Отзывы на фильмы Анатолия Шведерского c положительными оценками

Трудно быть знаменитым. Кажется, публика проглотит и объяснит любой выверт и насилие над сюжетом. Но, увы, из г-на (в буквальном смысле этого слова) не сделаешь конфетку (как говорили в советские времена).
А г-на в фильме Алексея Германа более чем достаточно. Хорошо, что изображение черно-белое, а то бы у половины зрителей случился рвотный рефлекс. Но самое печальное, что фекалии так и остались фекалиями, погребя под собой все остальное.
Повесть братьев Стругацких с четко выстроенными характерами и мотивацией героев, динамичным сюжетом превратилась в какой-то балаган. Достаточно сравнить сцены сбора землян на болотах. У Стругацких на этих встречах обсуждалась стратегия спасения местных интеллектуалов и переправка их в безопасное место. Причем почти все земляне – высокопоставленная знать, которая не только наблюдает за событиями, но и может в любой момент в них вмешаться. У Германа же это превращается в сборище пьяных ярмарочных шутов. Любая тайная полиция без труда вычислила бы их и переловила поодиночке. А разъезды на грузовике по болотам (не забываем, что на дворе – Средневековье), на которых скрывается масса беглых каторжников, и вовсе смахивает на бред.
***
В общем-то, понятно, почему Герман взялся за эту тему. Захотелось напоследок потягаться с Тарковским, лучшим его фильмом – «Андреем Рублевым». У Тарковского тоже половина фильма проходит в грязи и под дождем, но там они почему-то воспринимаются только фоном, перерабатываемым после в высокое искусство. А не менее кровавая эпоха показана секундными эпизодами с порубленными посадскими и раздуванием кровавого пузыря из шеи мужика, да небольшой сценой казни монаха. А какой высокий художественный смысл в детальном смаковании вываливающихся из тела кишок – я, например, не понимаю.
Да и в суперменство главного героя, в одиночку порубавшего целое войско, верится как-то с трудом. У Стругацких заканчивается все куда логичнее. Когда Румата, взяв мечи, идет поквитаться за свою возлюбленную с доном Рэба, земляне с дирижаблей забрасывают город сонными бомбами и вытаскивают его оттуда. Ибо убивать, как бы этого не хотелось, нельзя.
***
На мой взгляд, фильм отвратный. Смотрел порциями по 20-30 минут. Больше не мог.

Сначала хочу объявить благодарность создателям сайта за то, что назвали это отзывами, а не рецензиями. Ибо большинство фильмов заставляют исключительно отзываться, аукаться, откликаться, зеленеть от качки и воздавать.

Итак. Ковчег. Итог.
Почему итог? Потому что ковчег.
Вы думали, я приду и всё вам сразу объясню, что там в этом грибном кино к чему? Нет. Это была задача Сокурова. Что мог, сделал. Я как могла, так поняла.
Грибы чужие, но мозги мои. И своими питерскими мозгами я с благоговением и верой поняла - всё значимое в русской истории начинается и заканчивается в Зимнем Дворце, в Петербурге. Любая тварь обретает пару здесь, в переплетах мраморных рук, в лабиринтах залов, среди виньеток, наперегонки с монархами.
Первые Романовы? Печенеги? Нет, не знаю. За Киевскую Русь сейчас вообще посадить могут. Не слышала. Не состояла. Не привлекалась. Русская!
Таинственный "Я", чьими глазами мы видим будни плывущих в бушующем море истории, находит себе пару в виде "черного человека". Никакого дипломата и путешественника 19 века я не узнала, куда мне. Но "черный человек", он же пудель, он же

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

(погуглите;)) так вот этот человек в черном - безусловно, приковывает к себе внимание сразу. Когда проходят первые приступы тошноты от мельтешения плеч, эполет и узких коридоров, наконец-то слышишь диалог и с вожделением, порожденным ошмётками психологического образования, подслушиваешь раговор эго и альтер-эго, западника и славянофила, Джекила и Хайда о судьбах родины твоей. И, как всякому русскому человеку, "острое чувство родины" сильно мешает услышать, что там за крамолу ворчит себе под нос этот противный крючок. Тут мы что-то украли, там слямзили, здесь ошиблись, везде наворотили. Хамло заморское!
Для достижения эффекта Сокуров использовал простой приём, но как он здорово действует! Зритель поневоле становится участником забега и предсказуемо ассоциирует себя с тем, кого не видно, кто двигает камеру-глаза. Конечно, черный человек сразу становится оппонентом. И вы знаете, я так и не смогла отследить момент, когда он вдруг стал собеседником и даже немного другом. Может быть, когда царица убегала? И не нам, с нашими рыльцами, за царями гнаться. Нам. Вот мы уже и вместе. Каждой твари по паре.
Кстати мне показалось, что путешествие Сокуров устроил не столько по истории, сколько по фильмам о русской истории. Очень знакомые сценки-картинки попадалались, где-то это всё уже мелькало, целым блоком, гештальтом.
Этот фильм надо смотреть, вооружившись обширной базой знаний. Даже не базой, а еще и надстройкой. И стрельчатыми башенками с чердаками. Чтобы узнавать в лицо не только Пушкина с Пиотровским. В противном случае это путешествие принесет из удовольствий только блевание за борт от качки. А в минуты просветления удовлетворит любого русского праздными размышлениями "куда ж нам плыть?" и "редкая птица долетит до середины Днепра" (хлебом не корми, дай о других народах подумать). А куда нам плыть, если мы только Пушкина да Петра Первого признали?! Вот и болтаемся в ковчеге туда-сюда без надежды на Араратские горы, которые то ли Арарат, то ли Урарту. Ничего не знаем.

