Yazdanbakhsh, Shirin. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Основной драматизм этой картины - в неразрешимых противоречиях.
Сам развод, несмотря на то, что выносится на первый план, является лишь ширмой, маскирующей более глобальные проблемы этой семьи. Он является лишь поводом для того, чтобы окунуться в глубину противоречий, раздирающих эту семью.

Посмотрев этот фильм, я была потрясена и раздавлена одновременно.
С экрана на меня лавиной неслись эмоциональные взрывы, напряжение, которые, ошеломив, пригвоздили к креслу и не давали возможности пошевелиться.
А потом, ещё несколько дней, я ходила под впечатлением. Очень глубокий фильм. Я влюбилась в иранское кино после картины «Карамель» и моё восхищение только возрастает с каждым просмотром новой картины.

«Развод Надера и Симин», в первую очередь, – сильная психологическая драма семейных отношений, зашедших в тупик. В картине затронуты также проблемы воспитания, веры – как движущей силы человека, и силы лжи во благо.

Надер, Симин, Разие — главные герои фильма, которые являются обычными людьми со своими сомнениями и прегрешениями, и режиссер смотрит на них под углом сопереживания и соучастия. Впрочем, лента представляет собой и обобщающий портрет современного иранского общества, художественное осмысление жизни Ирана.

На последних минутах фильма меня охватила неописуемая грусть, и навязчиво застучал вопрос: «Неужели конец?», «А что же дальше и может ли вообще быть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации?». Это, пожалуй, решать зрителю!

Не могу сказать, что это очень интересный фильм или что он оставил во мне неизгладимое впечатление. Тем не менее его сюжет последовательно разрушал некоторые мои стереотипы – как этнокультурные и гендерные в отношении Ирана, так и универсальные – касающиеся нравственной и гуманистической основы человеческих отношений. Удивительно, но фильм показался мне вполне европейским, в нём мало традиционного арабского и почти не заметен мусульманский колорит – он, как мне показалось, снят, скорее, в традициях несложного «бытописательства», характерного, может быть, для румынского или испанского кинематографа (как, например, в «4 месяцах, 3 неделях, 2 днях» или в «Суке-любви»). Сюжет довольно простой и поначалу даже не кажется напряжённым – ну, подумаешь, развод, подумаешь, желание покинуть страну, подумаешь, судебная бюрократия, подумаешь, необходимость ухаживать за стариком с диагнозом «болезнь Альцгеймера» - ничего нового, всё уже неоднократно обыграно современным кинематографом. Но постепенно в поступках героев начинает проступать проекция повседневного, непримечательного, почти привычного «алиби в бытии», маленького социального ада – все лгут, все предают свои внутренние принципы, все стоят на грани разрыва отношений, все ненавидят, все боятся, все нетолерантны. И казавшийся поначалу ничем особо не примечательным развод превращается в иллюстрацию поговорки «Беда не приходит одна» и воспринимается как триггер, запустивший механизм социального отчуждения, враждебности и неправедных действий. Частный эпизод оказывается крошечным осколком того расколотого нравственного зеркала, которое лишает людей близости, желания понять, прощать, сочувствовать и даже любить. С этого момента фильм начинает набирать темп истеричности и агрессивности, и все персонажи начинают персонифицировать собой, фактически, одно и то же - усталую социальную неудовлетворённость, равнодушие, безразличие, внутреннюю озлобленность. От этого больше всего страдает дочь Надера и Симин, попавшая в орбиту рушащихся отношений и тотального обмана. Когда она стоит перед необходимостью сделать выбор, с кем из родителей оставаться, на память приходят строки пастернаковского Гамлета: «Я один, всё тонет в фарисействе. Жизнь прожить – не поле перейти...».