Отзывы на фильмы Анатолия Солоницына c положительными оценками

Я не буду кривить душой и восторгаться фильмом, только потому что это общепризнанный шедевр и Тарковский. С одной стороны, это безусловно умный, глубоко философский фильм, по своему интересный. С другой стороны, есть и легкое разочарование. Я совсем не нашла здесь того, что мне так нравилось в "Пикнике..." Стругацких - волшебного, фантастичного, ужасающего, восторгающего мира Зоны. Когда я читала "Пикник", то это путешествие через Зону было самым запоминающимся, это напряжение, когда каждая травинка может оказаться не тем, чем кажется, и ловушки подстерегают на каждом шагу. В фильме у меня скорее было ощущение, что двое наивных людей повелись на россказни чудака, поверили ему, и ходят запуганные по абсолютно безопасной территории. Вот это и есть ужасная мясорубка? Кучи песка и две пролетевших вороны? Также меня не порадовало перевоплощение главного героя в юродивого, я ждала совсем другого. Полфильма мне казалось, что актер играет противоестественную для него роль. В итоге, пожалуй, я могу сделать вывод, что если б фильм не был снят по мотивам "Пикника", взял бы Тарковский другую идею, и возможно фильм бы мне очень понравился. Но вот этот осадок разочарования никуда не деть((

Великий фильм Тарковского, как известно, снят по мотивам романа братьев Стругацких «Пикник на обочине». Именно что «по мотивам», потому что из «Пикника…» режиссер взял только идею Зоны как некоей ограниченной аномальной территории и сталкера, ходока в Зону. У Стругацких роман – почти боевая фантастика, по крайней мере, криминально-социальная с основной темой нравственного выбора. При этом главный герой сталкер Рэдрик Шурхарт вовсе не выбирает добро, он размышляет, колеблется, уважает тех, кто идет по пути добра, но сам не может определиться. У Тарковского про выбор – ничего, он говорит о вере. Способны ли люди что-то воспринимать на веру, верить в чудесное, может быть, даже в божественное. А без Веры, по мнению Тарковского, ничего не получится. И в фильме у него никто, даже Сталкер, не верит. Хочет поверить, а не может, будто страх какой-то его держит. И только жена Сталкера, которая в начале фильма устраивает истерику, в конце произносит монолог, и видно, что у неё есть Любовь, а значит, и Вера. У Тарковского минимум социальности, у него даже люди без имен – Писатель, Ученый, Сталкер. Только у жены Сталкера есть имя, и только она делает что нужно: любит и заботится об этом сталкере и их дочери. А все более интеллектуальные персонажи – они не верят даже сами себе, своим суждениям не доверяют, поэтому и нагромождают слова.
Хотя Тарковский совершенно не пытался создать артефакты Зоны, он нашел такие экологически загрязненные пейзажи, что страшно смотреть. А недавно я прочитала, что там было и опасно, артисты травились и болели, надышавшись испарений. Жестокими способами, но образный ряд Тарковский создавать умел мощно… Каждый кадр воспринимается как картина Рембрандта. У него там собака беспризорная мелькает, и вполне мирно бегает, а впечатление такого напряжения, что чуть ли не всадник апокалипсиса появился.

Три Андрея

Запамятовали, похоронили
Широкий плес и шорох тростника
И тонешь ты в озерном нежном иле,
Монашеская, тихая тоска.
Что помню я? Но в полумрак вечерний
Плывет заря, и сонные леса
Еще хранят последний стих вечерний
И хора медленные голоса.

