Бенуа Деби. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Удивлена, крайне удивлена, что у фильма такой низкий рейтинг на imdb. Впрочем, стоит поизучать отзывы критиков, а пока как-то жить с мыслью, что тебе нравится фильм с низким баллом ))

"Погружение" - пример "хорошего артхауса". Под хорошим артхаусом я понимаю сложный фильм, в котором режиссёр оставил возможность истолковать его даже для тех, кто перепутал зал и вместо очередной саги Марвел попал на его фильм, или для тех, кто устал и не хочет погружаться в пучины философии и анализа. У океана, по словам главной героини, есть пять слоев - также и у фильма есть несколько слоёв. Самое простое его толкование звучит из уст главного героя в первой трети фильма - "если ты влюблен, ты не умираешь". Таким образом, можно сказать, что фильм о спасительной силе любви.

И он определённо показывает нам любовь, но не ту, которая "жить без тебя не могу", а ту, которая меняет душу и жизнь. Более ярко это показано на истории героини - она сильнее трансформируется, проходит через бОльшую смену состояний и настроений (при желании можно разложить на этапы переживания сложного события). При этом режиссёр избежал излишней мелодраматичности, сохранив жизненность. В картине много острых эпизодов, вызывающих мощный эмоциональный отклик, но сила отклика во власти смотрящего, никто не давит из зрителя слёзы и сопли (и за это я уважаю автора). Герой, в свою очередь, изначально более целостный и законченный, и его жизнь настолько не меняется (по крайней мере, это не проиллюстрировано), она лишь обретает дополнительное значение.
Я бы сказала, что у фильма музыкальная структура. Есть основная мелодия (Дэнни), есть поддерживающая, и иногда конфликтующая с ней (Джеймс), они развиваются и звучат параллельно, иногда контрастируя, но в итоге сливаясь в нечто новое. Это объясняет и то, для чего выбраны достаточно колоритные персонажи, колоритность которых, однако, не играет никак на тему фильма.

Повторюсь, что смыслов в фильме можно обнаружить несколько, расскажу о том, как вижу его я. Суть погружения в том, что ты полностью отдаёшься какой-то среде, становишься её элементом, как Джеймс, сливающийся с обществом, - он отказывается от своей личности, он вынужден мимикрировать. Наоборот, Дэнни этого делать не умеет, да и необходимости нет - у неё батискаф. Но поэтому она и не может полностью погрузиться, поэтому роман гораздо сильнее выбивает её из колеи - она не отдаётся полностью среде (как любви, так и океану). Однако, пройдя все стадии (отрицание, гнев, торги, смирение), она начинает быть способна к истинной любви, и тогда мир становится прекрасным (она пишет стихи, и все выживают=) ). При этом погружение должен осознать каждый сам, никто не может сделать это за нас. Погружение - это и вложиться полностью в какое-то дело, работу, призвание, это и любовь, и смерть, и вера в Бога, и общение с природой, и многое другое. Только проходя через полную отдачу себя можно победить страх смерти - а значит, и саму смерть. Только на контрасте с полной отдачей себя работе можно полностью насладиться остальными сферами жизни, погружение - это одновременно и метафора полноценной жизни, в которой дорог каждый вдох.

И всё это очень красиво упаковано в прекрасную игру актёров, языковое многообразие (я смотрела в оригинале), умопомрачительно красивые панорамы и отличную музыку. Неспешная, мягкая манера повествования чем-то напоминает книжную или музыкальную, это очень спокойный, но очень глубокий фильм. Как океан )

