Delvaux, Claudine. Отзывы на фильмы

You're a sculptor, Rodin, not a sculpture. You ought to know. I am that old woman with nothing on her bones. And the aging young girl... that's also me. And the man is me too. Not you

Я с предвкушением ожидал просмотра «Камиллы Клодель», потому что знал про семь Сезаров, премию Берлинского кинофестиваля, две номинации на Оскар и множество других наград и номинаций. Исполнительница главной роли – одна из величайших актрис французского кино Изабель Аджани – внушала дополнительную уверенность в исключительности данного фильма.

Камилла Клодель одержима искусством и в 19 лет она становится ученицей и возлюбленной Огюста Родена. Она противопоставляет свое искусство против ханжества, лицемерия и предрассудков современного ей общества, но после того, как Камиллу оставляет Роден у нее начинает мутиться рассудок…

Во время просмотра не покидает ощущение, что фильму чего-то не хватает. Несмотря на то, что все составляющие для шедевра у «Камиллы Клодель» есть, он так и не смог «взлететь».

Изабель Аджани играет профессионально, но без глубины и надрыва ее лучших работ. Если во время просмотра «Истории Адели Г.» зритель переживал весь спектр эмоций вместе с Аджани, чувствовал внутреннюю пустоту и был готов стоя аплодировать за потрясающую актерскую игру, то после «Камиллы Клодель» ничего особенного не чувствуешь.

Одной из причин сухости данного фильма является выбор режиссера. Брюно Нюйттен потрясающий оператор, но «Камилла Клодель» его первый фильм в качестве постановщика. Он не чувствует актрису и не может правильно расставить акценты. Если цитировать Изабель Юппер: «Я чувствую себя кусочком теста в руках режиссеров», то Нюйттен не смог правильно «слепить» героиню. По моему мнению, если бы «Камиллу Клодель» снимал Франсуа Трюффо, Эрик Ромер или Жак Риветт, то получился бы шедевр.

Большой хронометраж не идет на пользу фильму. Почти три часа экранного времени нарушают атмосферу подлинной трагедии, необходимой для подобного фильма и напрашивается очередная аналогия с «Историей Адели Г.». В «Камилле Клодель» нет фальши и наигранности, но нет в нем и подлинных эмоций.

Сильной стороной данного фильма является техническое, в особенности визуальное, исполнение. Прекрасно справились оператор, костюмеры, декораторы и монтажеры. Франция конца XIX - начала XX века воссоздана правдоподобно до мельчайших деталей. Отдельного упоминания достойна прекрасная музыка Габриэля Яреда, очень красивая и наполненная трагизма. Нужно отдать должное организаторскому таланту Изабель Аджани, выкупившей права на книгу, основавшей собственную кинокомпанию и выступившей одним из продюсеров фильма

Мало рецензентов обращают внимание на игру актеров второго плана, в особенности незаслуженно обходят вниманием Алена Кюни. Он прекрасно изобразил мудрого отца, распознавшего гений дочери и готовый на что угодно ради творчества дочери. Одной из самых сильных сцен фильма является диалог между Луи-Проспером и Камиллой, где он пытается убедить дочь порвать с Роденом, использующим ее, и начать творить самостоятельно.

Подводя итог, хочется сказать, что данный фильм был сильно переоценен критиками. «Камилла Клодель» прекрасна снята с профессиональной точки зрения, но суха и однобока с эмоциональной точки зрения и однозначно не самая лучшая роль Изабель Аджани. Решения киносообщества о присуждении Сезаров за лучший фильм и лучшую женскую роль кажутся сомнительными, учитывая очень сильную программу, представленную на соискание данной премии в 1989 году. В любом случае данный фильм достоин просмотра, поскольку стоит на голову выше, чем большинство современных фильмов подобной тематики.

8 из 10

Усман, чернокожий полицейский, живущий в неблагополучном пригороде Парижа, и столичный следователь, метросексуальный хлыщ Франсуа, озабоченный не столько расследованием очередных преступлений, сколь просто сексуально озабоченный, обьединяются в неравный дуэт для выяснения причин жестокого убийства жены большой правительственной шишки.

