Отзывы на фильмы Кайла Кнауфа

Всё начинается музыкой. Боем барабанов. Он же будет сопровождать зрителя на протяжении всего фильма, создавая неповторимую атмосферу. Еще нет никакой картинки, но уже формируется определенное настроение. Барабан как символ жизненного танца, творения, переплетения побед и поражений, вызова и борьбы.

Оглушительная тишина и человек, парящий в воздухе в позе йога. Закадровый голос. Субъективная камера. И снова барабаны. Каждая сцена выстроена, продумана, выверена, рассчитана до мельчайшей детали. Каждая декорация на своём месте - в них нет ничего лишнего, всё несёт свой свой смысл и создает характер. Да, Алехандро Гонсалес Иньярриту сделал идеальную постановку. А талантливая операторская работа Эммануэля Любецки (стоит запомнить это имя) создала картину, которая несет настоящее эстетическое удовольствие.

Есть актёры, чьи работы мы выделяем. Среди них есть многоплановые актёры, а есть актёры одной роли. Чем это определено? Талантом? Или однажды удачно выпавшим шансом проявить свой талант? Есть актёры, о чьих ролях можно рассуждать долго и каждая из них будет уникальна, а есть те, при чьём имени мы вспомним только один фильм, потому что окажется, что других значимых ролей они не играли. Или играли всегда одну и ту же роль. Но ведь людям свойственно стремиться повторить свой успех, вновь получить признание. Для многих актёров, мне кажется, важна многоплановость - умение убедительно сыграть противоположные роли, как доказательство своего профессионального успеха. Каково быть актёром одной роли?

Главный герой когда-то сыграл супергероя и этим запомнился большинству зрителей (сам Китон играл Бэтмэна, на которого очень похож Бёрдмэн). Люди в массе своей предпочитают развлекательное кино, поэтому удачно исполнивший роль супергероя актёр легко обретает миллионы фанатов по всем миру. Но свидетельствует ли такой успех о таланте актёра? Или только говорит о том, что актёр нашёл свою роль? И будет ли в этом случае велика его заслуга?

Я думаю, что во многих фильмах подобного рода (фильмах про супергероев, боевиках и т.п.) актёрам вообще редко выпадает шанс показать свой талант - там просто нет места переживаниям, глубокой истории, чувствам, тяжёлому перевоплощению, характерам. Там редко бывает История. Есть работа простая и сложная. С моей точки зрения, развлекательное кино часто становится и развлечением для самих актёров, некой аналогией простой работы. А вот сложная работа, которая даёт настоящее удовлетворение от проделанного, от приложенных сил, мозгового штурма, потраченных усилий может попадаться не так часто. Собственно, даже соотношение между качественными, глубокими фильмами и развлекательными в афишах кинотеатров демонстрирует это.

Вот и герой Майкла Китона хочет отвязаться от амплуа супергероя и запомниться зрителям настоящей, глубокой ролью. Проблема определения профессионализма актёра, показателя и самовыражения его таланта, отношения в обществе к кинематографу и актёрам становится главенствующей в фильме.

В противовес главному герою - актёру одной роли, в фильм ввели героя Эдварда Нортона - актёра популярного и многопланового. Я помню Нортона по его роли в "Бойцовском клубе", где он меня не очень впечатлил. Но здесь он прекрасен! Какая игра! Какое воплощение! Уж насколько тут хорош Китон - Нортон ему совсем не уступает. Вместе они составили прекрасный дуэт!

Герой Нортона, наоборот, считается гениальным актёром. Но, по его словам, он хорош потому, что на сцене он живёт, а в жизни претворяется. Он пуст внутри, поэтому так хорошо примеряет на себя маски, так легко растворяется в чужой личности - ему не нужно стараться отодвинуть своё, личное, ведь его попросту нет. Любопытная и заслуживающая внимания точка зрения.

