Леопольд фон Захер-Мазох. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Все хотят понять, что же такого хотел сказать Полански своим фильмом? Хотя, на мой взгляд, режиссер ничего не скрывает и обо всем говорит открытым текстом.
Кратко о сюжете. Тома Новачек собирается поставить собственную пьесу по роману Леопольда Захер-Мазоха «Венера в мехах». На прослушивание явились 35 актрис, претендующих на главную роль в спектакле, но все они были забракованы. И вот, когда Тома уже собрался уходить, является нечто - вульгарная девица по имени Ванда, на полном серьезе считающая что ставится порно-мазо. Естественно, Новачек старается всеми силами от нее избавиться, но она буквально вымаливает у него небольшой прогон.
А вот далее начинается нечто необъяснимое.
У Ванды с лексиконом уличной девицы и максимальным достижением на поле искусства – участие в постановке писсуар-театра, вдруг проявляются необычные способности. Она, оказывается, запросто умеет обращаться со световым пультом, а в ее баулах, как по волшебству оказываются платье и мужская куртка 19 века (не сомневаюсь, что подлинные). Она даже не записана на прослушивание, но у ней каким-то образом имеется полный текст пьесы, хотя всего несколько экземпляров есть только у автора. Но главное, она знает весь текст главной героини наизусть, при этом попутно цитируя Еврипида.
Полански, прямо-таки, вопит – такого не может быть! А зритель все равно ищет смыслы, апеллируя к реальности.
Новачеку явился сам Дионис, правда, в женском обличье. И я более чем уверен, что ни куртки, ни ботфорт в сумке не было, до того момента пока они не понадобились.
И что же делает явившееся божество – перевоплощается в Ванду фон Дунаеву, заставляя Тома воплотиться в Северина фон Кузимского. Но зачем?
Полански перенес в самый конец эпиграф к роману Мазоха – строку из книги Юдифи «И покарал его Господь и отдал его в руки женщины». За что карают Новачека, разыгрывая как по нотам пьесу Еврипида «Вакханки»?
(Кратко напомню сюжет античной трагедии. Фиванский царь Пенфей отказался признать в Дионисе бога и всячески преследовал служительниц его культа. За что неизбежно и поплатился. Вначале Дионис внушает Пенфею безумное желание увидеть служение вакханок. Тот переодевается в женское платье и пробирается на гору Киферон. Но его матери Дионис внушил, что перед ними лев и та отрубает ему голову.)
Новачек решил отказаться от служения искусству, женившись на богатой аристократке, за что и последовало наказание в виде расстройства отношений с невестой и даже «отрубания головы». Ибо, что будет делать нормальная женщина, услышав от своего жениха, что тот не будет ночевать дома. Бросится выяснять, что с ним такое случилось. Но застав любимого в женском платье, с накрашенными губами, привязанного посреди сцены к фаллическому кактусу, думаю, завершит начатое Вандой.
***
И еще несколько слов о том безобразном танце Ванды, завершающем фильм. Мне кажется, что Полански просто пожалел зрителей. Дионис воплотился в одну из служительниц своего культа, о чем недвусмысленно свидетельствует трубный глас в начале сцены. Но если бы режиссер показал настоящую пьяную вакханку в момент дионисического экстаза, боюсь, у половины зрителей не выдержали бы нервы.

Вердикт. Фильм для интеллектуалов с хорошим бэкграундом. По крайней мере, знающих, что создал Еврипид, и читавших роман Захер-Мазоха (к слову, весьма целомудренный). Можно даже без его препарирования Фрейдом и Делёзом.

Встретились мужчина и женщина, Ванда и Грегор их звали. Обычная история, становящаяся всегда началом неуемного строительства семейного гнездышка на дальнейшую перспективу. Но не в этот раз. Пути Ванды пересеклись с некой Жюстиной и оказалось, что кто-то в постели третий лишний и у него явно проглядывают мужские половые признаки. Однако в этой любовной поэме для двух дам нашлось место и для плеток, и для латекса.