Траекторию творческого пути выдающегося немецкого режиссера Вима Вендерса с легкостью можно определить по названию едва ли не самого признанного его фильма, ставшего одним из смыслообразующих фундаментов его творчества - "Париж, Техас". Именно в этом адекватном смешении "парижского" с "техасским"(что совсем не одно и то же, что помесь нижегородского с французским), встревоженной переменами интеллектуальной европейскости, взросшей на почве нонконформизма, и практически легковесной архетипической американщины, глубинной жизненной философии и простоты сути вещей, заключается главная особенность Вендерса, для которого с наступлением нового века Америка стала главным объектом изучения. Пристального, почти на молекулярном уровне.
Представленная в рамках Берлинского кинофестиваля последняя по счету крупная режиссерская работа Вендерса, "Все будет хорошо" 2015 года на первый взгляд принципиально кажется фиаско достопочтенного постановщика, ибо суть многословного сюжета картины с чрезвычайной легкостью укладывается в просторечивые шпалы приснопамятных куплетов одной проводницы-трансвестицы о том, что все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю. Фабульно синонимизирующийся с приземленной, даже нарочито бытовой в своей пронзительной реалистичности "Заповедной дорогой" Терри Джорджа, фильм Вендерса будто специально стремится быть упрощенным, даже в чем-то по своей режиссуре неряшливым, отчего конвертирование изображения в трехмерный формат становится авторской издевкой, самым изощренным видом троллинга, ведь, в отличии от того же Годара с его "Прощай, речь!", "Все будет хорошо" Вендерса не имеет в своем активе ни ярких визуальных всплесков, ни чрезмерных экспериментов с изображением, ни выпуклой формы, ибо на сей раз форма для Вендерса сугубо вторична, а содержание - первично. Причем, конечно же, всю слабость фильма проще списать именно на это - на несоблюдение цельности между тем, что в картине внутри и какова она снаружи, но в данном случае это не шаг назад для режиссера(но и не вперед тоже). Бесспорно, вряд ли режиссер в этой растянутой на 12 лет истории раскаяния и искупления открыл что-то новое, да и не стоит уже ждать от немецкого постановщика излишней революционности. Киноязык ленты лишен изысков, и в фильме на первый план выдвигается история, полная полутонов. Мы встречаем писателя Томаса в тот момент его жизни, когда успех уже прошел, а вдохновение отцвело, но он при этом не сильно переживает за себя, живя в размеренном уединении в трейлере. Тусклые, приглушенные тона окружающего мира, нордический сплин в диалогах - это спокойствие кажется каким-то искусственным и не предвещающем ничего хорошего. Умиротворение лишено объективного смысла, ибо не видна гармония. И трагедия не заставит себя долго ждать, когда Томас сбивает двух несовершеннолетних детей.
Собственно, после этого фильм будет точно соответствовать тональности Бергмана и, отчасти даже, Фон Триера(Шарлотта Генсбур кажется и вовсе неслучайной, зарифмовывая в своей актерской палитре в фильме Вендерса и героиню "Антихриста", и нимфоманку Джо - плохую мать по определению). Мать же в ленте Вендерса и вовсе никакая. Утрата одного из ее сыновей не рушит ее мир, не толкает в петлю, ее эмоции - это корка не то несусветного спокойствия и нелюбви, не то то самое христианское смирение, на пути к которому Томас испытает все муки духовного Ада. Он становится преступником совершенно случайно, по глупости, но такое свыше все равно не прощается просто так. Нужно заслужить это, а значит сильно перемениться в лучшую сторону, а уж потом воздастся. Он избавляется от шелухи своей легковесной жизненной философии, начинает писать по-настоящему, ибо, как видно, он долгое время просто плыл по течению с зашоренными глазами, и приходит к тому, что пора привести в порядок собственные взаимоотношения с женщинами, которых вокруг него крутится много, и все они - несчастны. И по его вине, но и не только. И раскаяние возможно лишь тогда, когда Томас не только сам изменится, но и изменит других, сделает чужую жизнь осмысленней прежде чем завершить свой путь.
"Все будет хорошо" - это фильм, в котором ощутимо исповедуется философия искупления Германа Когена, Розенцвейга и Филиппа Майнлендера, хотя, безусловно, Вендерс моментами не заходит в столь дальние философские леса, однако отзвуки этих идей приобретают ощутимый привкус ближе к финалу. Его кажущаяся предсказуемость не должна обманывать. Вендерс создает фильм-перевертыш, в котором счастливый финал кажется фикцией, ибо искупление вины без жертвы нереально, и таковой жертвой должен стать сам Томас. За чужую жизнь он обязан отдать свою. Вновь умиротворенность предрекает беспокойство, а счастье главного героя кажется фальшью, признаком авторской иронии, ибо все будет хорошо лишь тогда, когда парадоксально будет еще хуже, ибо в мире, созданном Вендерсом, прощение стоит слишком дешево.
В картине царствует ощущение стагнации, вневременья, и хоть проходит целые 12 лет, герои испытывают массу внутренних трансформаций, борются с самими собой и с обществом, "Все будет хорошо" - кино меланхолично-рефлекторное, но не механистическое; гуманистическая мысль здесь настолько ясна, кристальна и прозрачна, а универсальность идей всепрощения слишком бесхитростна, что поневоле кажется, что Вендерс предал сам себя, выдав порцию очевидностей, но по факту - жизненностей, масштаб которых режиссер рассредоточил в узнаваемом удушливом пространстве бергмановской некоммуникабельности, которая к финалу растворяется в серной кислоте субъективной легкости решения проблемы. Но по факту ощущается, что это далеко не финал. Непоказная Трагедия будет длиться вне камеры, вне зрительского зрения и внимания, ибо идеальных миров с идеальным разрешением неразрешаемых просто так кризисов не бывает.

