Okada, Kazunori. Отзывы на фильмы

Была ночь темна, безлунна и беззвездна, но отнюдь не безмятежна. Под черным кружевным занавесом ледяного ливня, под множественные гулкие раскаты грома, в отблесках тысячевольтных молний была раскопана глубокая могила в саду земных наслаждений, будто сошедшем с триптиха Босха. И хладный труп со следами пыток, подгнивший и расчлененный, был спрятан в этой земной слизи, в которой уже копошились, дожидаясь своего вселенского пира, черви. Их было двое в эту инфернальную ночь, Мать и Дочь, безымянные и прекрасные в своем декадансе, нежные и жестокие, отвратительные и извращенные. Первая — агрессивная лесбиянка, не то травести, не то гермафродит без бороды, но зато с упругим твердым фаллосом, страдающая приступами маниакальной депрессии и обсессивно-компульсивного расстройства; психопатка, одним словом, недалеко ушедшая от Нормы Бейтс, страдающая от перверсивного вывиха комплекса Электры. Вторая — послушная Дочь, пассивная бисексуалка-социопатка, любительница крови и мачете с глубоко затаенным комплексом Федры. В один не очень прекрасный день к ним в качестве заложника по обоюдному согласию всех трех сторон присоединится таинственный детектив-сексопат Сингапур Слинг с Эдиповым комплексом, разыскивающий женщину своих фантазий Лауру. Однако ему суждено узнать, что фантазии имеют привычку воплощаться в жизнь самым невообразимым способом.

Один из негласных, но основополагающих творческих принципов ведущего немецкого некрореалиста Йорга Буттгерайта гласит: «Если в фильме есть труп, причем абсолютно не важно, какой он свежести(первой, второй или в стадии тотального tabes cadaveris), он в обязательном порядке должен быть изнасилован, и желательно не в гордом одиночестве, а веселой групповушкой». Взяв за основу этот парафраз Чехова про висящее ружье с уклоном в некроромантику и напрямую от него оттолкнувшись, другой мастер брутальной андеграундной эстетики и авторского кино, живой классик греческого кинематографа Никос Николаидис в 1990 году снял свой самый заметный, культовый и провокационный фильм — «Сингапурский слинг», коктейльное название которого лишь подчеркнуло особенности художественного наполнения этой запрещенной в ряде стран картины. «Сингапурскому Слингу» — а это имя и главного героя, которому отведена этакая нетривиальная роль наблюдателя и соучастника водночасье всех творящихся в картине безумств, напоминающих фрик-шоу в духе Уотерса и Альмодовара — присуща полижанровость и полифоничность при явном отсутствии полистилистики: от ужасов фильм взял тошнотворный натурализм и психоделические аберрации сознания, кровь, мясо и блевотину в лучшем духе блюющих куколок сатаниста Валентайна; от нуара — атмосферу, напряжение и саспенс, которые в финале даруют шокирующую развязку, а от комедии — социальную сатиру нравов и быта высшего света и не щадящий зрителя гротеск, изящно соседствующий с театром абсурда Беккета и Ионеско и авангардной манерой постановки.

Неслучайно «Слинг» является нарочито условным творением, пронизанным ощущением нигилизма и дегуманизации. В трех главных героях(хотя именно героями назвать их тяжело) нет любви, нет взаимного контакта, и даже любовь к мертвецам(некрофилический аспект в картине находится даже на периферии, между прочим) при своей ненормальности уже не выглядит для них спасением. Несовместимость на уровне сексопатологии, на уровне фрейдизма привела к несовместимости общечеловеческой; физически они живы, но духовно и морально мертвы. В фильме Николаидиса показана уже последняя стадия их деэволюции, после которой смерть лишь им к лицу.

Выдержанный в стильной монохромной статичной манере, практически клаустрофобический по месту действия и удушающе-герметичный по сюжету, «Слинг» поначалу кажется настроенным исключительно на бунюэлевский изощренный авангард «Ангела-истребителя». Те же герои, принадлежащие к богеме и буржуазии, похожая ситуация, когда по совершенно необьяснимым причинам они не могут покинуть пределы комнаты и все больше предаются процессу губительной деградации; они прокляты, но спасения от этого проклятия им не нужно. Градус всеобщей шизофрении, тотального безумия, порочных девиаций возрастает с каждой сценой, полной эстетики отвратительного, насилие становится тотальным, проявляются абрисы сатанинских ритуалов и кровавые контуры кровосмесительной и некромантской связи. Сюжет «Плота „Медузы“ Жан Луи Жерико реализуется в картине красками и палитрой чудовищных кошмаров Босха, однако вместо живых героев в „Слинге“ предстают перевернутые наизнанку архетипы нуара, ведь моментами в фильме Николаидиса проскальзывают отсылки и к «Лауре» Премингера и Мамуляна, и к «Дьяволицам» Клузо, ибо в фильме можно вычленить и тему мести женщинами мужчинам, которые их сильно разозлили. Впрочем, Николаидис в своем программном киноманифесте, кажется, сказал чересчур много, местами перестарался с избыточностью, на выходе превратив свой фильм в изощренную игру со зрителем на жизнь и смерть одной порнобанды, состряпав вместо сингапурского слинга сингапурский свинг с тремя неизвестными и флером синефильского космополитизма.