Gaev, Ivan. Отзывы на фильмы c нейтральными оценками

Итак, его зовут Дубровским. Владимиром Андреевичем. Сын своего отца, герой нашего времени отнюдь не лермонтовского типа и даже не пушкинского разлива. Красив и статен наш герой, живущий среди бетонных громад и многоцветных вавилонских башен весьма условного русского мегаполиса. Не плебс, а выше, имеющий стиль и вкус как в одежде, так и в отношениях. Финансовый успех не затмил его разум, хотя сладостный мир гламура поманил своей белозубой улыбкой и роскошным ароматом дорогих духов. И встретилась ему на жизненном пути та единственная, ради и во имя которой он готов на все, даже на резкие перемены в своей беззаботной жизни. И дух благородства и разудалого разбойничества овладел им вмиг, перечеркнув житие на «до» и «после».

Модернизировать классику — дело нелегкое, неблагодарное и неблагонадежное. Модернизировать русскую классику — дело втройне сложное и неприятное, несмотря на лежащие в основе всех без исключения классических литературных произведений универсумы, по-прежнему остающиеся неизменными и безусловно актуальными при переходах из века в век. Нужен безусловный талант, взрощенный и подпитываемый любовью к классическому материалу, который поддается переосмыслению далеко не каждому, рискнувшему посмотреть на классические фабулы под неожиданным углом и с нестандартной точкой зрения, априори полемической.

Двое представителей современного российского кинематографа, в сторону которого только ленивый не успел бросить пару многотонных булыжников порицания и острой критики, ибо отрицать фатальный кризис качества и бедность оригинальных идей было бы просто опрометчиво и недальновидно, было бы просто проявлением слепоты и слабости, Александр Вартанов и Кирилл Михановский в 2014 году решили замахнуться на наше все с младенческих лет розовопупсового бытия Александра Сергеевича Пушкина и его хрестоматийный роман «Дубровский», ставший русским ответом приключенческой литературе Вальтера Скотта и разбойничьей драме Шиллера. С напористым усердием и неким неистовством поместив классических героев в современную русскую реальность, с пушкинских времен изменившуюся минимально, лишь обросшую бородой воинственного патриотизма и обвешанную множеством мутных вульгарных гламурных безделушек разной степени своей ценности, Вартанов и Михановский в своей постмодернистской версии «Дубровского» напрочь забыли о глубине первоисточника, предпочтя упростить наиболее интересные с точки зрения философической обобщенности драматические коллизии великого и беспощадного, как бунт русский, в своей крититической тональности романа, соорудив с переменной долей художественной успешности полижанровый, но отнюдь не полифоничный коктейль, в котором определенно многого не хватает — а именно определенного чувства меры, более четких и не настолько размытых моральных расстановок всех без исключения персонажей, включая главных, живущих порывами, страстями, но поданных создателями несколько схематично, по-голливудски архетипично и без внутренней многослойности и неоднозначности. В конце концов, «Дубровского» в модернизированной вариации сложно втиснуть хоть в какие-либо жанровые лекала, ибо фильм одновременно и приторная мелодрама шескпировской разновидности, и криминально-гангстерская драма с привкусом «Бандитского Петербурга» без всякого крена в насыщенную психологизмом достоевщину, и драматический триллер, и социальный комментарий к современным реалиям жизни, в которых одним из знаков времени становится часто используемые режиссерами сюжеты канала НТВ, перекраивающего правду под собственные уютные представления и дающего богатые урожаи желтых скандалов-интриг-расследований.

Но, к сожалению, ни в одном из избранных жанров фильм не достигает высот ввиду отсутствия цельности и сюжетной внятности без обилия логических дыр, превращающихся моментами в стигийские бездны. Мелодрама, на которой в картине сделан наибольший коммерческий упор, оказывается клишированной, решенной в узнаваемых тонах среднестатистического мыла, криминальный сюжет лишен оригинального и интересного наполнения, ибо все вновь сводится к разборкам братков в духе бессменно ностальгических «лихих 90-х», а крепкой детективной интригой и напряжением триллера и вовсе не пахнет.

Лишь актуальность социального высказывания отчасти спасает фильм, ибо авторам удалось, сохранив и язык литературного первоисточника, показать, что пушкинские времена и времена нынешние синонимичны. Социальное расслоение вечно, однако есть надежда на спасительный бунт, окрашенный в багровые тона справедливой мести. Однако истинный пушкинский дух довольно быстро рассеивается, и фильм все больше превращается в разгенерированного «Духлесса» Романа Прыгунова, в котором точно так же в основе всего нарратива действовал наш современник, раскаявшийся грешник Generation P Максим, герой нашего времени, находящегося в безвременьи. Богатый барчук, обнаруживший в себе душу и открывший дивный новый мир, сотканный по принципам естественного дарвинистического отбора, но вынужденно сменивший собственную хищническую роль. Лев, вставший на уровень ягнят, идущих на заклание. И реноме Дубровского в исполнении Данилы Козловского выглядит в картине куда как убедительнее любых режиссерских попыток сыграть в реальность, которая все равно кажется дистилированной и отстраненно-кристализованной, без этакой чернухи и балабановской широты. Этакий эффектный Dubrovskiy-style, разыгранный на бледном фоне сиюминутных страстей. Не резкий по интонации инвективы документ времени, а скорее selfie.

На одного благородного Дубровского нашлось слишком много самодуров Троекуровых, и это единственный оригинальный вывод фильма. Привычный конфликт одного против всех, даже если этот «один» не сильно верит в собственную исключительность, но действует так, как велят законы каменных джунглей, которые равно одинаковы что в Москве, что в Питере, что в захудалых деревушках, где все еще живо крепостное право в его извращенном варианте.