Белые крылья модерна

Оценка 7 из 10

В конкурсном показе «Особый взгляд» в Каннах в этом году Стефани Ди Джусто дебютировала с «Танцовщицей» на равных с «Учеником» Кирилла Серебренникова и «Капитаном Фантастик» Мэтта Росса, уже представленными отечественному зрителю. Экранизация Ди Джусто биографии Лои Фуллер, которая сейчас является одной из знаковых, но полузабытых фигур европейского искусства начала XX века, вполне пришлась по душе конкурсному жюри. Дебют был щедро отмечен несколькими весомыми наградами — Золотая камера, Особый взгляд и Квир-Пальмовая ветвь. До «Танцовщицы» у Ди Джусто была вполне солидная клиентура из шоубиза и мира моды, она снимала клипы и показы, но сердцем, надо полагать, тянулась к чему-то светлому и большему. В итоге из этого и родилась «Танцовщица» как глубоко мифологизированная биографическая драма, которая сочетает в себе и высокое искусство, и мастерство перекроенной на собственный лад подачи материала.

Режиссер любого биографического фильма, байопика, что витязь на распутье. Направо пойдешь — передашь точно все детали биографии и снимешь славный эпик, налево — будешь метаться вместе героем и мучить зрителя. Но есть еще и третий путь — придумать свою, авторскую, жизнь за героя, потом пересыпать именами и приправить фактами — и все — такси в Канны можно заказывать. Не сомневаюсь, что Ди Джусто поднаторела в клипах умеренно известных поп-французов, но в «Танцовщице» — настоящее торжество клипового мышления и деформация реальной жизни Лои Фуллер. Сидела-сидела на печи на ранчо до 25 годов, почитывала себе «Саломею» Уайльда и мечтала пробиться в артистки.

Наряду с весьма дырявым по части достоверности фактов сценарием, у ленты есть еще одна большая проблема, проблема дебютантки Стефани Ди Джусто. Слабая проработанность в «Танцовщице» героев второго плана начинает раздражать к середине фильма, и это при том, что снялись далеко не последние люди европейского кино. Отмечу, на собирательную роль Луи, французского графа и импотента, пригласили Гаспара Ульеля, весьма известного по недавнему «Это всего лишь конец света». Мелани Тьерри ("Легенда о пианисте», «Закон противоположностей») в свои 35 выглядит искусственно состаренной матерью для Лои Фуллер. Франсуа Дамиенс, в роли легендарного арт-директора кабаре «Фоли-Берже» нехаризматичен — просто еще один бородатый француз в цилиндре.

