García, Eduardo. Отзывы на фильмы

Для торжества зла необходимо только одно условие — чтобы хорошие люди ничего не делали(Эдмунд Берк)

Эта история началась в один из самых жарких и изнурительных дней засушливого июня 1980 года на бесконечных, пустынных и уходящих куда-то в закопченную солнцем даль горизонта просторах западного Техаса. Статистика с самого начала года была неумолима, твердя с монотонностью молитвы, что смерть и лишь она одна воцарилась на этой благословенной земле ковбоев и расистов, смерть и безысходность. Неуклонно растет уровень преступности, а сами преступления поражают какой-то неизмеримой, неизбывной, нечеловеческой жестокостью, недремавшей дикостью. И в тот день, когда шериф Эд Том арестовал Антона Чигура, а Ллевеллин Мосс обнаружил на месте очередной мафиозной бойни чемодан, набитый до отказа вечнозелеными президентами, вся дикость людская вырвалась наружу в одночасье, сметая всех и вся на своем пути.

Братья Коэн, вдоволь наигравшись в псевдонуар в «Человеке, которого не было» и в сугубо развлекательное кино в «О, где же ты, брат?» и «Невыносимой жестокости», вернулись к «большому стилю» собственной режиссуры времен «Фарго» столь же непринужденно и играючи в одноименной экранизации романа культового американского беллетриста и нигилиста Кормака МакКарти «Старикам тут не место» 2007 года. «Старикам тут не место» в версии Коэнов, которые с особым, чуть ли не подкожным и подсознательным чутьем своим сумели переложить мрачный и жесткий мир литературного первоисточника на резкий обличительный язык вневременного киновысказывания о современной Америке и американцах и не только, сохранив и аутентичность оригинала(МакКарти остается в любом виде МакКарти, кто бы не взваливал на себя ношу быть его кинематографическим негром от Цейса — Джеймс Франко ли, Ридли Скотт или Джон Хиллкоут), и разбавив ее глубинами собственного синематического пространства, характеризуемого почти всегда фирменным черным юмором и легкостью повествования, каковое бы оно не казалось тяжеловесным изначально.

А фильм Коэнов, между тем, по-настоящему обладает тяжеловесностью, которая будто стремится подавить и изничтожить зрителя под гнетом собственной фундаментальности и монументальности, в первую очередь, благодаря наличествующей в картине многоголосице и многогранности затронутых тем, множественностью переходов от нескольких личных историй до обобществляющих, универсальных высказываний, от шелухи жанровой принадлежности к чистому кинематографу без привязи к жанрам как таковым. Коэны в «Старикам тут не место» удачно играют как на поле иньярритовско-арриаговского сюжетного лабиринта с множеством линий, перипетий и пространств, на выходе сводящихся к единому моральному выводу(в фильме братьев ничего подобного не будет, к счастью, и он превратится в притчу, полную недосказанностей), так и взрыхляют фертильные поля классических вестернов, деконструируя и деклассифицируя их в своем фильме ничуть, а моментами даже еще мощнее, чем Клинт Иствуд. Коэны по сути отшучиваются формальными кинематографическими фразами, идя по тропе тотального ревизионизма этого самого американского из всех американских видов искусств, кроме джаза, естественно, по меткому выражению Клинта Иствуда. Кроме места действия — американского Запада, пускай восьмидесятнического периода, но по-прежнему Дикого — «Старикам тут не место» почти ничего не роднит с жанром кино о ковбоях и прериях, ибо Коэны вслед за МакКарти переворачивают наизнанку конфликт между антагонистом и протагонистом, делая фильм громким авторским высказыванием о торжестве зла в одной отдельной взятой стране, подменяя и отменяя весь гуманизм предшественников, и через призму показанного маленького мира обращаясь к миру большому, в котором Антонам Чигурам имя легион, и дремлет он буквально в каждом. До поры до времени, но неизбежно вырываясь наружу, и сея хаос, террор и насилие, высокую притягательность которого никто и никогда не отменял.

Антон Чигур — герой маленького мира, живущего мелкими горстями радостей и огромными ковшами горестей. Большой мир далеко, но он еще безобразнее этого ада маленького мира, населенного маленькими людьми с большими грехами. И нет им искупления, прощения и спасения. МакКарти в этой своей безысходности схож с Достоевским, только резче, жестче, показывая мир без прикрас и вне религиозных догмат. Коэны, впрочем, пытаются насытить фильм аллюзиями на справедливое наказание для Чигура, едко отшучиваются в ряде ключевых сцен, очеловечивая своеобразно своего антигероя, но это кажется лишь попыткой управлять законами жанра, чтобы в финале обрушить символическую многозначительность финала, в котором оживает фраза про сон разума, рождающий чудовищ. Алчный делец, киллер, фактический маньяк и садист, маргинал — он до боли рифмуется с маккартистским же Лестером Баллардом из «Божьего дитя», которого общество всегда отвергало, и он этому обществу решил отомстить, отрешившись от цивилизации. При всей благостности своей наружности(едва ли в Антоне можно признать чудовище, что бы там не считал Чезаре Ломброзо) Чигур таков же — его личная история лишена намеренно конкретики, он само воплощенное Зло в невоплощенном маленьком мире трафаретных протагонистов. Зло, от которого не скрыться и которое всегда побеждает.

Центростремительным кирпичиком в фундаменте всей сюжетной интриги фильма становится чемодан с деньгами, который находят и теряют, который служит главной приманкой для охотника и губит его же поступательно, стирая окончательно все черты человечности в героях. Коэны действуют жестко, с нажимом, без сентиментальности, обрекая на смерть — не всегда физическую, но всегда духовную — всех, кто готов к настоящей борьбе с Чигуром. Если в «Фарго» были всегдашние коэновские марафеточные маньяки и малохольные садисты, уравненные до статистов во всей человеческой комедии, то в «Старикам тут не место» для подобных героев действительно не находится места. Начав с истории противостояния очень хорошего с нереально плохим, практически до абсурда, героя, Коэны переходят из этого узкого пространства в большее. Вот слышатся громкие отзвуки эха рушащейся американской мечты, ярким воплощением которой стал зловещий чемоданчик; вот меняются полюса между Добром и Злом, а все преступления остаются безнаказанными; вот сновидения обретают плоть и кровь в реальной жизни, и над всем этим кошмаром висит дамоклов меч рока, неизбежной фатальности. Даже если Антона Чигура убьют, на его место обязательно придут новые. а маленький мир, захлебнувшись в крови, поглотится миром большим. И Чигур, будто Воланд, вступит в него на своих правах, диктуя свои условия и радуясь очередной победе над уже поверженными и побежденными.