Помимо отличной актёрской игры, эта картина наполнена потрясающими диалогами. Через 10 минут от начала просмотра мне захотелось, чтобы у меня в руках оказались блокнот и карандаш, чтобы можно было записывать различные цитаты из фильма. Да весь фильм можно расхватать на цитаты! А диалоги с Бёрдмэном особенно радовали. Кстати, в фильме своего рода сделано кольцо: ещё в начале фильма говорят о том, что будет в конце. В общем, каждый диалог что-то да значит.

"Бёрдмэн" - очень хорошее и качественное кино, вполне достойное наград, на которые его выдвинули. Его невозможно не полюбить за его диалоги, актёрскую игру, операторскую работу и музыкальное сопровождение. И оно, что очень важно, даёт пищу для размышления и обдумывания. Настоящее киноискусство.

Плюсы и минусы.

+ Игра актеров. Есть переходы из их игры на сцене театра в их игру в данном фильме - смотрится круто, эффектно и реалистично. Все персонажи на своих местах. Никто не раздражал, каждый образ можно было бы развить в нечто отдельное, у каждого героя словно стоит личная история за плечами, да, в фильме она не показана, но зрителю с фантазией увидеть эти истории легко.

+ Операторская работа. Камера, которая гуляет за актерами, несется по театру, создает единое сложноперетекающее пространство в междустенье и в задверье, неразрывное и слитое, очень атмосферно, чем-то напомнило "Призрак оперы". У зрителя есть возможность побыть таким призраком, оказаться за кулисами и увидеть мир современного "Бродвея". Как дизайнер интерьера по образованию, не ожидал узнать в кино такую структуру пространства, выстроенную чисто движением камеры и больше ничем. Пожалуй, в фильме "Меняющие реальность" пытались также провести операторскую работу, но там вышло местами, отрывисто и нет такой плавности, как здесь. Офигеть.

+ Метания героя и его мнимые "супервозможности", которые на деле оказались галлюцинациями. Их в меру, они не делают фильм фантастикой, блокбастером, они просто показывают чем внутри живет ГГ, его страсть, одержимость и жаждой славы, и жаждой стать частью истории искусства.

+ Местами пафосные, но в целом приятные диалоги и мини-сценки, вроде драки после публикации статьи, или ссоры с женщиной-критиком в баре, трогательные разговоры ГГ с дочкой и с бывшей женой.

+ Не совсем ожидаемая концовка, в чем-то даже открытая концовка. С нового носа поржал))). Кстати, здесь я увидел позитивный конец, без летального исхода, может, кто-то подумал иначе? Поделитесь.

+ Раскрытие героя: сначала меня его страсть и одержимость призванием отталкивали, и он казался мне жалким человеком, погрязшим в эгоистичном желании славы, но потом мое ощущение полностью сменилось и я стал даже завидовать любви ГГ к искусству. Он действительно любил его и видел в нем высшую и единственную цель своего существования, не каждому человеку удается найти "свое", ради чего можно жертвовать семьей, любовью, репутацией, ради чего ставишь на кон всё, что имеешь, даже жизнь. Это крутое чувство, наверное, хоть и жутковатое.

- Черная курица (Бёрдмэн) бесила. Я так понимаю, в оригинале она говорила крутым голосом и даже иногда с юмором, но в переводе это всё ушло и хотелось ее лично прирезать на суп. Особенно в последней с ней сцене на унитазе. Герой сказал курице "пока", и именно это меня подтолкнуло думать, что фильм заканчивается на позитивной ноте... Хотя, может, мое странное восприятие разыгралось.

- Узкая направленность фильма: он будет чувственно понятен скорее людям кино, театра, искусства, творчества, близок чисто эмоционально... Я имею ввиду, что человека далекого от их мира, фильм, возможно, не зацепит. Эта работа словно снималась как дань киношникам и театралам, актерам и режиссерам, как некий памятник разбитым сердцам и затраченным годам.

Считаю, что делалось для "Оскара" и "Оскар" лента заслужила. Если вам понравился фильм, то советую "Артиста" и "Призрака оперы".

