Solnicki, Víctor. Отзывы на фильмы

Говоря о «Видеодроме» Дэвида Кроненберга, до гнусной боли, до вязкой чрезвычайности легко сделать из канадского любителя потискать публику плотью и за плоть, к которой он, впрочем, всегда был объективно неравнодушен, очередного пророка, Мессию, предрекшего катаклизмы телевизионного зомбирования вкупе с анально-диэнцефалонным зондированием человеческого сознания. То есть все те прелести пропагандистской порнографии, что сейчас можно с успехом лицезреть почти повсеместно, кроме, пожалуй, не охваченных чумой телевидения и интернета стран третьего и четвёртого мира, да и то не факт. Бесспорно, «Видеодром», как и вышедшая в пору расцвета поколения Х «Экзистенция», являющаяся его утробным плодом, считывается безо всяких дополнительных усилий как эдакий фантастический мираж о том как телевидение поглощает человека, превращая его в нечто противоестественное, точнее даже переизвращая и перекраивая по своему образу и подобию. Растворяя то что ранее было мыслящим объектом в пустой, технологизированный субъект, эдакую флешку на двух ножках, рожденную в ту пору когда компьютеры ещё были размером с пентхаус. Наиболее видимая на скупой в своем киноизьяснении поверхности фильма драматургическая коллизия «ТВ и ты» ныне трансформировалась в твиты, симуляция бытия в соцсетях подменила и подмяла под себя всех и каждого, а некогда запретный плод снаффа легко найти в куче маргинальных сообществ, попутно устроив себе большую жратву из псевдофилософских пабликов и котэ со статусами. Телевидение умерло быстрее, чем даже мог предположить Кроненберг, играя в «Видеодроме» в неочевидные забавные игры с реальностью и инаковостью.

С того самого момента, когда фильм начинает проваливаться в изощренную галлюцинаторную горячку, Кроненберг во всю свою мощь разыгрывает, не размениваясь на мелочи, истинное торжество плоти, зловещий эсхатологический пир тотального бессознательного. Макс Ренн, рыщущий с жадной увлеченностью в поисках собственного наслаждения, дабы потом, обретя искомое, подсадить на эту иглу недремлющего порока новых адептов, волей «Видеодрома» становится не более чем смердящей от своей же внутренней пафни вагиной. Теперь уже не Ренн совокупляет в групповых сочетаниях окружающую его действительность; сама «новая реальность», вторгнувшаяся с иррациональным и хаотичным сущностным своим воплощением в «Видеодроме», сношает человека, лишая его права на любой выбор, даже на шаг вправо и влево, только горизонтально, только хардкор! И снова, как ранее в «Бешеной» или в «Судорогах», сексуальность по Кроненбергу приобретает опасный шарм гнилостной чувственности, подавленной и высвобожденной девиантности. От Ренна до Балларда в сущности оказывается не так уж и далеко, но если первый из-за своей пресыщенности был наказан вполне в духе доброго доктора Йозефа Менгеле, то второй, рефлексируя, начал искать искомую щель чуть выше бедра, но в основе всей этой дихотомии кроненбергской галереи героев (минуя типажи врачей и учёных с их тягой к высшим знаниям и комплексом Бога) не технократический прогресс, регрессирующий понятие homo sapiens, губительный, но в контексте творчества режиссера несколько упрощающий и укрощающий истинную суть, но трансгрессия и депривация, деградация и уничтожение личности.