И снятся мне прозрачные соборы, —
Отражены в озерах купола,
И ткут серебряные переборы
Волоколамские колокола(Арсений Тарковский)

Говоря о множественных философских, жизненных и кинематографических изысканиях Андрея Тарковского, в бытность свою еще перспективным, но уже мастеровитым советским(хотя по-настоящему советским ментально и интеллектуально, как и отец его, знаменитый поэт, Андрей не был никогда) режиссером("Иваново детство" к тому времени уже было создано и прогремело, в первую очередь, за рубежом), бесспорно, пожалуй, лишь одно: для Тарковского его второй по счету полнометражный фильм, историко-религиозная биографическая притча "Андрей Рублев" 1966 года, стал его личной Голгофой, пройдя которую в течении долгого пути сотворения ленты великий режиссер внутренне переменился, став тем, кем ему и будет суждено остаться до последних мгновений своего земного бытия - и Пророком, и Демиургом. И дело ведь не столько в препонах советской цензуры, ведь в стране победившего атеизма не могло быть ни черта, ни тем более Бога, пускай и в кинематографическом воплощении, сколь в тех стенаниях и терзаниях, сопровождавших создание ленты, и в масштабе непознанной тогда еще личности самого Андрея Рублева, биография которого складывалась из сугубо отрывочных эпизодов. Взвалив на себя крест сказителя Руси изначальной, поступательно приходящей к христианским первоосновам, но еще не переборовшей исконные языческие верования, Руси окаянной, терзаемой набегами иноземных захватчиков и раздираемой изнутри братоубийственными распрями, и жития Андрея-святого, Андрей-грешник в своей картине, композиционно решенной в форме восьми повествовательных отрывков, объединенных личностью великого иконописца, предпочел лишить напрочь последнего ореола святости, представив Рублева обычным человеком, волей истории ввинченного в смуту и кровавые омуты, склонного к сомнениям и исканиям. Не всегда православным, порой метафизическим и мистическим, но почти всегда общечеловеческим.
Сместив хронотопическое пространство основного действия ленты не столько в смуту XV века, сколь в ее весьма условные чертоги, начертанные не в ключе гиперреализма и гипернатурализма (хотя и не без этого), но в стиле гиперсимволизма, когда буквально каждая деталь служит единому авторскому замыслу и несет в себе явный отпечаток метафоричности в метанарративе ленты(начиная от образа скоромороха и завершая исключительной символикой имени Андрея, который в контексте ленты воспринимается как первочеловек, восьми как символа гармоничности и единения материального с духовным, воды как всеочищающего источника или лошадей как олицетворение Божьего промысла и свободы - внутренней в первую очередь), показывая все ужасы не отстраненно, а через призму мятущейся души Рублева, предстающего в множестве ипостасей на всем протяжении фильма, как-от Рублев-странник, Рублев-реформатор, Рублев-революционер, даже Рублев-диссидент, Тарковский стремился к большей универсальности собственного высказывания. к тому всеохватывающему панорамированию затронутого им философического пространства, без внятного постижения которого невозможно объять и личность иконописца, и ту реальность, в которой он обитал. Вкладывая в уста своего героя слова о свободе, об обретении веры, о борьбе, о любви, о сомнениях и поисках на фоне рушащегося мироустройства Руси, в которой процветает наушничество, предательство, государственный террор, слепость народная, Тарковский, безусловно, подразумевал не далекое прошлое, в котором жил и творил святой Андрей, а то тоталитарное настоящее, в котором жили современники Андрея-грешного. Картина, вышедшая в период расцвета движения "шестидесятников", к коим можно было отнести и самого Андрея, и его отца, хотя и по касательной(Тарковский, как и Шукшин, к примеру, были личностями вне любых движений и над ними), но попавшая на экраны уже в застойные времена, чутко и тонко эстраполировала настроения тогдашней интеллигенции, говоря не столько и только о религии как спасительной чаще для всего народа и об искусстве, которое делает любую общину аутентичной нацией, отличимой от других, как и о том, что человек - творческий, но и не только - не может именоваться таковым, не имея свободы, не имея права на высказывание, на собственное мнение.
Рублев-современник. Таковым он предстает в картине, особенно в фундаментальной для всего философического скелета картины сцене спора с Феофаном Греком, в котором Рублев предстает гуманистом, верящим в спасение душ и в то человеческое, что остается в темном народе, живущем еще не везде по вере, но всюду почти по силе. Но его гуманизму предстоят нелегкие испытания. И он их проживает вместе со всем государством, все 23 года, которые меняют его как внешне, так и внутренне, приводя его к Богу. Финал же фильма является уже историей Творца, демиурга и носителя правды в мире, пережившем кривду, боль и страдания, объединившие разрозненную нацию в единое и неразрывное целое. Литие колокола и сам колокол как один из главных метафорических постулатов картины в разрушенном Суздале призвано изгнать своим священным звоном из страны всю бесовщину, которая терзала изнутри и снаружи Русь. В финале и Рублев уже иной. Покаявшийся, познавший жизнь, прикованный необоримой верой своей к искусству и народу, спасенный и Богом, и мальчиком, Рублев уже не просто художник, а творец, на равных говорящий с Богом о проблемах своих современников. Собственно, неслучайно в структуру финальных эпизодов встраивается и современная сцена с сохранившейся иконописью Рублева. Покуда она жива, не сожжена и не разграблена, покуда она окроплена свечным воском и слезами, смешанными с миррой, жив и сам Рублев, и русский народ.
Кинематографический язык, на которым изъясняется Тарковский в своей картине, так или иначе на всем протяжении своем лишен академичной аскезы "Иванова детства", в котором тем не менее густо, удушливо ощущался новый стиль, новая форма разговора со зрителем, но апогея своего она достигла именно в "Андрее Рублеве". Он изощрен и даже намеренно избыточен, сюжет то и дело кажется вторичным, тогда как сам нарратив строится на теме апокалиптического и кризисного мироощущения самого режиссера, который в "Рублеве" перенес в экспрессионистскую форму кинослога распятие Христа, а в сценах убиения невинных животных и людей в ключе натурализма показал деструктивность, дух всеобъемлющего разрушения. От идей Ницше и Кьеркегора до Бердяева, от Василия Розанова до Альбера Камю - идеи всех этих философов в той или иной степени нашли свое отражение в лишенной облика канона художественной пестроцветной палитре "Андрея Рублева", в котором Бог виден не всегда, а деяния человека - ежесекундно. "Андрей Рублев" - это кино исключительного образного порядка, вся драматургия которого подчинена на развитию сюжетного паззла, а движению философской и религиозной мысли как героя, так и самого автора, для которого вера невозможна без апокалиптических предчувствий, без темы конца всего сущего, которое возродится, как и сама Русь на исходе 1423 года, из краха и праха, плена и тлена, возродится в мироточащих и миротворящих иконах ее сомневающегося сына, имя которому Андрей.

