Отзывы на фильмы Валентина Голубенко без оценки

…«Ромео и Джульетта: одна тысяча девятьсот восемьдесят первый»…

…два десятиклассника — девочка Катя Шевченко (…Татьяна Аксюта…) и мальчик Рома Лавочкин (…Никита Михайловский…) — одновременно вместе с родителями переезжают в новый столичный жилмассив. Подростки ходят в одну школу, практически сразу знакомятся, очень быстро сдруживаются и вполне закономерно очаровательно, трогательно и непередаваемо взаимно влюбляются. Подобное положение дел в выпускном классе да и вообще само по себе не может остаться незамеченным со стороны педагогического коллектива и взрослых родственников. А довольно споро вскрывшийся факт юношеских любовных отношений Катиной мамы Людмилы (…Ирина Мирошниченко…) и Роминого отца Константина (…Альберт Филозов…) с закономерным результатом добавляет чувственным перипетиям оттенок драматического трагизма. Образовавшийся вследствие этого юношеского и, как выяснится впоследствии, отнюдь не забытого чувства и усугублённый на почве ревности конфликт Лавочкина-старшего с супругой Верой (Лидия Федосеева-Шукшина) приводит Веру к лютой и злобной ненависти как по отношению к бывшей возлюбленной Константина Людмиле, так и к её дочери Кате. Последовательно сперва запрещая сыну встречаться с девочкой, после переводя его в другую школу, а в качестве кульминации принуждая Рому уехать в другой город для ухода за псевдо-больной бабушкой. Однако по законам жизни и самого жанра большой и чистой любви — все козни оказываются тщетны, разлука имеет обратную силу, взаимное чувство между влюблёнными крепнет день ото дня и воссоединение любящих сердец, естественно, неминуемо…

…романтическая кинотеатральная повесть режиссёра Ильи Фрэза «Вам и не снилось…» с аллегорическим многоточием на фонетической оконечности от первых тактов невероятно светлой и счастливой музыкальной сюиты «Последняя поэма» на стихи Рабиндраната Тагора и до самых заключительных кадров — необыкновенно ясная, прозрачная и чистая, тончайшая, исполненная на одной щемяще-радостной ноте, лучисто-просветлённая история любви. Сконструированная так, что впору удивлённо протирать глаза и недоумённо пожимать плечами глядя на более чем почтенный возраст самого автора Илью Абрамовича, разменявшего к моменту начала съёмок в первой половине 1980-ого полновесный седьмой десяток лет от роду. В «Вам и не снилось…» мэтр режиссёрского цеха Фрэз, полное впечатление, словно в первый раз восседает в необжитом и не потёртом совсем ещё кресле директора художественной ленты. Он умело и слегка шаловливо, с подростковым ребячеством и ощущением озорного проказливого фокусничества оборачивает драматичный, трагический и реалистично-жестковатый шекспировский в общем-то архисюжет в нежную и добрую поэму, где настоящая любовь способна творить поистине дивные чудеса и побеждать абсолютно всё…

…необоримый и беспощадно цензурированный факт переименования девочки-героини из Юли в одноимённом литературном первоисточнике писательницы Галины Щербаковой в кинематографическую Катю актрисы Татьяны Аксюты, конечно же, немного и совсем незначительно сбавляет общий градус взаимопроникновения с шекспировской классикой. Не существенно, само собой, но всё же несколько смещая основной акцент лирико-поэтического мироощущения ленты. Кроме того, на полях и между строк «Вам и не снилось…» невесомо присутствует ещё одно отличие не от книжного оригинала даже, но от средневекового беллетристического прародителя. Это благоумильно-скептическое подтрунивание молодых влюблённых над своими взрослыми. В разбавленных, неаддиктивных дозах, без существенного акцента внимания. И данная притворная мистификация позволяет снять социально-поверхностный слой межличностных подростковых отношений. Внезапно обнаруживая под сорванным покровом способность отроков юных со взорами горящими к чувству по-настоящему чистому и нежному, возвышающе-чарующему. К любви, быть может, до самых дальних, закрытых и потаённых уголков души…

…извечное вопрошение «а вдруг это и правда Любовь?» не имеет в ленте ровным счётом никакого значения. Ударения касательно истинного непритворства и решительной правдивости взаимных чувств расставлены одномоментно и безапелляционно с единым положительно-восклицательным, радостным «да!». А единственной интригой составляется конфликт поколений, когда родители и преподаватели давным давно, в другой жизни и параллельной реальности изменили своей любви, предали высокие, светлые и взаимные свои чувства, заковав себя в неподъёмные кандалы привычно-отвратительной рутинной и непролазной, бесконечной бытовой безнадёжности. Безуспешно стараясь сотворить предельно то же самое с прекрасным чувством, возникшим между удивительно гармоничной парой Кати и Ромы. А молоденькие влюблённые тем временем согревают друг дружке озябшие ладошки в полутёмном стылом кафетерии и потешно-серьёзно дают имена надувным крокодилам из универмага. Они весь вечер напролёт шепчут взаимные нежные глупости и абсолютно уверены — прямая и душевная любовь она именно такая, никакая иначе и сильная-сильная, навсегда-навсегда…