Впрочем, в «Видеодроме» вовсю колыбель раскачивает дедушка Фрейд, и фильм в духе душеспасительного психоанализа оказывается по сути набором самых явных и характерных комплексов из целой их громадной коллекции, сделанной Кроненбергом в картине по принципу аппликации. Ренн — типичнейший эгоист, эгоцентрик и вообще страдающий полной сексуальной неудовлетворенностью человек, алкающий волглой пенетрации в самодовольных конвульсиях, в сладострастных оргазмических копуляциях, в отталкивающе-мокрых куннилингусах самец, который по иронии судьбы и очень черноюморной авторской прихоти сменит ориентацию, но при этом парадоксально оставшись мужчиной (Кроненберг кастрирует Ренна скорее на уровне ментальном, физиологически же сотворив из него нечто гермафродитическое). Никки — суть рифма открытой сексуальной жестокости, не приемля мягкого и нежного, она отвергает первородность любви в угоду животной первобытности, атавистической дерзости, её роль активна, а не пассивна, сверху, но не снизу, больно, до крови, до синяков, секс и есть боль, и в итоге «Видеодром», откликаясь на её преднамеренный маньеризм сексуального поведения, делает её своей сакральной жертвой. Умирать, так с оргазмом. Обливион, человек-метафора забвения, эскапизма, homo technologis, наоборот лишен всякой идентификации и индивидуальности в контексте Фрейда. Он по сути альтер эго самого режиссёра, являющегося демиургом нового мира и новой плоти. Приоткрывая окно этой потусторонней, выжженной от любой, даже мимикрующей моральности, реальности Кроненберга, зритель попадает в свой собственный Видеодром, населенный страхами, воспоминаниями, желаниями, эмоциями — и лишь тут он свободен полностью в своей воле творить все что, как, когда и с кем вздумается. Фактически это эдакий хостел в духе шизополиса, в мире современном обретший плоть множества садистских видео, выставленных на всеобщее обозрение.

Следом за брутальным научно-фантастическим триллером "Сканнеры" Кроненберг снял по-настоящему жуткий фильм о постепенной трансформации человека разумного в субъект, лишенный способности мыслить и принимать решения самостоятельно под влиянием телевизионного сигнала. Мифы о разрушительном влиянии телевизора на мозг человека появились чуть ли не раньше самого телевизора, и в эпоху расцвета сомнительных кабельных каналов и VHS кассет, на которых за наклейкой голливудского фильма скрывалась безудержная порнушка, эта тема была крайне актуальна. Сейчас, когда уже даже пиратские копии фильмов и сериалов тщательно модерируются и проверяются, трудно себе представить, как можно бояться увидеть на экране нечто опасное для здоровья. В худшем случае можно вконец отупеть, что в общем-то не является таким уж откровением и описано ещё в классических антиутопиях. Но уж никак не словить опухоль мозга, которая превратит тебя в безвольного зомби, исполняющего чужие приказы и снощающегося с телевизором. В эпоху Кроненберга этот миф был ещё вполне реален, так что выход фильма "Видеодром" вызвал большой интерес у зрителей и критиков.

Фильм выделяется не только своей актуальной и откровенной тематикой, но и полным отсутствием положительных героев. Они существуют в этом мире, но существуют где-то за кадром, что никак не внушает оптимизма. Макс (Джеймс Вудс), директор заштатного кабельного канала - садист и извращенец с милым лицом. Он готов подкупать коллег и оказывать сексуальные услуги старухам, лишь бы добраться до сенсации, до золотой жилы - уникального порношоу "Видеодром". С другой стороны, есть сторонники этого порношоу (среди которых присутствует небезызвестная Blondie), которые в свою очередь пытаются добраться до Макса, чтобы превратить в зомби его и всю аудиторию его канала. И наконец, противники "Видеодрома", которые хотят это остановить, но действуют такими же и даже более изощренными методами влияния на сознание. У всех этих амбициозных психов одна цель - использовать ТВ для опытов над мозгами зрителей. И нет среди них большего или меньшего зла, поскольку они все продукты своей же системы.

Как и в "Сканнерах" Кроненберг из локального отклонения от нормы добивается эффекта масштабной антиутопии. Мир окрашен в серо-коричневые тона, на каждом шагу стоят телевизоры, все говорят только о сексе и деньгах, а в роскошной квартире главного героя сквозит ощущение бесконечной тесноты. Герои уже не воспринимают реальность как таковую, и в этом, несомненно, они нам близки. Уже не так просто стряхнуть с предметов слой рекламной пыли и культурных аллюзий. Органическое, человеческое, уже давно смешалось с неорганическим, механическим, и лишь вопрос времени, когда современные девайсы будут встраиваться прямо в человеческое тело. С этой точки зрения, "Видеодром" скорее не бодихоррор, а мрачное размышление Кроненберга о будущем. И не нужно обольщаться: победителей в борьбе за человеческий мозг не будет. Ибо все, что достанется им в качестве первого приза, это пуля в лоб из собственного пистолета.