На удаленную от Земли планету из ХХII века прибывает группа ученых-землян из Института экспериментальной истории. Лелеляющих надежду увидеть новый Ренессанс ученых, инфильтовавшихся в общество одного из ведущих государств данной планеты под названием Арканар, во главе с Антоном, принявшем имя дона Руматы Эсторского, ждет на Арканаре не Эдем духовного Возрождения человечества, а Ад дремучего Средневековья. До определенного времени земляне выполняют роль наблюдателей, отстраненно следящих за ходом исторического процесса, но, когда власть на Арканаре захватывают представители зловещего «Черного братства», Румате к ужасу своему приходится вмешаться.

Алексей Герман-старший, главный представитель гиперреализма, натуральной школы и метакинематографа всего русского кинематографического пространства второй половины ХХ века, главный ниспровергатель сюжетных вавилонских башен и типического нарратива, экранизировать одну из крупнейших философско-фантастических повестей братьев Стругацких «Трудно быть Богом», входящую в антиутопическую дилогию «Мир Полудня», пытался еще на излете 60-х годов, буквально спустя 5 лет после публикации произведения, но судьба распорядилась так, что лишь спустя многие годы творческих изысканий и кинематографических одиссей, путем постепенного завоевывания Германом статуса незыблемой величины, в 1999 году он приступил к сьемкам своей, пожалуй, самой неординарной, мрачной, выходящей за рамки обычного кино, программной картины, которая в невыносимых муках рождалась на протяжении 15 лет и была завершена лишь после безвременной кончины Мастера, став своего рода масштабными эпитафией и завещанием поколениям прошлого, нынешнего и грядущего. Впервые окончательно завершенная лента «Трудно быть Богом» от Алексея Германа-старшего, символически законченная сыном режиссера и его женой Светланой Кармалитой, также написавшей совместно с ним литературную основу фильма, была представлена на прошлогоднем Римском кинофестивале, став настоящим событием для зрителей и критиков.

Будучи выдержанным в привычной для режиссера шероховатой, близкой к документальной неотрепетированной реальности черно-белой гамме, на сей раз многократно помноженной на чудовищный метареализм и тошнотворный физиологизм, «Трудно быть Богом» тем не менее производит на зрителей завораживающее садомазохистское впечатление. Как и Андрей Тарковский в «Сталкере», Герман предпочел всего лишь использовать художественную палитру произведения Стругацких, по сути же деконструировав и дешифровав сюжетную канву как таковую. В этом фильме с мучительно длинным трехчасовым хронометражом сюжет есть, конечно, но чисто символический, ибо для Германа становится первичной тема дегуманизации и взращивания в социуме системы тоталитаризма и подавления всякой свободы.

«Трудно быть Богом» — это картина, которой априори было суждено быть вписанной в историко-политический, философско-религиозный и социально-экономический аспект не только России, но и мира всего. Данный фильм никак не мог выйти после подавления «пражской весны» и литературно-общественного движения «Шестидесятников», ибо Герман был еще слишком молод для столь сильнейших обобщений. Не пришло время для дона Руматы и в период перестройки и гласности, и в период безумного криминального хаоса и либертинажа 90-х годов, и лишь сейчас, когда вновь наступила эпоха перемен, когда вновь возрождаются диктатуры и поднимаются кроваво-красные стяги со свастикой, когда Император требует свой кровавый томатный кетчуп, а республика Сало восстает из пепла и праха десятилетий, пришло время напомнить обществу, что его ждет в таком случае. Отринув всякий конформизм и используя натуралистично-девиантные изыскания Босха, Пазолини и Мэриэн Дора (странно, но фильм обьективно перекликается и с малоизвестной «Меланхолией ангелов» 2009 года), Алексей Герман в «Трудно быть Богом» показывает не Ад даже, а что-то намного-намного-намного хуже. Он показывает преддверия грядущего Апокалипсиса — и духовного, и физического.

