Отзывы на фильмы Тони Фрошхаммера

Встал, вздохнул, почистил зубы
Долго брился, одевался
Туалеты чистить в шубе
С раннего утра собрался.
Мелочь рассовал в карманы,
Подсчитать ее хотел.
Улыбнулся солнца манне
Или медякам. Успел.
Взял воды из автомата,
Деньги есть, какое счастье.
В ветхом рубище заплата
"Туалет токийский. Мастер".
"Animals" включил в авто
Очень непатриотично.
Ведра, швабру взял, не то!
Чистить будет, правда, лично.
Поменял везде бумагу,
Писсуары все обтер.
Навык он, подобно магу,
Вынес в люди. Он хитер.

Вот. Клиент. Поссал. Отчалил.
Ну, а там природы куст.
К небу синему добавил
Чистящее средство, дуст.
Слышно как напарник смрадный
О подробностях журчит.
Всему миру дарит радость
Будет наш санузел чист!
Пошутил я, это ясно
Не видеть нам чистоты.
Чистить туалет опасно.
Лучше посещать кусты.

Помню, белые трусы -
Символ дивной чистоты.
Общество же удалось,
С туалета началось.
Помнишь, Джексон Самюэль,
Когда булку с маком ель,
Говорил о том, что свин
Весь в дерьме такой один.
Он неправ был, он походу
Не учитывал народы.
Унитазы, в вас сокрыта человеческая сущность
Коль дерьмом они забиты, так и нечего орать.
Рифмы нет, япона мать.

А унитаз японский Хешно
Из берегов польет успешно
На брег песчаный и пустой.
Японским детям то на радость
И всякая другая гадость,
А с ними дядька их морской.

Что важнее гомночиста?
Чисто, чисто, чисто, чисто.
Будет, будет гомночист
Чист, чист, чист, чист.

Вот влез опять наш джой-казИно,
Молчать не может он, козлино.
Тем паче, данное кино
Молчать умеет как гомно.
Но запах, этот наш, родной,
Пусть порожденный рисом бренным,
Через экраны прет стеной
Экзотикой прикрывшись тленной.
Еще он Фолкнера читает,
Потуг его не замечает.
Тот Фолнер очень напрягался,
Страдал и за живот держался.

Не в силах страдать,
Катерина заплакала.
Луч света,
но Zewу в объятьях зажала.
И быстро в слезах
В темноту убежала.
Где-то там, под карнизом покакала.

Вим Вендерс, режиссер кино
Давно мечтал снимать гомно.
А так прекрасно начинал
Алису в городах искал.

Мораль тех "Идеальных дней" понятна всем, а также мне.
Гомно - лишь фон, гомно кругом и дело вовсе не в гомне.

"Оскар"? Голосуем дружно.
После фильма какать нужно.
Так уважай же всякий труд,
Тебя ведь тоже позовут
В последний бой
Отмыть биде,
Так слава ж партии в труде.
Как шоколаду в миндале,
Что раз в два века дарят мне.

Смотреть ли фильм?
Ну да, смотреть.
Как рыбе в суши песни петь.
Представь себя большим тунцом
Дай долг, не отданный отцом.
Пусть с имбирем тебя сжуют,
Добавив сою и кунжут.