…всепобеждающий эликсир романтичного упоения против всех чёрных мыслей и тяжких дней…

…сюжетная вязь пятичасового телевизионно-художественного действа «Гардемарины, вперёд!» режиссёрши Светланы Дружининой в текстовом пересказе весьма и по большей части совокупных примет проявляется горячечной и едва ли не, простите, ошпаренной пантомимой. Судите сами. На экране — 1743-ий. В стольной и первопрестольной Школе математических и навигацких наук Пушкарского приказа изнывают от научных курсов трое юных гардемаринов. Измождённый непрекращающейся мнимой влюблённостью склонный к щадящим травести-приступам театральный актёр Алексей Корсак (…Дмитрий Харатьян…); одномоментно неистово бравый и сумрачно малахольный Александр Белов (…Сергей Жигунов…) и незаконнорожденный великокняжеский отпрыск Никита Оленев (…Владимир Шевельков…). Недостаток ученического, военно-морского кадетского рвения отроки усиленно восполняют задорным кутежом и волочением. Но вскоре из общей дремотной беззаботности троицу вырывают запутанные и сложносочинённые события попытки свержения законной императрицы Елизаветы Петровны и её оперативной подмены малолетним цесаревичем Иоанном Антоновичем…

…среди всего этого безудержного веселья, государственным переворотом именующегося, когда напропалую всех и каждого вокруг в чём-то подозревают, допрошенных арестовывают, а задержанных — опрашивают, присутствует ещё и глубокой вложенности многогранная интрига с воровством архиважных документов и компрометирующей личной переписки имперского канцлера по вопросам иностранных дел Алексея Петровича Бестужева-Рюмина (…Евгений Евстигнеев…). Выкравший бумаги французский шпион-шевалье Де Брильи (…Михаил Боярский…) умудрился ко всему прочему похитить и вельможную красавицу Анастасию Ягужинскую (…Татьяна Лютаева…). Троица случайно проходивших мимо всего означенного кутерьмового безобразия упоминавшихся заглавного калибра гардемаринов закономерно и порывисто решает вмешаться в этот политический винегрет с целью разобраться как следует и наказать вестимо кого. Что и проделывает с ожидаемым успехом на протяжении всех четырёх серий с помощью острых колюще-режущих табельных сабель, весёлых и разухабистых песен и постоянных в дамские гардеробы переодеваний…

…«Гардемаринам» необычайно повезло с младшим актёрским составом. С «Д’Артаньяном» Боярским, импозантным агентом Тайной канцелярии Абдуловым, директором Навигацкой школы Фарадой и прочими мэтрами всё предельно ясно с самой положительной коннотацией этого предикативного наречия ещё даже и до просмотра. А вот искренность юных воплотителей заглавных персонажей, в большинстве эпизодов упорно сохраняющих чистосердие, даже наивность, а порой и некоторую умильно-трогательную «неумелость», оказываются вдруг так хороши на фоне общего маститого премьерства, что это единство противоположностей и бесконечное противоборство контрастов буквально начинает нести на себе всю без остатка стилистическую совокупность ленты Дружининой. Эта ненаигранная, живая, но лёгкая и прозрачная несуразность молодых лицедеев придаёт «Гардемаринам…» ту необходимую подлинность и некую чувственную реальность романтического начала, которой добиться зачастую невероятно трудно, а порой — так и вовсе никак по заказу нельзя…

…и сквозь вихрастую круговерть искромётных поединков, залихватских погонь, галантных романтических сцен и поэтики счастливых совпадений; через все хитросплетения сюжета, временами попросту отличные, а порой замечательно неуклюжие; следуя до всякой буквы и каждой эпизодической сцены духу знаменитых французских текстов-первоисточников за авторством Александра-нашего-Дюма; касаясь непринуждённо всех вольных и невольных нарочито водевильных сцен — основной мерой достоинства и ценности «Гардемаринов…» предстаёт точность выражения потребности всякого вневременного Сегодня в истинной, истовой и настоящей романтике. Нужды и необходимости в романтических героях, чувственных порывах и поступках вопреки всему и наперекор всем. Жажды в повседневных подвигах, совершаемых только лишь для подтверждения взаимных чувств и во славу ответной любви. И это ли не свершилось за века и тысячелетия наилучшим из стремлений для всех и каждого, независимо от сословий, возрастов, статусов и нравов?..

