Отзывы на фильмы Джо Элвина

…псевдо-историческая либерально-феминистская мелодрама…

…британский архипелаг середины шестнадцатого столетия. На родину возвращается девятнадцатилетняя Мария Первая Стюарт, ставшая королевой Шотландии спустя шесть суток после своего рождения, в связи с трагической кончиной её отца, короля Якова Пятого Шотландского, которого до смерти задушила глубокая меланхолия, свела в могилу сильнейшая депрессия и окончательно доконала острая дизентерия. Овдовевшая молодая правительница, успевшая уже побывать ещё и владычицей Франции, будучи выданной за Франциска Второго Французского, преставившегося в возрасте семнадцати лет от гангренозного свища в царском ухе, активно претендует не только на свою законную державную вотчину, но и на сопредельный англо-ирландский трон. Притязания рыжеволосой государыни осложняются наличием на оном монархическом седалище живой и большей частью здоровой королевы Елизаветы Первой…

…по нелепой случайной закономерности отечественного прокатного перевода, творение режиссёрши Джози Рурк получило странное поименование «Две королевы». Предполагающее, что внутри нарратива зрителей ожидает равноценное жизнеописание судеб сразу двух правительниц. Оригинальное название данной исторической мелодрамы — «Мария, королева Шотландии», каковое, предельно объективно и до непосредственности дословно передаёт всю суть авторского сценарно-художественного замысла. Ведь, несмотря на наличие в кадре сразу двух талантливых и выразительных молодых исполнительниц — ирландки Сирши Ронан в роли Марии и австралийки Марго Робби, изображающей Елизавету — львиную долю хронометража занимает именно история шотландской королевны…

…и в самой ленте, и в реально существовавшей исторической действительности венценосные двоюродные сёстры вели противоборство не только в делах первейшей государственной важности, но и на более простецком, бытовом уровне. Соперничество затрагивало вопросы привлекательности, смекалки, хитроумия и даже степени успеха в охмурении избранников противоположного пола. Так что вмурованный буквально в историческую ткань сюжетного повествования феминистический манифест по сосредоточенному осмыслению не выглядит таким уж и надуманным. Большая часть предпринимаемых обеими девушками-правительницами шагов в картине легко может быть истолкована зрителем в угоду не столько действий взаимной конфронтации, сколько направленными супротив каждого мужчины обоих королевств. Обе носительницы именитых царственных фамилий на экране непрерывно мучаются и терзаются железными челюстями дремуче-средневекового мужского шовинизма. Это не считая обычных второстепенных страданий от естественных женских проблем: сексуального насилия, жестоких, надменных и бесцеремонных партнёров и бесконечной борьбы за равенство полов…

…основной интригующий и сугубо положительный фокус «Двух королев» в том, что обе заглавные героини не принадлежат ни своему времени, ни царившим тогда нравам и порядкам. Персонажи ленты разговаривают со зрителями экстремально современным языком цифровой эпохи толерантности и торжества насильственной демократизации. Там, где их реальным историческим прототипам приходилось выворачиваться, хитрить, манипулировать и всячески жонглировать понятиями абсолютизации мужского главенства в существовавшей в средние века исключительно патриархальной нравственно-идеологической парадигме, кинематографические Мария и Елизавета открыто, прямо и естественно заявляют об отсутствии желания находится в полновесной мужской собственности…

…и, хотя некоторые детали прямиком прорвались в «Двух королев» из современного координатно-идеологического стереотипного восприятия — лорд Дарнли, например, изменяет королеве Шотландии со своим итальянским референтом, а каждый второй, буквально, кадр переполнен чернокожими, азиатскими и арабской наружности персонажами — все эти «анти-анахронизмы» бережно растворены до приемлемой и не напрягающей прозрачной контурности во вполне себе захватывающей и убедительно красивой истории. В увлекательной сосредоточенности рассказе, который может и не повергнет зрителя в нежный трепет восхищения, но разочарования в затраченном на просмотр времени не вызовет определённо и наверняка. А великолепный дуэт двух талантливых актрис, роскошное костюмирование и отличная работа гримёров станет тому непререкаемым подспорьем…