Мне фильм, пожалуй, понравился, преимущественно историей и актерской игрой в общем-то всех актеров. А вот манера съемки такая скорее не нравится и барабанами, если честно, я особо не прониклась. Но и не раздражали особо. Большую часть времени я их вообще не замечала, а может и вообще бы не обратила внимание, если б о них везде и всюду не писали.

Самые классные сцены - с разгромной правдой от дочери (удивила такая спокойная реакция ГГ) и с игрой на сцене в трусах. Очень понравился герой Нортона, который не не такой уж пустой и подлый. Очень не понравилась надуманная и лишняя лесбийская сцена. И однозначно было лучше, когда человек-птиц был только в голове. И нет, мне ни разу не показалось, что это комедия. Я ни разу не засмеялась, я все время ждала трагичного конца и для меня бы он был, пожалуй, сильнее того, что был у режиссера. То есть мне бы больше понравилось, если б показали, как он "полетел", а дочь начала бы истошно орать "папа-папа", глядя вниз) Вот такая я кровожадная.

Специфично, не каждому понравится, но посмотреть все же стоит, чтобы составить свое мнение.

Кто сказал, что в этом фильме нет Вуди Аллена? Я же поверила!
Здесь его так много, что аж тошнит. Не знаю, как Аллен добился такого эффекта, но юный Джесси Айзенберг - абсолютная его копия. Он ходит так же, он горбится так же, спотыкается, садится, машет руками - к середине фильма эта марионетка начинает невероятно раздражать. Спасибо, что режиссер сам не попытался сыграть юного испуганного бемби, но подмена слишком сильно напоминает восковую мертвечину в духе мадам Тюссо.
Женщины в фильмах Аллена всегда страдали удивительной безликостью, но две Вероники переплюнули даже Йоханссон. Обе актрисы никакие и выветриваются из памяти, как только выходят из кадра. Даже их наряды не запоминаются.
Сюжет вроде бы есть, но его как бы и нет. Он такой скучный и предсказуемый, что титрам искренне удивляешься. Всё? Эээ, а историю какую-то уже поведали нам, да?.. Не заметила.
Все шуточки с длиннющими бородами. Даже немного неловко за режиссера. Склероз, маразм, цитаты из Армянского радио?
Кино по имени Пустота Пустотовна Пустотина. Можно, конечно, сказать, что это и есть светская жизнь, но повод ли это для порчи киноплёнки и сжигания бюджета?! Никогда не любила Вуди Аллена, так и начинать не стоит ;)

Фильм, мягко сказать, неординарный.
По семантике даже чем-то схож с «Черным лебедем», но чуточку с другой смысловой нагрузкой, с очень тонкой и актуальной нагрузкой. Я не была уверена, что увижу на экране, и нажимала на «play» с искренней надеждой «не потратить 2 часа впустую». Иньярриту оправдал все ожидания.
Достойный образец киноискусства с прекрасной игрой актеров и шикарным музыкальным минималистическим сопровождением. Я неравнодушна к ударным – это половина моей оценки.
Вторая половина – актерская составляющая. Я знала, что Нортон шикарный актер, но не знала, что настолько - Бёрдмэн напомнил мне прочие грани его таланта, и теперь хочется бежать и выискивать подобные работы в его фильмографии.
Поразила Стоун. Помню свое первое знакомство с этой актрисой, фильм назывался «Отличница легкого поведения», все говорит само за себя, приятно наблюдать рост и раскрытие таланта. От «Мальчикам это нравится» до «Прислуги», «Магии лунного света» и теперь «Бёрдмэна» - хочется ждать большего.
Галифианакис тоже порадовал – круто осознавать, что этот вечно бородатый толстяк умеет не только устраивать «проблемы на мальчишниках», но и качественно играть драмы.
К какому выводу привел меня этот фильм? Пока на экраны, помимо фильмов по комиксам, типичных ромкомов и стандартных ужастиков, выходят подобные экземпляры, которым удается донести до обычного зрителя такую нужную сегодня мысль и заставить задуматься об этом, пусть на пару минут, искусство живо и у человечества есть надежда.
Итого - заслуженный Оскар, качество на высоте, понравился.

