Отзывы на фильмы Андрея Зайцева без оценки

…судебно-психологический непрогнозируемый триллер…

…коллегия присяжных заседателей разбирает факты, сведения, показания и улики по уголовному производству касательно обвинения восемнадцатилетнего чеченца в убийстве его приёмного родителя — капитана федеральных войск проходившего воинскую службу именно в Чечне. Присяжные вынужденны вследствие ремонта в специально для них отведённом судом помещении ютиться в спортивном зале одного из местных школьных заведений. На первых порах заседательного часа дело рассматривается казённо, равнодушно и натурально спустя рукава. Всем всё ясно, у каждого свои дела. Старшина скамьи предлагает ускорить процесс вынесения приговора путём единогласного поддержания членам присяжного жюри факта виновности собственно обвиняемого. Но в процессе голосования один из присутствующих неожиданно под всеобщее и своё собственное изумление поднимает руку за невиновность подсудимого…

…оглашение дальнейших сюжетных фабрикаций михалковских «Двенадцати» — деяние исключительной подлости по отношению к перспективным первозрителям. Ведь подавляющая часть всего сценарно-режиссёрского и фабульно-актёрского действия утрамбована в негранёной мощи монологи самих присяжных о различных своих жизненных ситуациях. Минуя ненужные словоблудия стоит перейти сразу и предельно прямо к глобальному посылу. Фактически после первого голосования уже становится предельно ясно — кинолента будет камерной, фигуративной и в некотором роде метафорической. За каждой увертюрой скрывается подтекст; любой из «двенадцати разгневанных мужчин» будет срезом современного и не очень социума. А прямиком перед демонстрацией бегущей строки «…в картине снимались…» зрителя щедро одарят неким высокоценным разумением. А как его и в каких дозах и целях употребить — теперь уже становится вашей личной проблемой…

…да, «12» — отъявленное, чистопородное режиссёрское кино. Да, присутствуют здесь и забавные вольности Никиты Сергеича. Например, «Двенадцать» предваряется и завершается миниатюрной зубоскальской мистификацией. Две цитаты подписанные в качестве автора и изрекателя неким неустановленным и скорее всего — несуществующим гражданином Б. Тосья, перефразируют и в целом повторяют многочисленные интервью самого Михалкова. В которых тот многажды говорил, что его лента не совсем о торжестве закона, но о том, что закон без милосердия действовать не должен. Да, Михалков принудительно селекционирует мизансцену в которой дюжина умудрённых жизнью и опытом из неё человек в закрытом и отрезанном от цивилизации и средств связи пространстве, старается побыстрее со всей этой социальной нагрузкой закончить. По ходу развития ситуации натыкаясь на все свои и чужие заморочки, проблемы и неприглаженные, рваные углы психики и мировосприятия. Закономерно заканчивая всё это психологическим стриптизом и срыванием покровов, растаптыванием масок и торжеством непримиримой справедливости…

…узкие и замкнутые монологовые театральные кинопьесы — неподъёмная для большинства деятелей режиссёрского цеха форма. Наибольшая проблема такого жанрового решения — подбор актёрских кадров. Сергей Маковецкий, Сергей Гармаш, Валентин Гафт, Алексей Петренко, Юрий Стоянов, Сергей Газаров, Михаил Ефремов, Алексей Горбунов, Сергей Арцибашев, Виктор Вержбицкий, Роман Мадянов и сам Никита Михалков создают действо поразительного эмоционального наполнения. Декорации — неуместны; спецэффекты — излишни. Каждый присяжный воспроизводит на холсте «Двенадцати» обозначенный для него социальный ансамбль. Извозчик-шовинист, интеллигентствующий еврей, учёный-физик, директор кладбища, хозяин телеканала, метростроевский ветеран труда, хирург-армянин, юморящий эстрадный певец, демократ-правозащитник, инженер-строитель, университетский декан и отставной офицер военной разведки — имена тут не нужны и не важны, лишь типажи и номера. Для остального же хватит вполне гениальной режиссуры, блистательной актёрской игры и разбросанного по периметру спортинвентаря. Без малого три часа экранного времени пролетают как скоротечный выпуск новостного блока. А Никита Михалков натурально руками раздвигает стены. И они, эти преграды, не в спортзале вовсе, и не в следственном изоляторе. Даже — не в зале судебных заседаний. «Двенадцать» расширяют пределы зрительского сознания. А такое, признаем честно — и редко, и лестно, и приятно, и дорогого в общем-то стоит…