Конечно, не барон Леопольд фон Захер-Мазох дал определение получению сексуального удовольствия через боль, физическую и моральную тем, кто подвергается уничижению; за него это сделал доктор фон Крафт-Эбинг, наименовав это психическое отклонение в честь достопочтенного барона. Тот же добрый доктор и дал определение садизму — удовольствию от пыток тем, кто причиняет боль — в честь печально известного французского маркиза, который насквозь пропитал свои многочисленные произведения девиантными проявлениями. Слившись в страстном гомосексуальном акте, достопочтенный барон и маркиз, в жизни так и не сумевшие пересечься, породили садомазохизм, ставший одним из самых цветущих и пахнущих трендов 20 и 21 века. Кинематограф никак не мог избежать таких острых тем, но самым, пожалуй, известным фильмом на тему БДСМ на территории Европы(японское розовое кино пока не будем принимать в расчет) стала «История О» Жюста Жакена. Не следует, конечно, забывать и о многочисленных творениях по Мазоху и Де Саду, вот только припомнить нечто художественно совершенное весьма непросто.

В середине 80-х годов, а если точнее в 1985 году немецкий режиссерский дуэт из двух женщин Элфи Микеш и Моники Тройт представил на суд публики фильм «Совращение: Жестокая женщина», ставший не только очередной интерпретацией «Венеры в мехах» Захер-Мазоха, но и «Жюстины» Де Сада отчасти.

Перекочевавший из «Истории О» Удо Кир в данном фильме исполняет полную противоположность своему персонажу из жакеновского творения — в рассматриваемом нами фильме персонаж Грегор является слабовольной и ведомой натурой, почти подкаблучником и вскорости латентным импотентом, не умеющим подыгрывать в жестких эротических игрищах своей госпожи. Эманспипация достигла своего пика как раз в 80-х годах, когда представительницы слабого пола стали достигать определенных вершин в политике и бизнесе и Женское стало намного важнее, чем Мужское. Фильм «Совращение: Жестокая женщина» в откровенной эротической форме лишь отобразил смену ролей в западном социуме.

Вплоть до появления практически десадовской Жюстины фильм представляет из себя модернизированную вариацию «Венеры в мехах», но в дальнейшем фильм начинает двигаться по колее приправленной садизмом и доминацией одной самки над другой лесбийской драмы и зрителю становится совсем неясно кому сочувствовать и сопереживать, ибо единственный более-менее нормальный персонаж ленты, несчастный Грегор, задвинут на третий план и ему отведена непристойная роль гетеросексуальной мебели. Такая неоднозначная мораль держится в фильме вплоть до финала, слегка гипертрофированного и художественно утрированного, и за неимением внятности в своих моральных оценках фильм может похвалиться лишь изощренной режиссурой, в которой легко угадываются мотивы немецкой экспрессионистской киношколы.

Главное и первостепенное внимание в актерском костяке ленты уделено дуэту актрис Мехтильд Гроссман(Ванда) и Шилы Маклафлин(Жюстина). Актрисы по-настоящему хорошо вжились в свои роли, создав цельные и яркие образы. Правда, иногда откровенные эротические экзерсисы в фильме затмевают драматургию и фильм перманентно, несмотря на крепкий актерский мискаст и уверенную режиссуру, падает в бездну обычной порнографии для заядлых БДСМщиков, лесбиянок и всем им сочувствующим; явного баланса в ленте не наблюдается и драма подменяется сексом, перемешанным с насилием, сексом с болью по обоюдному согласию двух сторон. Портрета эпохи в садомазохистских тонах не выходит, а постмодернистская и очень странная экранизация «Венеры в мехах» вполне, хотя этот фильм рекомендовать к просмотру всем без исключения зрителям вовсе не обязательно. Стильный, но местами откровенно бессодержательный фильм на тему садомазохистских игрищ двух взрослых дам. Явно не драма, совсем не мелодрама, увы не триллер, а скорее смелый авторский перформанс, феминистский вызов, не оцененный по достоинству ни зрителями, ни, тем более, критиками.