Люблю это фильм! Наряду со «Сталкером» - это лучшее для меня психологическое лекарство в моменты разочарований, кризиса и неудач, когда опускаются руки и ничего не помогает. Смотрю часто и каждый раз вижу что-то новое. Гениальное творение. Да, Станислав Лем фильм не одобрил. Но мне, если честно, не совсем понятно, отчего он так разобиделся. По-моему, блестящая экранизация! Пусть планета, как таковая и не показана. Зато сколько философии! И, пожалуй, её даже побольше, чем в романе.

Банионис, сыгравший главную роль, однажды высказался, что «Солярис» - картина загадочная и в ней даже ему не всё понятно. Что уж говорить о нас, смертных! Это фильм для интеллектуалов. Его чем чаще смотришь, тем больше находишь тайн и дилемм. Но главная загадка – человек, его поступки. Вот это, наверное, основное! Нет во всей вселенной ничего более странного и таинственного, чем мы сами и наши мысли. Иногда, страшные и порочные. Настолько, что о них молчит Бертон и накладывает на себя руки Гибарян…

Некоторые судят о фильме по количеству событий, экшна. Здесь случай иной. Здесь вязкое созерцание в симбиозе с размышлениями. Дано не каждому. Но, если понять, почувствовать этот вкус, оторваться будет невозможно. «Солярис», как наркотик, будет притягивать вас вновь и вновь. А я в очередной раз буду ломать голову: так кто же всё-таки в большей степени Человек? Нейтринная материализация Хари, принявшая решение погубить себя ради благополучия Криса, или Сарториус, который, в интересах истины, не откажется отпрепарировать и собственную жену.