…невозможно безупречная, душещипательная мистическая драма…

…в начале 30-ых годов прошедшего столетия персонаж Тома Хэнкса — старший надзиратель Пол Эджкомб — возглавляет тюремный блок «Е» федерального исправительного учреждения строгого режима под названием «Холодная гора» в американском штате Луизиана. Упомянутый казематный комплекс помещений предназначен единственно для временного содержания заключённых, приговорённых к высшей мере наказания — смертной казни посредством насильственного умерщвления на электрическом стуле. В скором времени здесь появится колоссальных габаритов и ветхозаветной силищи афроамериканец Джон Коффи (…Майкл Кларк Дункан…), каковой наделён незамутнённо-чистым сознанием и доверчиво-ребячливым восприятием окружающего мира. Также он обвиняется в особо жестоком изнасиловании двух десятилетних девочек-близнецов и их последующем двойном убийстве. А ещё спустя некоторое время выяснится, что голиафообразный негр — суть взаправдашний обладатель паранормального, сверхъестественного и чудодейственного дара абсолютного целительства. С поправкой на общую, потусторонней направленности и жутковатого сокрыто-метафорического смысла, книгопечатную одноимённую задумку маэстро Стивена нашего Кинга, конечно же. По оригинальному бестселлеру которого и снята режиссёром Фрэнком Дарабонтом означенная картина двадцать лет тому назад, в покрытом уже пылью безвременья 1999-ом…

…далее следует классическая, патентованная стивенкинговщина. В блоке смертников последовательно материализуются демонический убийца и душегуб Уильям Уортон (…Сэм Рокуэлл…) по прозванию «Дикий Билли» и припадочно-хихикающий француз Эдуард Делакруа (…Майкл Джетер…), приручающий практически по человечески разумного мышонка Джинглза. Коффи, в свою очередь, наложением рук исцеляет тюремщика Эджкомба от гнойно-инфекционного воспаления мочеполовых путей и возвращает к жизни растоптанного в лепёшку мышонка. В фоне лопаются от чрезмерного напряжения электрические лампы накаливания, дрожит под ногами героев земная твердь и творится прочая трудновпитываемая и чудесато описуемая, но обычная, в принципе, для текстов штатовского Короля Ужасов глубоко психологическая и резко философская макабрическая бесовщина с двойным дном и не очевидным подтекстом. Пересказывать лишнее в этой истории — абсолютно неблагодарное, если и не совсем уж вредительское занятие. «Зелёную милю» нужно просто смотреть. Характеры и поведенческие взаимосвязи прописаны очень рельефно и чётко. Правдоподобность происходящего и степень сопереживания в ленте — чрезвычайные. Эмоциональная отдача в каждой десятиминутке хронометража здешнего трёхчасового просмотра идёт по цене пары-тройки картин рангом помельче. Лента Дарабонта бесконечно концентрирована и снабжена неимоверной плотностью событий…

…но основное всевеликое достоинство «Зелёной мили» — мощнейшая эмоциональная сентиментальность. При этом отнюдь не наигранная и не разящая бутафорской дешевизной. Чувства и эмоции здесь настоящие, жизненные и исключительно реальные. Совершенно отчётливо затрагивающие именно те, нужные для душевного отклика внутренние струны. Гармонично сочетая печальное и прекрасное, жизнь и освобождение, преступление и исцеление. Тут, как и положено настоящему шедевру, нашлось место буквально всему: унынию, тревоге, отчаянию, надежде, участию, сожалению, благоденствию, дикости и ненависти. Бесконечному добру и противостоящему ему абсолютному злу. Здесь есть безропотность, настойчивость, терпимость и бескорыстие. Ведь у каждого из нас есть воля покаянием и добродетелью, да и просто счастливой случайностью обрести для себя истинное право на самое счастливое время. Для этого нужно просто поверить и внимательно присмотреться к окружающим — среди них определённо есть те, кто не прячет своё хорошее и искреннее отношение. Не кривя при этом ни чувством, ни обманом, ни душой и ни сердцем…

…в сумме итоговых окончаний — «Зелёная миля» это далеко не лучший выбор для процедурного сокращения времени ожидания чего угодно из личного, персонального или суточного графика. Но —одна из лучших кинотеатральных историй, что вы видели в своей жизни. Это лента-метафора, картина-мысль. Это — положенная на киноплёнку Идея во плоти. Которая, если пользоваться парафразом размышлений из другого шедевра от мира высокоинтеллектуального киноискусства, неизбывно живуча и до крайности заразна. Стоит только ей завладеть сознанием и — всё, избавиться от неё, полностью сформированной и осознанно укрепившейся, почитай что и невозможно вовсе. То же происходит и с «…Милей» Фрэнка Дарабонта — незамутнённое почти ста девяносто минутное наслаждение премиальным классом современного мирового вообще и голливудского в частности кинематографа на долгое время и по истечении самого последнего знака заключительных титров останется в зрительском восприятии. В том числе и в первую очередь — и без согласительных на то мысленно-сознательных разрешений…