен и бесстрастен к их маленьким и большим американским трагедиям, ибо, по Грэю, человек и только человек есть вершителем своей судьбы, даже когда кажется, что им управляют силы высшие. И трагедия Эвы — это по сути трагедия всего послереволюционного славянского поколения, которое вынуждено было, под давлением внутриполитических сил, покинуть родные пенаты, сменить род деятельности и остаться в забытьи. Отголоски быта русской интеллигенции, убежавшей от нового быта, в «Иммигранте» не просто сильны и ощутимы; они громогласны, они звучат как инвектива и в сторону не только современной России, оказавшейся вновь на распутье, но и США, где свобода все больше кажется фикцией, наивной мечтой Иванушки-дурачка, который в один миг стал Иваном, не помнящем родства.

С Дарреном Аронофски у меня сложились своеобразные отношения. При всей моей симпатии к «Черному лебедю» мне абсолютно не нравится расхваленный «Реквием по мечте» и «Фонтан». Честно говоря, я очень опасался, что Даррен сделает из ветхозаветной притчи о Ное нечто унылое и претенциозное в стиле «Древа жизни» Терренса Малика (да простят меня его поклонники). С другой стороны, было бы кощунственно делать из библейского сюжета кино для поп-корна с кучей спецэффектов. Я безумно рад, что Аронофски нашел золотую грань между глубоким смыслом и зрелищностью.

О сюжете не стану говорить. Наверняка все знают, что это вольная интерпретация сказаний о великом потопе. Вот только стоит обратить внимание на центр истории. Фильм все-таки не зря носит название спасителя всего живого на Земле. Так что, имейте ввиду, что потоп является важной частью сюжета, но на первом плане будет Ной с его переживаниями, сомнениями и прочими житейскими неурядицами. Я был приятно удивлен, что тут больше драматизма и психологизма, нежели зрелищного экшна. В общем, сюжет мне очень понравился. Фильм вышел весьма трогательным и душевным, а я люблю, когда кино оставляет после себя светлое послевкусие. Тем более, проблематика фильма актуальна сейчас, как никогда. Надеюсь, люди отвлекутся немного от ненависти и злобы, перестанут ругаться из-за политики и вспомнят, что мы, как бы банально это ни звучало, ответственны за нашу жизнь на Земле.

О спецэффектах тоже не стану много говорить. Каменные стражники мне вообще не понравились, хотя легенда о них довольно неплохая. Самый смак — это зверушки и птицы, собирающиеся в ковчеге. Причем животные подобраны весьма оригинально, то есть не было банальной беготни носорогов, выглядывающих жирафов и трубящих слонов. Даже захотелось замедлить пленку, чтоб лучше всех рассмотреть. Ну, потоп, конечно, тоже впечатляет, но мне больше всего понравилось заселение в ковчег и история создания мира. Костюмы вызывают во мне противоречивые чувства. К дизайну я никаких претензий не имею. Смотрится на экране красиво, но неуместно. Откуда все эти джинсы, вязанные кофты, сапоги?!

Переходим к главному пункту — актерский состав. Я говорил, что люблю Рассела Кроу? Ну, так вот. После этого фильма он мне нравится еще больше (обнаженку я бы вырезал, кстати). За такую игру не жалко дать Оскар. Дженнифер Коннелли тоже играла весьма эмоционально. Мне вообще было приятно увидеть их снова вместе после «Игр разума». А вот к молодняку у меня есть претензии. Эмма Уотсон не убедила меня. Да, она выдавливала слезы в кадре, но выглядела опять девчонкой из «Гарри Поттера». Молодой Ромео, Дуглас Бут, со своей сахарной мордашкой слишком выбивался своей модельной внешностью на фоне остальных. Уж больно ухожен парнишка для того времени и кочевого образа жизни. Логан Лерман мне не нравится вообще. Почему-то я сразу невзлюбил его, хотя ему идут образы изгоев.

В целом, я остался весьма доволен. У меня рука не поднимется снять за все недочеты больше одного балла, потому что светлый посыл перекрывает собой мелкие минусы. Да и язык не повернется назвать этот фильм сказкой. В общем, советую тем, кому важен сюжет и посыл, а не спецэффекты, потому что тут здравый смысл побеждает над зрелищностью. И это здорово!

Мы погрязли в грехах и наполнили мир насилием, значит нас самих нужно истребить.

Конец - это только начало.

То дурацкое чувство, когда ты так ждал фильма, а вышел из зала с чувством полной неудовлетворенности. :( И вообще иногда было ощущение, то ли Ноя смотрела, то ли Трансформеров :D Нет я конечно люблю Трансов и они мне тут очень понравились, но по мне странно смотрятся они в этом фильме. Но все-таки они классные.
Я знаю то, что Ной построил ковчег по воле Божьей и спас животных и “каждой твари по паре” думаю знает каждый. Сотворение мира за 7 дней, то что Адам и Ева поддались искушению, то что Каин убил Авеля я думаю тоже. На этом мои познания почти что заканчиваются. Как кто-то сказал я не думаю, что фильм сможет обидеть чьи-то чувства, но тем не менее, я бы не хотела, чтобы мои дети смотрели это и думали что это правда (я сейчас про слишком преувеличенную фантастическую часть).
Красиво снято и все дела. Аронофски же. Но некоторые моменты конкретно взбешивали. Герой Лермана, например, скоро потоп, все живое погибнет, а он интересуется будет ли у него женщина. Ибо он хочет стать мужчиной, то есть становление мужчиной только в этом заключается!? Ила и Шэм в лесу, конкретно выбесили меня. А еще что за бред про бесплодность? Я не понимаю этого бреда, маленькая царапина и как сказала подруга там даже яичник не задет, а если бы и был, то можно было бы и с одним родить. А еще че за дебилизм брать детей мальчиков, который дико похожи на девочек, весь фильм путалась, да еще и имена заковыристые.
Тем не менее Рассел Кроу крут ахуеннен. Дженнифер Коннелли очень красивая :3 Хопкинс напоминал мне персонажа Властелина Колец, Энтони классный. Логан Лерман красаучик! <3 А с щетиной еще лучше ^^ Эмма Уотсон для меня по-прежнему Гермиона, сорри Эм.