Отзыв для "Игры в классики" (долг за первый тур).

Фильм очень растянут во времени и неспешен, книга пролетает намного быстрее. Атмосфера, мне кажется, режиссером сохранена и/или воссоздана крайне точно. Небольшие изменения в сюжете не бросаются в глаза. Пожалуй, самыми резкими из них были сцена встречи с матерью Криса Кельвина и последняя сцена с островом, состоящим напрочь из памяти главного героя. В книге герой ушёл в океан в поисках Хари... в фильме эта идея стала ещё более масштабной. Музыка прогрессивна для 1970-ых и пророчит музыкальное сопровождение фильма "Интерстеллар", создает эффект присутствия чего-то неопознанного и, соответственно, жуткого. В целом, впечатление о кино хорошее, стоит потраченного времени. Хотя книге еще лучше удается передать одиночество, интимность, вселенность, пустоту, мурашки, многоплановость авторских размышлений... Станислав Лем не одобрил экранизацию его произведения, мне же она показалась вполне достойной и на высоком уровне. Читайте "Солярис" - это великая фантастика, мало с чем сравнимая по силе воздействия и проникновения в сознание читателя.

С детства мечтала посмотреть на своих предков в некое "волшебное зеркало". Причем не всю их жизнь, а самые важные сцены, что-то говорящие о личности каждого, об их характере, о выборе, последствиях... должно было получиться что-то похожее на этот фильм.
Фильм мне понравился как детальная волшебная реконструкция движущихся картинок детства; очень красивые кадры, по композиции, по смутным и явным реминисценциям к известным живописным полотнам. (например, Терехова в роли матери и жены создает символ "Вечной Женщины в жизни мужчины вообще", переходящий из лика в лик как вечно юная весна, плодовитое лето... я была поражена тем, как легло в этот ряд полотно Леонардо, созданное в 15 веке - портрет Джиневры де Бенчи, какое сходство, если не полностью черт, - то образа, как сразу углубился в века этот бессмертный женский образ)
Что-то в фильме получилось понять и почувствовать, но некоторые сцены оставили большое ощущение недосказанности, непонимания обстоятельств (хотя влезть в подробный анатомический разбор было бы в стиле Сальери - разъять и умертвить, а не создать и оживить). Попытки восстановить непонятое, посмотрев, почитав отзывы и критику, ничего не дали, они поняли ровно то же что и я, и умолчали о том, что оставило в недоумении меня (мне не понятен остался смысл всей сцены и образ жены друга, живущей за 2,5 часа ходьбы - зачем они пришли к ней? почему сперва неприветливая почти до грубости, она становится вкрадчиво дружелюбной и эта настойчивая сцена с петушком, после которой Мать убегает из гостей столь стремительно? не то что я не могу дать ответ, но эти ответы у меня разветвляются и множатся на кучу смыслов, хотя нужен, наверное, лишь один).
Но я не понимаю зрителей, которые сочли фильм скучным. Ведь даже если смотреть его как россыпь отдельных краткометражек, каждая из них красива и значима.

Фильм очень авторский. Отдельно отметила бы работу оператора и актеров Николая Бурляева ( Бориска) и Анатолия Солоницына ( Андрей Рублев)
Стиль самого Тарковского - режиссера виден с первых кадров.
Как всегда, он верен себе. Из осколков и небольших новелл перед нами предстает Русь конца XIV начала XV веков.
Жестокость , грязь ,невежество и предательство. Это время , в которое живут и творят не только великие Феофан Грек и Андрей Рублев, но и плюгавенький князь – предатель и иуда, который готов ослепить мастеровых, только чтоб у его брата не было собора красивее , готового привести татар для разграбления Владимира, чтоб получить ярлык на княжество. А ещё в это время живут простые русские люди, которые скоморохами распевают пахабные песни про бояр, самоучки со своими летательными аппаратами, язычники, под страхом смерти, продолжающие верить своим богам. И , конечно, Бориски, которые могут без «тайного секрета, который отец-жила унес с собой в могилу» , могут отлить звонкий колокол, радующий чистотой звука и те мастеровые , которые помогают ему в этом. ( это моя любимая новелла).
А финал – шедевральный, когда начинает проступать ЦВЕТ в этом черно-белом фильме. И ты понимаешь величие икон Андрея Рублева, и «нет в его иконах страха», как сказал один из его антагонистов в фильме - Кирилл,и идет от них красота и доброта. Не знаю, были реальный Андрей Рублев таким, как в фильме. Скорее всего нет. Но его работы, его иконы – та капелька , из которых и создавалась великая Россия, её душа ,её вера, её доброта.