Фильм просмотрен в рамках игры МувиБинго Лайт. Тур 1 на тему "Театр на экране"

Второй Кауфман за декабрь. Первый мною просмотренный его фильм ( Думаю, как всё закончить, 2020) дался нелегко, он не вылазил из головы, не давал переключиться на другое кино.
Но этот...! Просто нет слов, какой тяжёлый осадок он оставляет за собой. Такое кино смотреть больно. Такое кино смотреть сложно. Потому что главным героем фильма является не человек, а болезнь, психическая. Не могу избавиться от ощущения словно прикоснулась к чему-то болезненному,от чего хочется быстрее и быстрее отряхнуться и убежать, но кажется,что от прикосновения нельзя отмыться да и мысль о том, что болезнь заразная, не даёт покоя...
Кино не для всех, сложное, многогранное, сумасшедшее, депрессивное, давящее, поглощающее. Никому не посоветую. Но оставлю этот очерк о нем здесь, чтобы потом не говорили, что не читали о фильме перед просмотром. А я пока настрою себя на третьего Кауфмана, Быть Джоном Малковичем. А когда-нибудь обязательно пересмотрю "Нью-Йорк, Нью-Йорк".

СИНДРОМ КАУФМАНА. «СИНЕКДОХА, НЬЮ-ЙОРК». Ирина Кушнарева, ИК, 04'2009
Некоторые экранизируют книги. Или комиксы. Чарли Кауфман в своем режиссерском дебюте «Синекдоха, Нью-Йорк» экранизировал синдром, психическую болезнь, названную — в честь открывшего ее врача — «синдромом Котара». Именно такую фамилию носит главный герой фильма, театральный режиссер и депрессивный ипохондрик Кейден. Человеку с синдромом Котара кажется, что он гниет и его организм разрушается, что он уже потерял какие-то органы или даже кровь. Наконец, ему кажется, что он уже мертв. С самого начала фильма у Кейдена целый набор симптомов. Скользя как по метонимической цепочке, его болезнь перемещается с одного органа на другой. То не расширяется зрачок и не вырабатывается слезная жидкость, то, наоборот, слюна. То вдруг случается эпилептический припадок, позднее сохраняющийся в виде тиков и судорог, с которыми Кейден Котар легко уживается. И зубы у него болят нетрадиционно, по принципу смещения — то пятерки, то шестерки. Котар даже не может как следует расслышать, к какому врачу ему идти, что и понятно, учитывая столь неустойчивое состояние его организма. Герой проецирует свои болезни на окружающих подобно тому, как, смотря телевизор, он видит во всех героях себя: будничное чувство без всякой эйфории. На совместном сеансе у семейного психотерапевта его жена Адель признается, что мечтала о том, чтобы Кейден умер и она смогла начать жизнь с чистого листа без чувства вины. Их четырехлетняя дочь разражается слезами, узнав, что у нее в организме, как в доме, тоже есть «трубы», по которым течет кровь:

«Я не хочу кровь!».

Как в «Алисе в стране чудес» нематериальные слова пересекаются с материальными телами и приносят этим телам физические страдания. «Есть психоз, это как у нашей мамы, а есть сикоз, ужасные прыщи на коже, как у меня», — объясняет Котар маленькой дочери на прогулке. По-английски звучит одинаково, возможно, поэтому у Кейдена Котара сикоз вызывает психоз или наоборот. Мать увезет маленькую дочку в Берлин, там ей покроют все тело татуировками из райских цветов — такой художественный проект. Но однажды цветы на коже начнут вянуть и скукоживаться, и девушка умрет, обронив увядший лепесток розы. А Кейден Котар будет тосковать по покинувшей его Адели, вторично женится на актрисе Клэр и будет весь фильм любить билетершу по имени Хейзел, живущую в горящем доме, то есть буквально рядом с тем огнем, который в конце концов ее убьет. Такова канва этого затейливого фильма, напоминающего лучшие страницы книги знаменитого врача-нейропсихолога Оливера Сакса «Человек, который принял свою жену за шляпу».