Конечно, инди-певица Стефани Соколински (Соко) в роли Фуллер тащит на себе эту компанию и может выдавать не только фантастической красоты номера по фильму, но и очевидные проблемы сексуальной самоидентификации. Однако происходит это благодаря сценарию и режиссуре Ди Джусто весьма угловато. Не очень понятно, благодаря каким фокусам Лои Фуллер, возрастная и не имеющая хореографического образования, сумела произвести модерн-революцию и получить восхищенные отзывы парижской богемы. Насчет небезызвестной фамилии Депп на афише «Танцовщицы» были большие сомнения, и они подтвердились: Айседора Дункан от Лили-Роуз Мелоди Депп представлена только как алчный гуттаперчивый юный биоробот, движущийся только по прямой циничного успеха. Не обошлось, конечно, и без любовной интриги средней температуры между Фуллер и Дункан, сами понимаете, кому попало Квир-Пальмовую ветвь в Каннах не выдают.

И о хорошем. «Танцовщица» Стефани Ди Джусто — фантастически хороша, несмотря на все брюзжание выше. Эмоциональный накал картины очень высок и понятно, что с биографией Фуллер на просмотре никто не сидел и ничего не сверял. Неровность и спорность отдельных эпизодов компенсируются огромной искренностью подачи и увлеченностью режиссера материалом. Благодаря камере Бенуа Деби в ленте очень много визуальной красоты и умеренно спецэффектов. Темное биографическое пятно о Лои Фуллер, титаниде европейского танцевального модерна вековой давности, теперь называется праву именуется «Танцовщица».

Бесплотный город, существующий на стыке реальностей. Город с множеством имен и не имеющий имени вовсе — такой похожий на среднестатистические задворки всех существующих Штатов, и при этом не похожий ни на что. Этот город погружен в безмятежность собственной грядущей смерти, которая столь же неизбежна, сколь и неизбывна. Город вне реальности, живой организм, трепещущий склизкими щупальцами и дышащий гнилым беззубым ртом, который открывается и заглатывает буквально всех. Пасть монстра, который затаился и выжидает подходящего момента, чтобы напасть и сожрать. Вход в пустоту, вход в Ад из Чистилища. Из болота безумия в плен страхов. Терзаемая сомнениями мать-одиночка Билли попала и пропала во тьме ночей, в паутине туманов, в дыму кошмаров, исчезла среди теней, став вмиг сама тенью, блуждающей и заблуждающейся во всем. Но лишь там лежит ее спасение в то время, как ее младший отпрыск Бонс отправился вглубь Потерянной Реки, открыв для себя еще более ужасный и диковинный мир, чем тот, в котором он дотоле жил и который знавал.

От полнометражного режиссерского дебюта известного американского актера Райана Гослинга, фильма «Потерянная река» 2014 года, удостоенного быть представленным в рамках программы «Особый взгляд» прошлогоднего Каннского кинофестиваля, веет эскапизмом, формализмом и сюрреализмом, причем что из них первичнее — большой вопрос, и в чем-то даже намеренно риторический. Однако в данном конкретном случае эскапизм как художественный метод совершенно не подразумевает, к счастью, уход в исключительно беззаботную развлекательность и нарочитую прямолинейную жанровость, приносящих с собой в итоге плоды не разврата, но разочарования, и даже совсем не означает поспешный выход за пределы обыденной реальности, тотальное бегство от нее в миры чарующие и опасные хотя бы потому, что самой обыденной реальности в «Потерянной реке» нет совсем, или есть, но так мало, что это едва ли можно счесть оправданием. Есть лишь отблески в кромешной темноте, блики на воде, ибо в картине Гослинга первична не явь, а сон — поначалу умиротворенный, спокойный, даже коматозный, но вскорости становящийся все более кошмарным, диким, странным, сном о неовеществленной жизни, сном о любви и поиске себя там, где лишь демоны и монстры обитают, царствуют, там, где для человека нет места среди равных. Вместо нее, скукоженной до простонаружного бытописательства, правды жизни с чернушными тонами пластичная иноприродная форма, полутона иных вселенных, существующих подле нас и почти не маскирующихся, концентрированный в своей жуткой неопределенности и невоплощенности антимир, в котором существуют не люди даже, а ходячие авторские метафоры, лишенные любых явных черт собственной витальности. Во всяком случае, так происходит ближе к финалу, когда зримый на поверхности нарратив с конкретной линией сюжета сломается, исказится и перестанет вовсе быть значащим, а на его место придет кричащий в своей многофактурности макабр, который уже вовек не отпустит. Живым и здоровым, уж точно.

