Жан Лабади. Отзывы на фильмы без оценки

…поучительная и жизненосная, ожившая греза волшебно-сказочного сновидения…

…пересказ во вступительном предваряющем интермеццо хотя бы и малой толики заведомо классического, отчаянно канонического и безраздельно нарицательного творения итальянского классика от детской литературы Карло Коллоди проходит, наверное всё же, по ведомству прикладного нарциссизма пополам со взбитым в морфологическое фраппе гиперактивным самолюбованием. Но попробовать, видимо, тем не менее придётся. Страдая от бедности, усугублённой отсутствием прикладного момента в профессии плотника, италийский гражданин Джепетто (…Роберто Бениньи…) по резонно благонадёжным, но не до конца очевидным на первых порах причинам, выстругивает из древесного полена деревянную, соответственно, куклу-мальчика с ногами, руками и всем прочим полагающимся. Получив от своего папы-демиурга поименование «Пиноккио» и пошитую из кашемирового одеяла яростно-пурпурную униформу с наголовным колпаком на лямке, наивный и энергичный сорванец тут же принимается прогуливать школу, продаёт отцовский букварь за пару медяков и вообще — сбегает из дому в поисках увлекательных приключений…

…мрачноватая, мистически-медиевального магического реализма притча-фантазм «Пиноккио» итальянского режиссёра Маттео Гарроне — это, скорее всего, наилучшая на сегодня как минимум не анимационная интерпретация классического литературного первоисточника. Вполне возможно — лучшая вообще, как до сего дня, так и много после. Механизм практической идеальности ленты во многом обязан, очевидно, удивительной прилежностью и настойчивой ответственностью Гарроне при переложении буквы в кадр. Например, абсолютно не тяготея к диснеевщине, авторская артель не внесла в каноническое сюжетное полотно практических никаких изменений. Пропущенными оказались пара-тройка несущественных глав. Ну и необходимостью интегрировано общее, сугубо кинематографическое ускорение нарративного хронометража. С одной стороны данный трюк позволил перелить на экран приключения юного Пиноккио не пролив на тернистом пути экранизации ни одной важной капли чарующего сказочного наполнения печатного оригинала. С противоположной — в кадре материализовались непривычно мрачноватые для детского кино, хтонические образы и интремедии из тех времён, когда ни о какой мифической политкорректности или диктаторской толерантности человечество и слыхом не слыхивало. Как виновных, так и не таковых вздёргивали в петле прямо перед городской ратушей на лобном месте, чумные галеоны зловеще раскачиваясь припортовым прибоем в отсутствие антибиотиков разносили по городам и весям опустошительную «Чёрную смерть», а непослушных детей вполне могли отправить по «пряничной тропинке» на съедение к лесному огру-людоеду…

…и в этом ракурсе творение Маттео Гарроне возвращает зрителя в атмосферу настоящих фольклорных сказаний поздне-европейского средневековья. Не лишённого, а решительно наоборот — преисполненного уютным сентиментальным чувством всамделишнего, не выдуманного волшебства. Девочка-фея с голубыми волосами обретается в обросшей мхами и затянутой паутиной картинно обветшалой усадьбе. Её кормилица представляет собой гигантскую антропоморфную улитку с пухлым и добродушным лицом любимой нянечки. За улиткой по всему дому растянуты липкие следы, на которых непрестанно оскальзываются прочие домочадцы и посетители. В одной из сцен фигурируют бескрылые человекоподобные и печально-умилительные нетопыри-гробовщики, устало, но настойчиво предлагающие отказавшемуся от лекарства Пиноккио проследовать с ними прямиком на кладбище. Прохиндей Кот действительно слеп на оба мучнисто-серых, скрытых поволокой глаза, а мошенник Лис щеголяет вовсе не декоративными костылями и взаправдашне ампутированной ногой. Да и самого Пиноккио довольно реалистично вешают на дереве в Поле чудес, а чудаковатый, но добрый тунец с людским лицом, карими глазами и огромным сердцем рутинно сообщает деревянному мальцу, что чудовищная рыбина, сожравшая их обоих, непременно их же скорее рано, чем поздно и переварит…

…впитав предшествующие абзацы и насытившись настораживающей короткометражной рекламой, будьте любезны не обмануться. Да, в подпространстве «Пиноккио» Маттео Гарроне сумрачные краски и полночные видения наполняются первобытной, какой-то долитературной и первозданной силой. Но не взирая на опасения, свет здесь с лёгкостью покрывает даже самые тёмные уголки и щелки. Часть сцен сочится морозным унынием, но огромная внутренняя теплота ленты, радость любви родителя к своему ребёнку, неизбывное желание соединится друг с другом преодолев горести и разочарования, смутные и явные страхи, зыбкие и неуютные полночные видения — перевешивают всё с лихвой. Ведь в сущности, нет иного и лучшего лекарства от тягот и лишений, от равнодушия и злых, корыстный намерений нежели меньшая и незаметнейшая, крошечная и невесомая самая толика непреходящей надежды. А в нашем случае — ещё и искренней, взаимной любви…