Траекторию творческого пути выдающегося немецкого режиссера Вима Вендерса с легкостью можно определить по названию едва ли не самого признанного его фильма, ставшего одним из смыслообразующих фундаментов его творчества - "Париж, Техас". Именно в этом адекватном смешении "парижского" с "техасским"(что совсем не одно и то же, что помесь нижегородского с французским), встревоженной переменами интеллектуальной европейскости, взросшей на почве нонконформизма, и практически легковесной архетипической американщины, глубинной жизненной философии и простоты сути вещей, заключается главная особенность Вендерса, для которого с наступлением нового века Америка стала главным объектом изучения. Пристального, почти на молекулярном уровне.
Представленная в рамках Берлинского кинофестиваля последняя по счету крупная режиссерская работа Вендерса, "Все будет хорошо" 2015 года на первый взгляд принципиально кажется фиаско достопочтенного постановщика, ибо суть многословного сюжета картины с чрезвычайной легкостью укладывается в просторечивые шпалы приснопамятных куплетов одной проводницы-трансвестицы о том, что все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю. Фабульно синонимизирующийся с приземленной, даже нарочито бытовой в своей пронзительной реалистичности "Заповедной дорогой" Терри Джорджа, фильм Вендерса будто специально стремится быть упрощенным, даже в чем-то по своей режиссуре неряшливым, отчего конвертирование изображения в трехмерный формат становится авторской издевкой, самым изощренным видом троллинга, ведь, в отличии от того же Годара с его "Прощай, речь!", "Все будет хорошо" Вендерса не имеет в своем активе ни ярких визуальных всплесков, ни чрезмерных экспериментов с изображением, ни выпуклой формы, ибо на сей раз форма для Вендерса сугубо вторична, а содержание - первично. Причем, конечно же, всю слабость фильма проще списать именно на это - на несоблюдение цельности между тем, что в картине внутри и какова она снаружи, но в данном случае это не шаг назад для режиссера(но и не вперед тоже). Бесспорно, вряд ли режиссер в этой растянутой на 12 лет истории раскаяния и искупления открыл что-то новое, да и не стоит уже ждать от немецкого постановщика излишней революционности. Киноязык ленты лишен изысков, и в фильме на первый план выдвигается история, полная полутонов. Мы встречаем писателя Томаса в тот момент его жизни, когда успех уже прошел, а вдохновение отцвело, но он при этом не сильно переживает за себя, живя в размеренном уединении в трейлере. Тусклые, приглушенные тона окружающего мира, нордический сплин в диалогах - это спокойствие кажется каким-то искусственным и не предвещающем ничего хорошего. Умиротворение лишено объективного смысла, ибо не видна гармония. И трагедия не заставит себя долго ждать, когда Томас сбивает двух несовершеннолетних детей.
Собственно, после этого фильм будет точно соответствовать тональности Бергмана и, отчасти даже, Фон Триера(Шарлотта Генсбур кажется и вовсе неслучайной, зарифмовывая в своей актерской палитре в фильме Вендерса и героиню "Антихриста", и нимфоманку Джо - плохую мать по определению). Мать же в ленте Вендерса и вовсе никакая. Утрата одного из ее сыновей не рушит ее мир, не толкает в петлю, ее эмоции - это корка не то несусветного спокойствия и нелюбви, не то то самое христианское смирение, на пути к которому Томас испытает все муки духовного Ада. Он становится преступником совершенно случайно, по глупости, но такое свыше все равно не прощается просто так. Нужно заслужить это, а значит сильно перемениться в лучшую сторону, а уж потом воздастся. Он избавляется от шелухи своей легковесной жизненной философии, начинает писать по-настоящему, ибо, как видно, он долгое время просто плыл по течению с зашоренными глазами, и приходит к тому, что пора привести в порядок собственные взаимоотношения с женщинами, которых вокруг него крутится много, и все они - несчастны. И по его вине, но и не только. И раскаяние возможно лишь тогда, когда Томас не только сам изменится, но и изменит других, сделает чужую жизнь осмысленней прежде чем завершить свой путь.
"Все будет хорошо" - это фильм, в котором ощутимо исповедуется философия искупления Германа Когена, Розенцвейга и Филиппа Майнлендера, хотя, безусловно, Вендерс моментами не заходит в столь дальние философские леса, однако отзвуки этих идей приобретают ощутимый привкус ближе к финалу. Его кажущаяся предсказуемость не должна обманывать. Вендерс создает фильм-перевертыш, в котором счастливый финал кажется фикцией, ибо искупление вины без жертвы нереально, и таковой жертвой должен стать сам Томас. За чужую жизнь он обязан отдать свою. Вновь умиротворенность предрекает беспокойство, а счастье главного героя кажется фальшью, признаком авторской иронии, ибо все будет хорошо лишь тогда, когда парадоксально будет еще хуже, ибо в мире, созданном Вендерсом, прощение стоит слишком дешево.
В картине царствует ощущение стагнации, вневременья, и хоть проходит целые 12 лет, герои испытывают массу внутренних трансформаций, борются с самими собой и с обществом, "Все будет хорошо" - кино меланхолично-рефлекторное, но не механистическое; гуманистическая мысль здесь настолько ясна, кристальна и прозрачна, а универсальность идей всепрощения слишком бесхитростна, что поневоле кажется, что Вендерс предал сам себя, выдав порцию очевидностей, но по факту - жизненностей, масштаб которых режиссер рассредоточил в узнаваемом удушливом пространстве бергмановской некоммуникабельности, которая к финалу растворяется в серной кислоте субъективной легкости решения проблемы. Но по факту ощущается, что это далеко не финал. Непоказная Трагедия будет длиться вне камеры, вне зрительского зрения и внимания, ибо идеальных миров с идеальным разрешением неразрешаемых просто так кризисов не бывает.