Жанр «бадди-муви» на просторах европейского в целом и французского в частности кинематографа, за исключением трилогии «Откройте, полиция!, или Продажные против продажных» классика французской сатирической комедии Клода Зиди, не сумел по-настоящему прижиться, в первую очередь, из-за некоторых специфических особенностей этого жанра, совмещающего в себе элементы комедии, боевика и классического драматургического противостояния двух противоположностей, вынужденных волей случая обьединиться во имя решения первостепенных задач. Во французском жанровом кинематографе такого рода развлекательность и сюжетная игривость, созданная ради самой игривости, кажется чуждой и схематичной, ибо герои французского нуара в лицах Алена Делона и Жан-Поля Бельмондо это всегда обреченные на индивидуальное противостояние всему миру и системе одиночки, не ведающие страха, но знающие привкус сожаления и раскаяния. Им не пристало веселиться вместе с напарником по несчастью; они — правильные.

Вторая по счету полнометражная режиссерская работа Давида Шарона, фильм «Шутки в сторону» 2012 года в свою очередь показал зрителям копов неправильных, очень далеких от канонов французского жанрового кино. Герои Омара Си и Лорана Лафитта являются всего лишь офранцуженной экстраполяцией архетипических персонажей американского «бадди-муви», к которому картина «Шутки в сторону»(в оригинале же просто «По разные стороны», подразумевая исключительно социальную составляющую фильма) относится в большей степени, нежели приключения продажных из картин Зиди. Собственно, Давид Шарон сам и определил для себя кинематографические ориентиры при создании своей ленты: это «Полицейский из Беверли Хиллз», на который настроен мигрант Усман, и «Смертельное оружие» с «Профессионалом», которые поглощат классический буржуа Франсуа. На деле же Шарон предпочел ограничиться легкой визуальной стилизацией под американский олдскул, насытить юмор типично американским же нижепоясным юмором, и, пожалуй, — все.

На самом деле «Шутки в сторону» находится где-то между серьезностью и лирикой картин Лотнера и отвязным содержанием привычных американских картин о двух противоположностях, объединившихся во имя закона и порядка. Традиции приятельского кино соблюдены в духе современного постмодерна, но соблюдены с истинно французским шармом, ибо в равной степени в ленте нашлось место и для динамических экшен-вкраплений, и для хорошей драмы, построенной на актуальной социальной проблематике, которая в картине устами Усмана подчеркивается наиболее жирно и конкретно, ибо двое главных героев действительно ведь разные даже чересчур, и цвет кожи в данном случае является вторичным.

Франсуа — это типичный французский буржуа, относительно довольный своей жизнью, своим положением дел; у него все стабильно и безотносительно от царящей вокруг него социально-политической ситуации. Его прошлое режиссер намеренно делает расплывчатым и туманным, показывая его в русле откровенно гротескного героя-любовника, помешанного на опасных связях, рискованном промискуитете и вечном поиске не настоящей любви, а простой влюбленности на одну ночь. Он доволен своей жизнью и успешен в профессии. Он типичен.

Усман же персонаж то просто трагический, то трагикомический. Его едва ли характеризует фраза про своего среди чужих и чужого среди своих. Образ Усмана начертан в ленте более полнокровно, не общими фразами и набором гэгов, а через призму большей конкретизации. Об Усмане зритель узнает много больше, чем о Франсуа, призванном по сути лишь солировать в дуэте, и то не всегда главные партии. Местами герой Лафитта декоративен и декларативен, в отличии от Усмана, стающего главным выразителем всех идей картины, заключающихся в поиске взаимопонимания между людьми не только разных рас, но и социального положения, в разрушении конфликта между буржуа и пролетариями, изменившегося под влиянием нового времени не так уж и сильно.

Детективная интрига в фильме Давида Шарона на выходе кажется просто приманкой, фоном для раскрытия гораздо более важных тем, в которых слышны не слабые отголоски, а надрывные крики современного французского общества — многополярного и многоконфессионального, сложного и неоднозначного, в котором нет ни правильных, ни неправильных копов, все проблемы которого не имеют слишком простых решений. Тут уж поневоле шутки должны быть отброшены в сторону, ибо очень многие находятся не у одной баррикады, а у очень многих. Но ведь как все просто начиналось, потому окончательный привкус от фильма Давида Шарона отдает и слащавой голливудщиной, и горьким реализмом в одночасье, но ни в первом, ни во втором фильму не удалось достичь ощутимого успеха, став просто сатирическии фельетоном с долей прямолинейной социальной критики без лотнеровских драматургических переломов, но и без многоточий американского «бадди-муви».