Арканар — это мир без Бога, но и без Дьявола, скопище грязных, испачканных кровью — и своей, и чужой, — спермой, фекалиями недочеловеков и нечеловеков, которые совокупляются сами с собой, друг с дружкой, с животными, творят безумства во имя черных или серых власть имущих, не суть важно, ибо между ними единственная разница лишь в степени извращенности и садизма. Нужен ли был им Мессия, коим и является Румата в исполнении Леонида Ярмольника? Литературный первоисточник говорил, что да и Стругацкие верили в спасение Арканара, погрузившегося в нескончаемую бездну насилия и смерти, в кровавую пляску изощренной резни и унижения. Однако Герман уже не столь позитивно настроен и фильм, решенный композиционно как эдакий бессюжетный карнавал бесчестья, каннибальский пир Валтасара и булгаковский бал Сатаны со снаффом, некрофилией и копрофилией, отвергает для Арканара положительный Исход. Не нужен арканарским нечеловекам Мессия и спаситель. Гуманизм Руматы терпит крах перед вселенским инфернальным кошмаром, который, по Герману, нужно лишь переждать, пережить, чтобы потом тоталитарная система сама себя сожрала и сожрала своих детей, ведь даже дремучее ханжеское Средневековье рано или поздно завершится. История пойдет по пути прогресса и над мирами дальней планеты, на которой и находится Арканар, когда-то засияет желтое солнце, а не мутная кровавая Луна. Но вот когда именно это случится Герман не уточняет, учитывая сомнения режиссера вообще в свержении диктаторской системы, ведь что ждет эту планету потом. Вакуум, который может породить лишь еще большие вихри насилия, которые уже захватят всех, в том числе и нейтральных наблюдателей. И тогда уже реально предстоит выбирать между Богом и Чертом, но кто есть кто из них узреют немногие.

Трудность понимания шедевров

Попробую разложить те моменты, которые на просмотре «Трудно быть богом» задели по-настоящему и по живому:

1. Монохромность. Фильм абсолютно не смотрелся бы снятым в цвете. Режиссер сознательно уводит зрителей от игры цветом. «Раскрасить» этот фильм как «Семнадцать мгновений весны» вряд ли получится. В итоге картинка на экране распадается на собственно графику и движение, которые весьма прихотливо переплетаются.

2. Вовлеченность. Операторская манера съемки явно продиктована желанием смоделировать «око видящего», давая зрителю самостоятельно расставить персонажей по приоритетам. Это дает огромный драйв именно зрителю, заставляя постоянно концентрироваться. Попадание разного рода «мусора» в кадр сделано абсолютно, на мой взгляд, сознательно и продуманно.

3. Позиция Германа. К сожалению, Герман, так или иначе, воспроизводит на экране реконструкции. Начиная с визуального ряда, который явно тяготеет к воспроизведению a-la Босх и оживлению персонажей, и заканчивая стереотипностью конструкции общества. Поэтому при абсолютной эстетической проработанности идейная часть фильма не тянет на попытку заглянуть за горизонт и попытаться рассмотреть абсолютно новое общество.

4. Отсутствие героев. В фильме нет героев. Абсолютно все могут быть названы органическими существами, которые в основной своей массе просто говорящая глина. Даже главные герои пунктирны по сути. Дон Румата тоже не герой, к сожалению, он просто резидент, который должен был стать затравкой для создания нового просвещенного общества из этих глиняных человечков. Хорошо это или плохо? Однозначно — хорошо воплощено. Вся эта честная компания с потрясающей точностью воплощает режиссерские идеи. Это впечатляющая слаженность мощного огромного актерского оркестра, где каждый абсолютно на своем месте.

5. Духота кадра. Отсутствие панорамных съемок постоянно сталкивает зрителя с персонажами вплотную. Возникает ощущение, что ты все время должен быть с кем-то и на чьей-то стороне.

6. Гуманизм. Разговор о гуманизме в контексте фильма неуместен. Попытка поиска гуманизма (равно как и антигуманизма) в этой картине — это попытка поиска черной кошки в темной комнате. Гуманизм уже возможен в относительно развитом социуме. В картине социум показан очень схематично. Да, негуманно с точки зрения человека, воспитанного на европейских ценностях, показывать висельника, которого обливают рыбьей чешуей, но ЭТО СОВЕРШЕННО ДРУГОЕ ОБЩЕСТВО, живущее по своим законам. Поэтому мы пытаемся судить только с точки зрения собственной культуры.

7. И последнее… Спекуляция на имени. Фильм слишком долго и кропотливо снимался, медийная поддержка съемок была организована очень грамотно. Смерть Германа и фраза «это мой последний фильм» работали на интерес. Однако… на этом все привлекательное и заканчивается. Потому что таким просмотром можно надолго разбить себе лоб.

Фильм мне очень понравился. Конечно, я ждал просмотра в кинотеатре. Картина такого уровня — это, в первую очередь, арт-объект, а не агитка-предостережение. Но каждый видит на экране абсолютно свое.