Джон Стоунхэм мл.. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Трудно писать отзывы на подобное этому очень специфическое кино. Но... но я совершенно не был данным кинофильмом шокирован. Возможно, мой мозг надежно подготовлен "Нимфоманкой", "Жизнью Адель", "Аквариумом" и так далее, иже с ними, но мне правда норм. Норм и все - бестовое определение. И "Авокатастрофа", как киноработа, намного, в разы лучше "50 оттенков серого"! Тут хотя бы правильное позиционирование лайт-эротики около БДСМ и некрофилии. Около, значит около, а не прям некрофилия и БДСМ, без лишних испугов. А герои не так бесят, как та же Анастейша и Мистер Грей или главная героиня фильма "Аквариум".

Сцен постельных не так много, как в "Нимфоманке", они сделаны намного менее откровенно, аккуратнее, чем в том же фильме "Жизнь Адель", каждый шрам, синяк на теле героев прорисован красиво и эстетично, даже рубец на ноге стимпанк-инвалидки не вызывает отвращения. Лично меня фильм доучил не брезговать искалеченными людьми и относиться к ним спокойно, ровно также, как к остальным, целым и здоровым. Умею из кино вынести правильный посыл, лол.

Огромный минус - фильм затянут, слишком плавный, слишком размеренный, то есть его просто нудно смотреть, но бывает куда нуднее! Особо глубокой морали здесь нет, показаны люди, которые получают удовольствие только от определенного вида экстрима - автокатастроф. Надеяться, что они будут лечить свое половое извращение, избавятся от данного порока не стоит, наоборот, фильм говорит что-то вроде "каким ты был, таким ты и остался, орел степной"))))). По концовке ясно, что они свои, весьма сокращенные годы, если не месяцы, так и проведут, попадая в аварии, устраивая аварии, отбирая жизни и занимаясь любовью, пока не разобьются однажды насмерть. Мало того, это понятно на самых первых кадрах кино, так что зритель, разочарованный в отсутствии развития персонажей - просто невнимателен, либо неопытен в таком жанре, либо не сразу уловил, что тут вообще не предвидится никакой возможности развития, даже крошечного. Герои как жили, так и будут жить, эдакие стервятники; где смерть - там и они, и их странное, местами нечеловечное наслаждение.

Актеры для данного направления ленты удивительно постарались. Хоть образы семейной пары главных героев холодны и надменны, но все равно они играли, а не пытались играть (все не могу успокоиться и забыть провальные "50 оттенков серого"). Ярче всего отыграл Элиас Котеас - столь убедительного психа еще поискать нужно! Антигерой, достаточно отталкивающий карикатурный персонаж, действующий на главных героев подобно магниту, той же смерти, за которой они крадутся по пятам. Смерти неадекватной, раздолбанной, грязной и этим для них привлекательной. На парочку Джеймса Спэйдера и Деборы Кары Ангер эстетически приятно смотреть, люди в молодости были действительно красивы, в данной ленте совсем не раздражают. Их роли здесь - фарфоровых ваз, пустых изнутри, но эффектных снаружи, жаждущих как-то заполниться и выбирающих для этой цели самый примитивный способ из возможных.

Повторюсь и акцентирую, что по сюжету мало экшена, мало действия, разнообразия, с такой идеей режиссер мог снять намного круче и мощнее, но уж вышло как вышло (я бы хотел увидеть здесь нечто вроде смеси "Боргмана" и "Выживут только любовники")... Зато точно умывает франшизу оттенков, 1996 год, однако, без вертолетов и пейзажей, умывает 2015 силой исполнения.

В целом, кино подходит скорее всего только для эстетов около экстремальной любви (но не тру экстремальной), тлена, заброшек, саморазрушения в замедленной съемке, на спокойное настроение, для созерцания красивых изгибов людей и красивых изгибов ретро-машин. И, пожалуйста, без поисков морали, истины, ну зачем ее искать в таких фильмах? Все равно, что разочаровываться отсутствию зефира в рыбе.

Выставка жестокости

'Автокатастрофа' Дэвида Кроненберга открывается откровенной, на грани фола, эротической сценой орально-анальных ласканий, давая сразу понять таким образом зрителям, что на мелочи постоянно балансирующее меж всем недозволенным канадское дитя порока не собирается размениваться вовсе. Впрочем, этот акт похоти является всего лишь сеансом предварительных ласк, тривиальной прелюдией перед дальнейшими, куда как более изощренными интерлюдиями, основная суть которых сведется не столько к идее тесной взаимосвязи человека и его машины, его металлического бензинового альтер эго, которую исповедовал Джеймс Баллард, писатель и литературный персонаж в одночасье, сколь к выкристаллизовывающейся мысли о тотальной дисфункциональности и некоммуникабельности среди бетонных безмолвных островов современных мегаполисов.
Киноязык, примененный Дэвидом Кроненбергом для диалога с публикой, лишен любой динамичности, в сущности даже намека на полноценную жизнь. Блеклые тона, анемичные движения камеры, царство всоебьемлющей статики, апатичное развитие сюжета, который кажется номинальным, ненужным даже в этой немногословной, но столь гипнотичной истории людей, любящих машины больше самих себя. Но приглядись внимательнее, внемли деталям, и ускользающая красота мёртвой ткани зачарует тебя. Эрос и Танатос, эти вечные спутники кинематографа, как никогда ни до ни после преследуют Кроненберга в его вызывающе эротичной, купающейся в менструальной крови собственной девиантности картине, которая ставит знак равенства между ненормальностью и некоммуникабельностью, между сексуальным насилием и добровольным согласием, между бессмысленностью жизни и блистательностью смерти, когда мчащийся на максимальной скорости 'Линкольн' врезается в выцветший минивэн, когда кровь и мозги хаотично и экспрессивно забрызгивают приборную панель, а тела скукоживаются, искривляются, искажаются в бесконечном танце смерти, запечатлевая на полицейских фотоснимках мгновения распада жизни на миллиард атомов, нейронов...
Вон - демон-искуситель, чьё лицо, покрытое паутиной шрамов, подобно трассе, на которой он мчится, ломая все вокруг. А Баллард его послушный последователь, нечаянно открывший в себе удовольствие от лицезрения смерти, сломанных машин, травмированных, искалеченных тел. Кроненберг видит в этих героях и своё отражение, и отражение миллионов других лиц, иных людей, подчинивших себя служению пороку, чтобы понимать, что они все ещё живы. Город вокруг, кишащий миллионами, будто мёртв. Один из постоянных операторов Кроненберга, его соратник по мрачному кинематографическому заговору тьмы, Питер Сушицки снимает Торонто так, словно город этот неовеществлен и не осуществлён, как средоточие машин, движения, но столь сонного, коматозного, что уже не важно где, но важно лишь как и кто. Перверсии захватывают, боль переливается тревожными аккордами по телу, плоть затвердевает, и лишь секс сейчас важен. Секс и Смерть, неотделимые и неотличимые друг от друга, как Вон и Баллард, две стороны единого целого, имя которому Автокатастрофа.