Меня всегда в фильмах о гражданской войне поражает какая-то фантастическая сверходержимость людей идеей. Вот и здесь напрочь повёрнуты на мировой революции комендант поезда и комиссар. Ну, комиссар-то ещё ничего, мужик в своём уме, а Фокич – вообще просто полоумный. Герои Инны Чуриковой и Кононова противопоставлены им в полной мере. Они, хоть и глуповатые ребята, но вполне понятные и обычные. Мечтают о более ясном. Формат их потенциального счастья – любовь, которой не суждено было развиться. Время было смутное, тяжёлое. А всё же мечтали. Стремления людей разные. Приземлённые, как Алёшка Семёнов, грезят об удовольствиях тела, возвышенные, как Таня, о прекрасном. Поэтому так и сложилось, что сослуживец Алёшки, Зотик подначивает его на контакт с пьяной и даже незнакомой женщиной, а Таня заводит дружбу с художником, который открывает в ней талант.

По большому счёту, революция, героизм это не стезя персонажа Чуриковой. Ей бы картины писать. Но вот оказался человек в ненужное время и в ненужном месте и всё пошло прахом! Усмотреть в этом фильме такую философскую кайму, по-моему, возможно. Хотя и снимался он, судя по всему, как исторически-пропагандистский.

Сделан упор на различные формы отображения искусства. Здесь и голландская живопись 15-16 века, и постмодернистские натюрморты художника Чикильдеева, и даже шаляпинская «Блоха» в исполнении Митри в составе хора.
Сама история о краже картины классически детективная.
Обстановка двадцатых годов показана ладно. Женщины в красных косынках, нэпманы и праздно шатающиеся частично беспризорные мальчишки, которым и приспичило вести данное расследование. Негоже, если так нужные стране деньги уйдут за кордон. Индустриализация и строительство Днепрогэса требовали средств. И никто не оставался в этой ситуации равнодушным. Даже дети. Вот какая была пропаганда! Дети ищут украденный шедевр, а в это время Сталин разбазаривает сокровища Эрмитажа. Всё во имя светлого будущего!
Леонид Макарычев всегда очень успешно подбирал детей-актёров на свои роли. Достаточно вспомнить его мальчика из Японии Киото Таемура и британского очкарика-всезнайку Алека Мильпатрика из «Попутного ветра, «Синяя птица!». На роль Митри в «Таинственном старике» был приглашён Игорь Пчелин. Замечательная, как мне представляется, находка. Этакий веснушчатый советский Гаврош. Потрясающе подвижный, озорной, бесстрашный и обаятельный. Кажется, ролей у него больше не было, и я ничего о нём не нашёл в интернете. А жаль.
Солоницын и Филиппов были тоже на высоте. А внезапно прорезавшийся глаз на бутылке натюрморта Чикильдеева появился совершенно к месту. Мне даже понравилось. Что-то в стиле Сальвадора Дали.
Аркадий Минчковский в своей повести «Старик прячется в тень» отправляет детей на поиски картины Рембрандта. Приключений и действий побольше, чем в этом фильме. Но, учитывая небольшой хронометраж, фильм так же удался. И неповторимая атмосфера двадцатых, и любовь к искусству, и дружба. Всё показано весьма неплохо.
Фильм вполне можно рекомендовать теперешним детям, не зациклившимся на мультиках и Гарри Поттере. Да и взрослым его посмотреть будет вполне приятно.