Отзывы на фильмы Йоргоса Лантимоса c нейтральными оценками

Я просила странный фильм, а не бредовый. Но грань между этими двумя понятиями иногда стирается.
Если не читать аннотацию и отзывы других зрителей, то можно очень долго втыкать - что же происходит?!
А происходит вот что: Двое родителей, с виду адекватные люди, растят своих детей в полной изоляции от внешнего мира. И если можно понять их желание оградить детей от зла и преступности, попытку иметь полную власть над ними и воспитать так, как хочется, то замена мировоззрения и понятий не ясна.
Уже две взрослых кобылки и один большой боров ведут себя как дети: неумело танцуют, соревнуются "кто больше продержит палец в горячей воде", плавают в бассейне и каждый вечером пересчитывают свои наклейки - это даёт возможность выбрать новое занятие на вечер: посмотреть видео, поиграть на гитаре или во что-нибудь поиграть. И так день за днём. Эти взрослые недо-личности выглядят очень жалко и каждый раз, когда они выдавали новые "перлы", то я сидела в позе РукаЛицо.
Связь с внешнем миром строго запрещена: мать скрывает и разговаривая по нему, закрывается у себя в комнате, а дети думают, что она разговаривает сама с собой. Папа не приводит ни кого из друзей к себе домой, исключение - охранница Кристина (о ней позже). За ограду выходить строго-настрого запрещено, потому что ТАМ очень опасно. Показательный момент: игрушечный самолётик падает за ограду и что бы его достать, достаточно сделать пару шагов, но отец усложняет процессию: он садится в машину, проезжает метра, не вылезая из автомобиля игрушки, заезжает обратно во двор.
Есть определённые правила: Что бы выйти за ограду, твой организм должен быть готовым - должен выпасть клык. Но выходить за пределы двора просто так нельзя, можно только в машине, а что бы научиться водить ею должно быть что? Правильно - вырасти новый клык. И, конечно, дети не догадываются, что этого ни когда не произойдёт. Ну и ещё ситуация: ни каких торговых марок и прочего в доме не должно быть, поэтому перед тем, как привезти домой даже воду, отец снимает все этикетки. Зачем? Ну дети не должны знать, что её кто-то создаёт, папа её добывает-достаёт с огромным трудом в опасном мире! А самолёты, что так часто летают над головами - их не существует, там нет людей, самолёты - это просто игрушки и родители поддерживают это понятие.
Но если всё это с натяжкой можно понять, то замену терминов - это уже абсурд. Детей учат, что солонка называется телефоном, зомби - это маленький цветочек и все они сидят на море. Море - это диван. Для чего происходит эта замена понятий? Что бы дети, оказавшись (вдруг!) в окружающей среде не смогли соориентироваться? Что бы они были ещё более жалкими? Для чего?
Родители стареют и возникает вопрос: а что станет с молодыми детками, если родители станут немощными и не смогут выходить за пределы дома? Вся семья умрёт от голода? Что будет?
Больше вопросов, чем ответов. КАК родители дошли до такого?
Ещё один момент, который стоит сказать: взрослому мальчику приводят охранницу-Кристину, что бы она удовлетворяла его сексуальные потребности, ибо "это очень важно или он будет выходить из себя". Конечно же не важно - хочет парень этого или нет. И Кристина, сама того не ведая, изменила ход событий в доме. В лучшую или худшую сторону? Да ни в какую. Кстати, Кристина - единственный персонаж, имеющий имя. Члены семьи обращаются друг к другу "брат, мама, старшая сестра". Ещё один показательный момент - старшая сестра, желающая иметь своё собственное имя, пусть даже это будет мужское "Брюс".
Идея, сама по себе - хорошая. Исполнение - так себе. Снимаю баллы за издевательства над кошкой.
Ну и под конец: Клык так и не выпал, девочка из багажника не выбралась, убежать из оков странного дома не получилось.

Спасибо Zaraz'e за совет в игре "ТТТ"

Кинолента «ЛОБСТЕР» – совместный продукт Евросодружества. Фильм – антиутопия о недалёком будущем, в которой основные реалии жизни среднестатистического европейца и тенденции развития либерально-потребительского толерантного общества доведены до абсурда.
