Отзывы на фильмы Марка Захарова без оценки

…абстрактно-феерическая кино-театральная постановка…

…на закате XVIII-ого столетия, по окончанию скоротечного авантюрного турне по тогдашней столице всея Российского государства — Санкт-Петербургу, известный в те времена итальянский мистик, аферист и сын мелкого торговца сукном Джузеппе Бальсамо, прозывавший сам себя «графом Алессандро Калиостро», скрывается от преследования организованного для его поимки светлейшим князем Григорием Александровичем Потёмкиным-Таврическим. Укрыться лжеграф намерен в затерянной смоленской глубинке. Такова, вкратце, вся вменяемая сюжетная фабула творения режиссёра Марка Захарова по сценарию Григория Горина, выпущенного в 1984-ом. Всё происходящее на экране в дальнейшем не только никоим образом не укладывается в сюжетную канву первоисточника — повесть «Граф Калиостро» Алексея Николаевича Толстого 1921-ого — но и буквально на каждом шагу вступает в острое противоречие с законами, нормами и постулатами объективной реальности…

…не смейте, впрочем, подумать, что для «Формулы…» означенное выше — хоть сколько-нибудь добавляет по общему зачёту отрицательности в итоговой коннотации. Нет, ни в коем разе. Да, Калиостро в исполнении Нодара Мгалоблишвили и переозвученный Арменом Джигарханяном не получился бездушным шарлатаном, всю жизнь готовым расписать на формулы и уравнения, поглядывая на мироздание холодными, бездушными глазами. Здесь он, скорее сам не может определиться в своих чувствах. Он не замечает безграничной привязанности своей подручной помощницы Лоренцы. Единственное желание, чётко прослеживающееся весь полуторачасовой хронометраж — разложить все составляющие вечного чувства по полочкам и затем из них выпестовать некую всеприменимую и всеохватывающую формулу. И делается это совсем не от тяги к научным изысканиям, как могло бы показаться зрителю. А для того, чтобы самому понять и принять наконец самоценность любви. Бесконечно печальный графский взор, вопреки всем ужимкам и фокусам, выдаёт истинную тоску по этой самому, такому обычному, настолько прекрасному и, как оказывается, невероятно трудному для внутреннего принятия чувству. В этом захаровский персонаж разительно отличается от своего летописного прототипа. В реальном Калиостро под мягкими покровами великого мага, астролога, целителя и иллюзиониста обнаруживался циничный и безжалостный масон из наиболее устрашающей и печально известной ложи иллюминатов. Поддельный граф также слыл и каббалистом, для осуществления своих планов нередко проводя предельно тёмные и мрачные ритуалы с кровавыми жертвоприношениями…

…по структуре «Формула любви» — психоделический театральный карнавал, со множеством противоречивых, а порой и вовсе парадоксальных сцен и ситуаций. За простым и ненавязчивым визионерским претворением сокрыта недюжинная иронично-философская и поучающе саркастическая глубина. В которой не столь важно, из какого героя вываливаются разобранные на цитаты мудрости: самого великого магистра, его лакеев, провинциального докторишки или деревенского кузнеца. Всё выглядит предельно слитно и мелодично. Язык «Формулы» сплошь состоит из метафор, аллюзий и афоризмов. И это-то как раз вопреки всему не отвлекает ни от чего, но задаёт отдельный уровень смысловой нагрузки для лёгкости внимания и упрощения понимания. У Захарова и Горина фильм служит мысли, никак не наоборот. Перлы произнесённые устами героев увековечились во времени, всё прочее — лишь яркая и красочная, цветастая упаковка. Избавившись от дидактизма, присущего всем притчам, в том числе и кинематографическим, авторы и создатели лишились возможности показать некую сверхмысль, являющуюся всегда плодом и результатом выполнения некой сверхзадачи. Но ведь от чего нам с вами время от времени просто не шутить, когда шутится? Не любить, когда полюбится? И не порадоваться, когда радостно? Ведь у светлых чувств, как и у вечности Калиостро, одни лишь только извечные противники — отрешённость, безразличие и скука. А как раз для них все перечисленные чувства — окончательно смертоносны…