…азбука тщеславия и дистопия тошнотворности…

…Британия, период между концом XVII-ого и началом XVIII-ого столетий. Всю западную континентальную Европу и даже часть заокеанских колоний Америки охватила геенна войны за испанское наследство, начавшейся в 1701-ом году после отбытия в лучший из миров последнего испанского короля из династии Габсбургов — Карла II Одержимого. Счёт потерь личного состава и мирного населения по всем расходным статьям идёт уже на сотни тысяч. Цифры по тем временам — неимоверные. А на английском троне восседает слабоустойчивая, неуравновешенная, вспыльчивая и тяжелобольная королева Анна — последний монарх династии Стюартов и первая правительница соединённого Королевства Великобритании. Фактически она всего лишь исполняет роль царственной декорации — мучимая подагрой, ожирением, безумием, одиночеством и бездельем королева правит разве только чашником для срыгивания излишков греха чревоугодия да семнадцатью кролями — по одному на каждого из не рождённых или умерших во младенчестве её детей. Ближайшая наперсница — Сара Черчилль, герцогиня Мальборо, отвратительно и жёстко манипулирует больной королевой в интересах личного достатка и своего герцога, командующего в это время британскими оккупационными корпусами и дивизиями на континентальной передовой…

…где-то между всеми этими милейшими эпизодами любви, дружбы и полного взаимопонимания прекрасного дворцового жития-бытия в кадре появляется разбитная служанка-карьеристка из обедневших придворных — Абигейл «…пока солдат в маршрутной карете зажмурившись мастурбировал, я выпала из дверцы в сточную канаву с хорошо размешанным конским дерьмом…» Хилл. Которая, на самом деле, конечно же, была никакой не Хилл. А прямо-таки и баронессой Машам. И приходилась к тому же кузиной той самой королевской фаворитке герцогине Мальборо. Но режиссёр Йоргос Лантимос о таком предпочёл тактично умолчать…

…то, что происходит в подпространстве «Фаворитки» далее, страшный и дурной сон любого и каждого поклонника — и особенно поклонницы! — костюмированных драм и мелодрам. Автор хотел, видимо, разыграть по всем правилам увлекательную историческую ленту с необычными приёмами, свободной трактовкой фактов и фирменным чёрным юмором. Но, очевидно, в каких-то художественных уравнениях закрался трагический просчёт. Зрители получили отталкивающую, аллергенную, непролазную картину. Которая, однако, представление о позднесредневековой Британии меняет с гарантией. Потому как фильм настолько посредственен, что это уже даже в некоторой мере достоинство. И вот в чём дилеммный вопрос — разумно и терпимо ли считать достоинством недостатки?..

…а их здесь, кинематографических повреждений и слабостей, с очаровательным переизбытком и радостной лихвой. Вырвиглазная аляповатость и выпуклые вовнутрь кадры с тошнотворными пространственными искривлениями, словно подглядывающие сквозь современные камеры слежения в общественных, простите, клозетах. Акупунктурные, в две ноты и по полчаса продолжительности, раздражающе зудящие музыкальные темы. В один из таких отвратных моментов, когда тормоза зрительского восприятия уже практически отказывают, в ленту сквозь прогнивший и растрескавшийся потолок с весёлым гиканьем проваливается тема булимической рвотофилии и неконтролируемого чревоугодия. И вот тут неспособность остановиться оказывается для режиссёра и его кинематографического детища фатальной. А что ещё хуже — после такого ещё и включается ведомственная манера Лантимоса нанизывать гротеск на абсурд, когда зрителю и так уже дурно. Одним словом — хари в струпьях, морды в чирьях, сопли сталактитами. Всё это обильно тщательно и вымешивается с содержимым дворцовых ночных горшков. У королевы омерзительная гангренозная подагра, которую изо всех сил мажут толчёным и обслюнявленным подорожником и оборачивают сырыми говяжими ломтями. В «Фаворитке» повседневность настолько рутинно страшная и кошмарно бытовая, до того все уже измучили и задолбили друг друга, что иначе как чудом это всё не перешибить. Но вот только чуда-то режиссёру так в итоге и не подвезли. Уж лучше было бы совсем никак, чем вот так. Хотя получилось и в самом деле — никак. Но вот то ли это самое «никак», которое совсем или даже хуже, чем это самое «никак»? Вопрос, скорее, риторический…

P.S. …на сладкое — одна из редчайших иронично-забавных и действительно стоящих цитат из:
«— Вы явились соблазнить меня или изнасиловать?
— Я же джентльмен!
— Значит изнасиловать…»