Поскольку лидеры Евросоюза считают своим долгом проводить разные этические и политические эксперименты на своих гражданах, то упраздняя традиционные ценности, то изобретая некие небывалые гуманистические идеалы (типа однополых браков или импорта религиозных экстремистов), авторы кинокартины решили сделать приоритетным императивом общественной морали будущего всеобщее обязательное парное существование (половые предпочтения не регламентируются). Одиночки – под подозрением в нелояльности и представляют для социума опасность как нестабильные элементы. Идея вполне рациональна, ибо парная корреляция обеспечивает более надежный взаимный контроль индивида как члена общества. Всегда есть пара глаз, перманентно наблюдающая за адекватностью партнера. Одиночка нестабилен и не подконтролен. Одиночка подлежит элиминации. Однако гуманистическая идея, отрицая уничтожение живого разумного существа, одобряет его трансформацию в неразумное. Поэтому отбракованные индивиды модифицируются в животных по собственному выбору, но предпочтительно в редких или вымирающих. В таком виде рационализм готов одобрить персональную элиминацию неформатной личной твари.
Вышколенный европейский обыватель приученный доверять и без рассуждений подчиняться своим руководителям, покорно принимает к исполнению любые директивы, имеющие убедительные логические обоснования (уж если проглотили газовые камеры, то биоредукцию примут как благословение). Порог критического восприятия потребителя уже настолько понижен, что даже абсурдные с точки зрения здравомыслия установки принимаются как должные при соответствующем юридическом и политическом оформлении. В экранизации пророческого будущего мы застаем общество уже усвоившим как обычный порядок вещей узаконенное превращение человека в животное. Метафора более чем прозрачная.
В идейном смысле к фильму претензий нет. Но! Сюжетная линия – одна, притом имеющая весьма вялое развитие. Это может быть оправдано характерами персонажей и самим способом существования этого зомбированного мiрка (даже драка мужских особей выглядит так, будто её участники – дети с ДЦП). Но сохранять внимание и интерес к развитию сонного действия крайне трудно. Понятно, что режиссер любое действие утрирует до предела умышленно, но это почему-то не увеличивает степени абсурдности, а только добавляет скуки. Атмосфера механического бытия и серого уныния не пробуждает активного неприятия и желания борьбы, но попросту утомляет.
Не спасает и замечательный актерский состав. Колин Фаррелл будто посыпан пеплом и напичкан седативами. Усы и очки делают его лицо маской среднестатистического существа без выраженных отличительных признаков (чем-то напоминает главного персонажа футурологической киноленты «Она» в исполнении Хоакина Феникса – та же деперсонифицированность и апатичность). Все персонажи – это манекены, заводные куклы, действующие в рамках бихевиористического сценария. Эпизод «программирования» клиентов отеля отработкой примитивного ролевого поведения весьма показателен: власти не заморачиваются излишней сложностью и разнообразием схем, чем проще, тем лучше. Джон Си Райли и Бен Уишоу тоже выглядят весьма блёкло, и если бы их заменили парой статистов, вообще ничего бы не изменилось. Да и Рэйчел Вайс в этот увядший букет колорита не добавляет. Вполне отдаю себе отчёт, что так авторами и задумано, таковы их персонажи и атмосфера, изображающие наше (точнее ихнее, европейское) неприглядное будущее. Но мне, как зрителю, от этого ничуть не легче: с трудом вытерпев полчаса просмотра, желания узнать, чем всё кончится в себе не обнаруживаю.
Иммунитет от тотальной бессмыслицы всё же срабатывает и у главного персонажа (как инстинкт самосохранения) и у целой социальной группки, противопоставившей официальному абсурду всеобщего парного существования свой доморощенный, андеграундный, так сказать, абсурд экзистенциального одиночки. Просто так работает рациональная мысль: если есть гора, то должна быть и долина, если принудительная жизнь в парах – это плохо, то тоталитарная секта одиночек с диктаторским режимом – это благая альтернатива. Сатана навязывает разуму выбирать один из двух ведущих к гибели вариантов, а помраченный страстями и неведением разум принимает эти лукавые условия, не замечая, что сама ситуация выбора – ложна и навязана ему в насмешку над его детской наивностью.