Фильм Кауфмана по стилистике чем-то напоминает кино Дэвида Линча. Не случайно, что снимал ленту Фредерик Элмес, работавший оператором на «Синем бархате», «Дюне» и «Диких сердцем». Но, возможно, у Кауфмана фильм получился мрачнее линчевских. Может быть, потому что у Линча все происходит в измерении, статус которого не определен, оно может оказаться и объективным, и субъективным. Это как посмотреть, границы размыты. У Кауфмана весь сюжет разворачивается внутри сознания героя, пораженного прогрессирующей болезнью.

Как если бы одного синдрома Котара было недостаточно, Кауфман добавляет еще одну болезнь, близкую к нему с точки зрения нейрологии, — синдром Капграса. В качестве подсказки эта фамилия помещена в список жильцов дома, который в одном из эпизодов читает Котар. Больные с синдромом Капграса испытывают трудности с идентификацией лиц, в частности, перестают узнавать близких, у них развивается иллюзия, что родных подменили, что все вокруг — двойники (изначально по-французски эта болезнь называлась «бред двойников»). В фильме синдром Капграса находит парадоксальную реализацию в профессиональных занятиях Кейдена Котара — в его грандиозном театральном проекте.

Кейден Котар, утрачивающий вследствие болезни границы собственной личности, пытается полностью объективировать свою жизнь, построив особую театральную машину. Когда ему неожиданно присуждают специальный грант «за гениальность», он может наконец выйти за узкие рамки регионального театра и замахнуться на большое модернистское произведение в духе Джойса или Малларме. Произведение, бесконечно разрастающееся и дублирующее жизнь. Вписывающееся в эзотерические традиции театра, в котором репетиции так никогда и не перерастают в спектакль. В одном из эпизодов это выглядит как машина симультанного театра: гигантское плато в заброшенном ангаре, на котором одновременно разыгрываются сотни микроэпизодов жизни Кейдена Котара. У каждого персонажа «из жизни» есть двойник-актер, у актера есть дублер, у дублера соответственно тоже должен быть дублер, и так до бесконечности, пока в тотальный спектакль не окажется втянуто все человечество. «Никто не является статистом!» — восклицает прозревший эгоцентрик Котар. Его опус магнум, к которому ему никак не удается подобрать название, призван включить в себя каждую мелочь, каждую случайность человеческого существования и сделать ее важной и неслучайной. Тут целый клубок борхесовских мотивов: и Фунес, чудо памяти о всей целокупности опыта, и Пьер Менар, дословно пишущий-переписывающий «Дон Кихота», и карта, идеально и в полном масштабе совпадающая с картографируемым объектом...

Этот необъятный театр соотнесен с тем, чем занимается любимая и утраченная жена Котара Адель. Она делает крохотные портреты ню, которые можно разглядеть только при помощи линзы ювелира. Театру как аппарату фрагментированного макрозрения, в котором отдельные сегменты могут так и не сложиться в единую картину, противопоставляется микрозрение, инсценирующее взгляд вуайера, смотрящего в замочную скважину. Театр Кейдена Котара — как египетские пирамиды, — Кант писал, что они могут быть восприняты только с определенной дистанции, иначе происходит экстенсивное накапливание частей, которые так и не «схватываются» восприятием. Но сама эта дистанция здесь отсутствует: все или слишком мелко, под «мелкоскопом», как у Адели, или слишком укрупнено, как у Котара.