Впрочем, тут кажется, что Гослинг излишне усердно заучил все те многочисленные законы сотворения собственнных киновселенных, что в итоге «Потерянная река», при всей своей очевидной самодостаточности, является не меньшей, а, может быть, даже большей мистификацией несуществующих миров, чем эти сами миры, воссозданные Гослингом точно и сочно, но и не без экивоков в стороны. Отчасти все происходящее в этой картине это просто обман, самообман, обман зрения или ложь во благо — самый сложный вид обмана? Или может все это сон, от которого невозможно проснуться? А может, а может… Куда не заверни, однозначного ответа не будет. Истинный Лабиринт Фавна, селефаис и гипнос, которым грех не поддаться. Однако это лишь восприятие картины на внешнем уровне, изложенном на киноязыке дурманящих и манящих образов, за которыми прячется нечто иное и, пожалуй, в чем-то примитивное.

На самом деле в «Потерянной реке», перманентно выписывающей постмодернистские визуальные па то под Линча, то под Рефна, то под Ходоровского, то рифмуя кислотное пестроцветье Ноэ и Рефна с китчевой цветастостью всего итальянского джиалло(отсылки к «Суспирии», «Инферно» и «Синдрому Стендаля» и «Дрожи» самоочевидны, не говоря уже о парочке перепевов мотивов Бавы-отца), то давя гнетом гиперреализма и цитируя мифологию Лавкрафта с его Древними, Ктхулху и Ньярлахотепом, Богами тысячелетий, чье пробуждение лишь приведет к Апокалипсису, то в открытую заигрывая с мотивами Клайва Баркера и его диалектикой многоступенчатых бездн Ада, Гослинг говорит о вещах, которые не требуют столь сложной шифровки. Все это лишь наносная форма, излишне усложненный авторский метод, истерическая рефлексия с мясом и костями, переосмысленный и извращенный «дух» «новой французской волны», ставший уже не новой, хотя и не слишком старой еще плотью, луковичная шелуха постмодернизма, очистив которую зритель придет к истории, в которой не все предельно, но почти все предельно ясно, стоит лишь покопаться и в самом себе.

Мать, утратившая связь с реальностью, не любящая в должной мере своих двух детей, предпочитающая все что угодно, но лишь бы избегать их общества. И сами дети, для которых Мать практически чужая, иная, не своя, которую они при этом обязаны любить во что бы ни стало на фоне медленно и неумолимо погружающегося в хаос бытия. Конфликт поколений, выражающийся не в обвинениях в предательстве и неблагодарности друг друга, а в том, что каждый сам по себе, представлен лишь черно-багряному небу и тем Богам, что судят мир на краю пропасти, в котором живут Бонс, Балли и Билли, а также Рэт — загадочная и странная, как потусторонняя Белладонна, царица Смерти, проводящая Бонса по Реке Утраты, Реке Забвения. Вместо того, чтобы начать разговор, исповедаться в ошибках и грехах, вымолить прощение у непрощенной, Билли и Бонс уходят в самих себя по сути, поддаются собственной сновиденческой надреальности, предаются побегу в никуда из ниоткуда, ибо вместо простых решений в «Потерянной реке» решения трудновыполнимые. Встреча с недремающими страхами оборачивается против самих же героев, которые решили в одночасье поймать монстров, даже не догадываясь, что таковыми являются они сами.