…искромётно-ироничная фантасмагория и историко-культурная фантазия…

…двухсерийный телевизионный «Тот самый Мюнхгаузен» режиссёра Марка Захарова и исполнителя главной роли собственно именитого барона Олега Янковского 1979-ого — это истинное произведение искусства, не нуждающееся ныне равно ни в дополнительной похвальбе, ни в критиканском порицании. Сценарно выстроенная Григорием Гориным по очень и весьма отдалённым мотивам произведений Рудольфа Распе фантазия, переносит на экран несколько весьма сумбурно расположенных приключенческих киноанекдотов из жизни всемирно известного литературного героя. Прототипом которого был реальный немецкий фрайхерр и русский ротмистр Карл Фридрих Иероним барон фон Мюнхгаузен…

…советская по-хорошему фривольная и взбалмошная экранная адаптация авантюрных похождений плутоватого барона вышла у Захарова воздушным и лёгким, интеллектуальным и в меру игривым кинопроизведением. С течением времени перейдя в разряд некоей всенародной иронической утопии на тему двойных моралей и стандартов современного общества, двойственного отношения к подобному у обычных граждан, да и вообще, в принципе — двойственности всех окружающих нас событий и явлений. В «Том самом Мюнхгаузене» Олег Янковский блистательно выдумал своего героя заново, добавив барону во взгляд и речи немного горьковатой иронии, снабдив его склонностью не к уничижительной сатире, но к глубокой сатирической мудрости. Заставляющей думать и переосмысливать равно как и множество примеров людской глупости, так и бесчисленное многообразие образчиков благородства. А подчас и выявлять невероятно самоотверженные порывы и жертвенные движения человеческих душ…

…«Тот самый Мюнхгаузен» показывает во всей красе блестящий театральный опыт и выдающуюся склонность к новаторству Марка Захарова. Его талант оказался в состоянии безупречно реконструировать и передать на телеэкран атмосферу той эпохи. И хотя некоторая доля «современных» элементов и проскальзывает в повествование, самый этот факт наделяет телевизионного «Мюнхгаузена» необходимой пикантной толикой театрального фиглярства. Предельно остроумной, зажигательной частичкой шуточной клоунады, позволяющей зрителю с необыкновенной лёгкостью проникнуть в самую суть нарратива. Сумасбродное чудачество и словесно-диалоговые перепалки актёрской игры проносят с собой не отторжение, как могло бы выйти у менее талантливой труппы, но обращают весь хронометраж в необыкновенное эстетское удовлетворение. С дурашливой серьёзностью выдавая на гора подлинные откровения об окружающем мире. Высекая их, точно искры, в каждой, буквально фразе, любого, на выбор актёрского моно-, диа- или полилога. На практике подтверждая здешнюю мюнхгаузеновскую идиому о том, что серьёзное лицо это воистину ещё далеко и совсем не признак выдающегося ума…

…авторский коллектив в своём «Том самом Мюнхгаузене» не просто тешит зрительские рецепторы ощущения прекрасного, но подводит его, зрителя, к универсальному, вневременному размышлизму о способности одной лишь только силой собственной фантазии преображать окружающую нас ткань реальности. И ведь в принципе для этого нужно всего навсего преодолеть собственную лень, отбросить опасения в несбыточности любых выходящих за изначально определённые рамки действий, отринуть и подавить внутри себя извечно-сковывающий скепсис и просто поверить. Поверить в себя и свои силы, в бесконечность собственных возможностей. А в качестве необходимой мотивации, достаточно вспомнить незабываемый финал с канатной лестницей, ведущей барона Мюнхгаузена в счастливую и светлую бесконечность…