В то же время это Произведение становится для Кейдена Котара устройством по улавливанию стремительно утрачиваемых смысла жизни и идентичности. Котар фактически конструирует выносной мозг. «Фильм-мозг» — так Делёз называл картины Алена Рене, создававшие нечто вроде модели работы мозга. Театральная конструкция Котара тоже воспроизводит работу мозга, поэтому лента Кауфмана, как ни странно, оказывается близкой к «церебральным» фильмам Алена Рене. В какой-то момент эта машина начинает продуцировать смысл практически самостоятельно и без участия главного героя. Переломный момент наступает, когда на прослушивание является Сэмми, человек, следивший за Кейденом и фиксировавший все детали его жизни. Сначала Котар назначает его на роль себя в спектакле, а потом делает своим дублером и в жизни. Вскоре Котару уже не нужно им руководить, тот и сам знает, что делать и говорить. Случайные, алеаторные связи, завязывающиеся между участниками гигантского проекта, когда Сэмми — Кейден приглашает на ужин реальную Хейзел, а реальный Кейден после похорон матери остается на ночь с дублершей Хейзел, словно воспроизводят активность синапсов как зон мозга, в которых образуются случайные связки и сцепления.

С одной стороны, разрастающееся количество двойников-дублеров становится для Кейдена Котара способом заклясть смерть. Всегда найдется двойник, чтобы умереть вместо него, как умирает Сэмми, бросившийся вниз с театральной конструкции. Театр превращается в машину бессмертия. С другой стороны, Котар не в состоянии удерживать свое детище под контролем, а его болезнь прогрессирует. В итоге он покорно уступает режиссерское место актрисе, приглашенной играть Эллен, уборщицу, нанятую Аделью убираться в ее нью-йоркской квартире. Иногда сама Адель принимает Кейдена за Эллен по телефону, иногда ее престарелая соседка отдает ему ключи от квартиры в уверенности, что он и есть Эллен. Кейден Котар все сильнее идентифицируется с Эллен, которая постепенно полностью захватывает власть над его сознанием. Это крайняя степень болезни: второстепенный герой полностью поглощает автора. Вот уже Котар вставляет себе в ухо наушник, и Эллен режиссирует его слова и действия. Созданная Котаром машина получает полную автономию, превращая его, демиурга, в один из своих винтиков, а затем саморазрушается. Фильм заканчивается на том, что театр-мозг «погорел». Трудно сказать, сгорел ли театр, потому что в мозгу Кейдена Котара произо-шли необратимые изменения. Или же, наоборот, распад сознания героя ускорился из-за пожара в театре. У Кауфмана получился бескомпромиссно мрачный фильм с аннигилирующим выводом в конце: все является всем (Everything is everything) и каждый является кем угодно, любым другим (Еveryone is everyone). Все границы между индивидуальными личностями разрушены, все переходит во все, а значит, и в Ничто. Высокий модернистский опус оказывается машиной отрицания и разрушения.

Чарли Кауфмана уже давно обвиняют в непростительном солипсизме. Эндрю Трейси в журнале Cinema Scope отметил, что Кауфман сумел создать такой механизм, при котором те, кто выступает с обвинениями в излишней депрессивности и мрачности, по сути критикуют не сам фильм, а личность его создателя. Он проводит параллель с Бергманом, сравнение, естественно, не в пользу Кауфмана: «Там, где у Бергмана интроспекция ведет еще глубже внутрь, Кауфман претендует на Высказывание с большой буквы, и эта попытка терпит полный провал». В развитии этой темы Трейси указывает, что подобная гигантомания с построением больших экстенсивных структур и стремлением ответить на «Великие вопросы» характерна для нынешнего американского независимого кино в целом и вписывает Кауфмана в линию, намеченную Коэнами в «Старикам здесь не место» и Андерсоном в «Нефти». И все-таки можно возразить, что у Кауфмана гигантомания медиируется личностью героя и вписанным в сюжет микро- и макрозрением. Гигантский театр Котара — осложненная синдромом Капграса защитная реакция на полупорнографические миниатюры его жены, оставившей в его психике неизгладимую травму. Модернистская гипертрофия творческого эго, бесконечное расширение сознания подрывают в фильме сами себя. Но эта сложносочиненная конструкция надежно защитила Чарли Кауфмана от ядовитых уколов критиков...отсюда