Увы, для зрительской мысли ситуация на экране предельно ясна, так же, как и её дальнейшее развитие.
Из всего фильма самое запоминающееся – это «афоризм», прочитанный сонным голосом за кадром: «Гораздо сложнее изображать наличие чувств при их отсутствии, чем отсутствие чувств при их наличии».
И ещё один неприятный момент – это разговоры персонажей на тему секса и, соответственно, их поведение в интимные моменты их общения. Европейский рационализм, отделив церковь от государства, следующим своим, логически вытекающим из этого акта достижением, сделал отделение этических норм, как условностей средневекового мракобесия, от реальной жизни. Ну, а бихевиористы завершили подвиг просвещения народных масс, внедрив в общий оборот естественность скотского поведения. Поэтому персонажи, лишенные нравственных предрассудков ещё в лице своих далёких предков, непринужденно обсуждают детали извращенного соития и обдумывают возможности рассудочного выбора своих половых предпочтений.
Мораль в качестве модератора общественных отношений, как известно, феномен эластичный, подверженный изменениям в зависимости от конкретных исторических (идеологических и политических) условий. В спартанских школах гомосексуализм культивировался, в средневековой Англии (до 1576 г.) изнасилование ребёнка младше 12-лет (возраст согласия) считался проступком, но не преступлением (вот если старше – то да, карался как преступление), секс по согласию с девочкой 10-12 лет вообще игнорировался законом до 1885 года, когда возраст согласия подняли до 16, а любой тип анального проникновения (содомия, скотоложество) карался, начиная с 1533 года, позорным столбом или виселицей. (Маятник логики раскачивается так, что поочерёдно достигает диаметрально противоположных экстремумов. Для не имеющего твердых оснований интеллектуального рационализма – это нормально, для духовной этики, получающей критерии своих суждений из Откровенного Слова Божественной Личности – абсолютно неприемлемо.)
А вот уже во времена моей молодости (1991) я был свидетелем того, как один молодой француз с высшим образовании (участник нашей экспедиции) не таясь самоудовлетворялся, будучи воспитан в глубоком понимании естественности таких телесных отправлений. При этом мочился он всё-таки в сортире. Для рационализма такая клоунада – достижение прогресса в свободе мысли, а для меня – уподобление бессловесным скотам, потому что в детстве я видел, как цепной пес Марсик, не имевший возможности отлучиться от будки и погоняться за сучками, вел себя так же, как вышеупомянутый интеллектуал, нагло дрочил у нас на глазах свою мохнатую морковку, доводя детишек до неистового восторга. Но ведь Марсик и понятия не имел о тысячелетних этических традициях, и католического храма, в отличие от нашего француза, в глаза не видел. При чём тут Марсик? Да просто именно о нем и его бесстыдстве я вспомнил, услышав милый диалог в фильме, по ходу которого дама предлагала главному герою варианты интимных услуг с упоминанием выбора своих предыдущих пользователей. В этом месте, честно говоря, авторского отношения к данной теме я не уяснил. Надеюсь, это был сарказм.
Нынешняя толерантность открытого общества беспредельна, но при этом избирательна и склонна к жесткому нивелированию и безальтернативности. Перверсия признанная нормой становится обязательной к общему употреблению.
Финал фильма – эскапизм влюбленной пары не просто из возможных вариантов социума, но и вообще уход в царство физической тьмы – как бы говорит, что выбор всё-таки есть: нужно лишить себя зрения, ослепнуть для безысходного абсурда этого видимого бытия, и таким образом обрести свободу. Вероятно, для запад-ной мысли, исповедующей радикальный индивидуализм как абсолютную независимость каждого от всех и равенство, нивелирующее даже в ущербности, иных путей этот мiр предложить не может. Странно только, что для достижения полного совершенства они не лишили себя и половых признаков.