Вчера посмотрел фильм "Двойной копец", просмотр наметил давно, но пришёл к нему только вчера ввиду нехватки времени и прочих причин не от меня зависящих. Предварить свою рецензию хочу тем что мне по нраву фильмы жанра "Body movie", этакие своеобразные "приключения тела", где не надо думать головой, не нагружать свой мозг излишней информацией, в общем отдыхать и наслаждаться просмотром. Кино не новаторское, ничего нового в жанр не приносящее, но при этом неплохо смотрящееся на экране. Далее поделюсь впечатлениями от фильма и мыслями по этому поводу.

Абзацем выше я пытался выразить свою любовь к таким фильмам прошлого как "Плохие парни", "Смертельное оружие", "Старски и Хатч", "Полицейская академия" и многим другим работам подобного толка, которые стали частью нашего детства и привили любовь к оружию, детективам и прочим атрибутам других жанров "мужского кино". Сюжет сего комедийного боевика незатейлив и рассказывает нам о жизнедеятельности двух Нью-йоркских копов Джимми (Брюс Уиллис) и Пол (Трэйси Морган) и на протяжении вот уже девяти лет они вместе борются с организованной преступностью и однажды умудряются запороть "дело месяца", а могли ведь прервать большой товарооборот наркотиков. Спустя пару выстрелов из УЗИ и одну неудавшуюся погоню ребят отстраняют от дел и они уходят на вольные хлеба. Меня сразу же напряг вот такой момент: насколько я знаю, когда отстраняют от дел, то забирают оружие и значок, по логике вещей они не могут спустя пару-тройку кадров размахивать ими, на мой взгляд это не очень логично, таких моментов предостаточно и всё здесь отдаёт ноткой забавной карикатурности, весь фильм я бы назвал этаким "омажем", то есть данью уважения комедиям ранних лет, и во вступительной сцене слово "омммаж" с разным ударением звучит несколько раз. В сцене допроса латиноамериканца поставщика Трэйси Морган активно цитирует все самые цитируемые киношедевры жанра и даже "Звёздные воины" не остаются в стороне, а эпизод в машине, когда Джимми и Пол оживленно спорят между собой и со своей «жертвой» (грабителем Дэйвом в исполнении Шона Уильяма Скотта), сидящей на заднем сидении, очень напоминает аналогичный эпизод «Криминального чтива», причем настолько, что только и ждешь, что вот-вот Пол выстрелит в голову Дэйву. Антагонистом выступает некий глава наркокартеля, помешанный на антиквариате по кличке Бутерброд, вы знаете хоть одно серьёзное кино, где злодея зовут сей нелепой кликухой, всё это выглядит забавно, но не более того.

Теперь перейдём к юмору. юмор здесь разного толка, подавляющее большая часть шуток ниже пояса и образцов сортирного юмора, но попадаются и вполне приемлемый ситуационный юмор, пару-тройку раз я даже смеялся в голос, также улыбнуло то что поправить своё положение Джимми пытается продажей карточки с известным игроком в бейсбол, а если учесть сколько стоят коллекционные карточки на аукционах, то за них можно срубить нехилую такую сумму, за неё он был получил порядка восьмидесяти штук и он смог поправить не только дела финансовые, но и дела семейные, вспоминается по этому поводу также тот факт за какую цену геймеры скупали друг у друга коллекционные карточки "Magic The Gathering"и что бейсбол в Америке едва ли не самая первая игра, то этот элемент фильма не кажется надуманным нагромождением пустого смысла. Есть не очень веселые моменты, есть весёлые моменты, в общем расположение пятьдесят на пятьдесят.

Актёрская игра неплоха, отметим Брюса Уиллиса, который смотрится здесь неплохо, выдавая на гора помимо образа крутого копа, стреляющего из Беретты по бандитам, так ещё и любящего отца своей дочери, сыгранной на уровне Мишель Трахтенберг, впервые увидел в далёком детстве ещё, смотря фильм "Докто Гаджет" с Мэттью Бродериком, в "Сплетнице" ещё неплохо играла, здесь образ наитипичнейший, штампованный но смотрится она неплохо. Уиллис говорит голосом Валерия Герасимова, чей тембр можно уловить в Сверхъестественном, достаточно много ролей озвучивал, "Игра престолов" он был Нэдом Старком, голосом Мишель стала Лина Иванова, тоже хорошо звучит. Трэйси Морган хорош, в начале неплохо комикует, да и вообще по фильму он светлый и позитивный, от него невольно заряжаешься этим настроением, стоит отметить также и неплохие диалоги в которых тоже заложен какой-никакой но юмор, озвучивает Моргана Пётр Иващенко, человек чьим голосом говорят многие герои комедий конца нулевых, Спок в "Звёздном пути" из последнего наиболее нашумевшего - "Дэдпул", там он вообще органично звучал.

В качестве итога: киношка на один раз, если нужен фильм над которым не нужно много думать, а хочется сесть и потреблять, то этот фильм вполне способен подарить сто семь минут позитива и добра, местами сюжет смазывается, а кое-какие ходы кажутся надуманными, но в целом впечатление от картины можно получить хорошее, если не ждать великого. Оценю фильм в семь балов, на разок сойдёт. Всем Добра и приятного Просмотра!