Есть фильмы, как газировка – сладкие, вредные, жажду не утоляют, с пузыриками, но как же приятно их потреблять. Есть как кофе – бодрят, приятно смотреть, хотя для полного понимания вкуса нужна привычка. Есть как пиво – пьешь и не замечаешь, как проходит время, правда потом может быть тяжеловато. Ну, а этот фильм я бы отнес к категории вина. Если кому-то пытаться описать своими словами этот фильм, то вряд ли получится что-то удобоваримое. Нужно попробовать самому, чтобы понять, о чем здесь идет речь. Здесь куча деталей, которые выполнены на высоком уровне, и их великолепие ощущаешь где-то в подсознании.

Вот вроде бы взять сюжет – история человека, который получил огромную популярность в кино и теперь хочет стать режиссером и исполнителем главной роли в собственной постановке на Бродвее. Просто, чтобы доказать всем то, что он не какой-то там актеришка, случайно оказавшийся в нужное место в нужное время. И что он может куда больше, чем сыграть роль непонятного супергероя. Ему по плечу и серьезные, драматические роли. Поэтому ради этой постановки он готов практически на все. Потратить на свою мечту все оставшиеся деньги – это как минимум. Да, история выглядит простой и при этом аморфной. В ней огромное количество разнообразных сюжетных линий, которые пересекаются, перехлестываются, чтобы потом Иньярриту их умело купировал.

Здесь практически нет штампов, к которым привыкли зрители. Вот, например, в сюжете появляется молодой и гениальный актер. Им автор фильма активно любуется и показывает его выпуклость. Какой он сложный, какое у него мнение по поводу актерской игры и правды жизни. Кажется, что он сейчас станет центральным персонажем и вытащит весь этот непонятный спектакль из небытия и принесет успех его режиссеру. Но нет, вскоре этого самородка задвигают на второй план и переходят к другой сюжетной линии.

И так практически со всем, о чем нам говорят в сюжете. Отношения главного героя с дочерью и с женой. Взаимоотношение молодого актера со своей девушкой и дочкой главного героя. Всплывший где-то в середине театральный критик, готовый потопить эту постановку даже не видя её. Просто потому, что ей не нравится актеры, пришедшие из кино. Все эти линии нам демонстрируют, но при этом не одна из них не становится главной и не довлеет над основной – историей актера, который растерял все что нажил и пытается доказать всем какую-то свою идею, важную для него одного. Так что сюжет нам подается мастерски. Все линии лишь оттеняют главную линию, раскрывают героев с какой-то новой стороны, но не отвлекают зрителя.

«Мастерский» - это можно сказать и про весь фильм целиком. Первое, что замечаешь – операторская работа. Фильм построен таким образом, что кажется снятым одним дублем. Камера всегда следует за героями, перепрыгивая с одного на другого, изредка замирает на одном месте, чтобы подождать какое-то время. Ощущение от этого приема, на самом деле фантастические. Некоторые переходы хочется пересматривать раз за разом.

Второе, что врезается в память – игра актеров. Она на практически недостижимой высоте. В фильме, чей сценарий, настолько аморфный и общий, вся задача ложится на плечи актеров. На то, как они его нам подадут. И они подают это просто великолепно. Все они выкладываются даже не на сто, а на двести процентов. Филигранно передают эмоции персонажей, безо всяких пояснений понятно, что именно сейчас происходит у них в душе. Это как раз то, что называется актерская игра. И с этой позиции, диалог о том, как нужно играть героев на сцене – он показателен. Смотреть, как они перевоплощаются в совсем других людей, как меняются – очень и очень впечатляющее зрелище. Не менее впечатляющее, чем операторская работа.

Очень оригинальный, тонко выполненный, с прекрасной игрой актеров. Оцененный как критиками, так и простыми зрителями. Он действительно напоминает вино. Вначале не очень понятно, о чем он, но потом, когда распробуешь, когда ощутишь все эти оттенки вкуса, послевкусие и детали – хочется еще раз насладиться и пересмотреть особо впечатляющие места.