Отзывы на фильмы Альберта Филозова — стр. 2

Новый год приближается. И хочется доброго, светлого, праздничного весь этот месяц. В декабре хочется читать книги и смотреть фильмы, посвященные новогодней и рождественской тематике. От этого фильма я тоже ждала праздничное настроение.

Четвертый фильм в серии оказался не прямым продолжением историй предыдущих трёх «Ёлок». Время действие в нём перенесено из современности на сто лет назад. Но не нужно воспринимать этот фильм как исторический, оценить его на соответствие истории. Здесь лишь прекрасные костюмы и декорации отсылают к началу прошлого века.

Перенос времени действия служит единственной идее: показать, что изменился лишь мир, но люди не изменились. Во все времена они верят и ждут чуда, готовятся к светлому празднику Нового года и Рождества, чтят традиции, верят в победу добра, у них те же ценности, стремления, мотивы, что и у их не таких уж далеких предков.

В основе сюжета история о том, как законопроектом Думы отменили празднование Рождества как немецкой традиции и запретили ёлки. Неважно, насколько это достоверно: для комедии это неважно. К слову, нужно сказать, что «Ёлки. 1914» - уже не комедия, как первый фильм. Градус трагического повышается от фильма к фильму. Этот фильм уже не искромётно смешной, как первый. Да и время действия обязывает: канун Первой Мировой.

По традиции, фильм состоит из нескольких новелл, но здесь они не так явно связаны друг с другом: не все из них объединяет общая история о сборе подписей против отмены ёлок.

Радует актёрский состав. Любимые герои остались, но и новые приглашены и порадовали. Фильм, как и предыдущие в серии, сделан в духе сказки: добро победит, плохие исправятся, справедливость восторжествует, желания сбудутся, рождественское чудо произойдёт.

Фильм справился со своей задачей – праздничный тон задал, зрителя развлёк. Он получился добрым, наивным, милым, трогательным, жизнеутверждающим, светлым, добрым. И за это ему можно простить огрехи.

В целом, он мне понравился. Не скажу, что отличный – но неплохой. Впрочем, вряд ли буду смотреть его снова. А 31 декабря пересмотрю первую часть.

Роман Владимира Богомолова не читал, поэтому понятия не имею, чем он так сильно был недоволен, что аж решил полностью откреститься от этой экранизации. По-моему, вполне нормальный фильм с детективно-приключенческой линией. Сюжет данной ленты не столько о войне, сколько о действиях контрразведки во времена ВОВ. На территории Беларуси удалось засечь сигналы радиостанции, передающей зашифрованные послания, которые ставят под угрозу срыва готовящуюся крупную операцию. Группа разведчиков под руководством капитана Алехина отправляется в те края, чтоб обнаружить место выхода в эфир, разыскать диверсантов и взять их с поличным. Когда одна связующая ниточка обрывается вместе с жизнью одного из шпионов, начальство требует доложить о результатах операции в течение суток.

Развитие сюжетной линии неторопливое, но напряженное. Все эти выслеживания в лесу под замечательную тревожную музыку бесспорно заставят зрителей поерзать в кресле. А уж финальный эпизод на поляне вообще натянут, как тетива. Только и ждешь, когда же Михаил Пташук выпустит стрелу. Но в большей мере фильм выезжает за счет фактурных актеров. Лично мне больше всего понравился Владислав Галкин в образе старшего лейтенанта Таманцева. Он наиболее убедителен в образе разведчика. Миронов тоже неплохо смотрелся, но как-то сложно воспринимать его в качестве капитана. Ни военной стати, ни волевых черт лица. У него более лиричный типаж. Хотя его старания очевидны, поэтому все-таки сопереживаешь доброму капитану.

В целом, не скажу, что я прям в восторге, но скучно точно не было. Просто нормальное кино о разведке, снятое в духе советского кинематографа. Масштабных боевых действий вы не увидите здесь, но ужасы войны в лице ребенка с культей будут. Пожалуй, это был самый драматичный эпизод в фильме. В остальном — чисто развлекательный продукт.

Принял решение посмотреть фильм после того, как прочитал книгу. Я отчасти согласен с Богомоловым. Не то, что бы уж совсем провальными оказались некоторые эпизоды, но книга явно острее и интереснее. Ключевой момент засады в лесу, как мне кажется, уж точно не получился. В романе мыслительный процесс капитана Алёхина прорисован гораздо лучше, чувствуется напряжённость и сомнения. Кинематографическими средствами такого воспроизвести не удалось, а может быть в данном случае это сделать и просто невозможно. Сила слова всё-таки сильнее!
Евгений Миронов сделал всё возможное и сыграл первоклассно. Достойно восхищения то, как он за короткий эпизод несколько раз сумел перевоплотиться. Действительно, актёр талантливый и может сыграть всё, что угодно. А вот как показать работу мысли? То, что мы читаем в романе – пропускаем через свой мозг. Это недостижимо, или почти недостижимо в кино. Так что будем слегка снисходительны.
Игра остальных актёров вызывает вопросы. Не убедителен получился Таманцев в роли Галкина, а диверсант слишком быстро раскололся.
Весьма хорош фильм, как военный детектив. Доброкачественен, как боевик. Но хотелось бы большего.

Сусальная культурка

Перестроечные фильмы можно условно поделить на два типа:

a) мы — империя зла, и изначально призваны подавлять всё свободное, яркое и выбивающееся из системы. А посему нам необходимо срочно покаяться за растоптанную жизнь куколок тань, маленьких вер и валерий-аварий. И за свою историю заодно. Только тогда с обетованного Запада придут люди в джинсах и дадут нам долгожданные перемены;

b) мы — империя духа, и поэтому может дать 100 очков вперёд бездуховному Западу. Ну и что, что мы сидим по уши в дерьме, а Запад — в комфорте. Всё равно будут у нас и московские каникулы, и невеста из Парижа, ну или хоть окно себе туда обеспечим. Главное — почву свою не растерять. Дабы не произошло трагедии как с интердевочкой.

Забавно, что и западнический, и антизападнический подходы сходятся на красочном живописании всех сортов отставания от прогрессивного западного общества и эпатаже. Вот и «Новые приключения» — пример такого антизападного, но в то же время проперестроечного подхода.

В СССР не было секса? Отлично. Будет вам мощный эротический эпизод. С Вертинской. А чтобы быть совсем хорошими, превратим нежную и целомудренную Асссоль в ведьму Моргану.

СССР был атеистической страной? Ничего, поправим. Сделаем вполне библейские холмы, всунем момент крещения, поиграемся со сценой распятия. Со сценой въезда господня в Иерусалим. Почитаем рабам проповеди. Заодно попинаем НТР. Дескать, это не церковь такая мракобесная, это люди — такие сволочи, что лишних знаний им категорически нельзя давать. Зачем им крылья, когда есть «святой» источник? И зачем им прогресс, когда есть сусальная культурка?

В СССР разрабатывали оружие? Вот и пусть зритель полюбуется, что несёт с собой это самое оружие, уничтожающее целые цивилизации и превращающее обычного паренька в кровожадного мясника. И подумает, оправдана ли вообще гонка вооружений, не оставляющая места для рыцарства. И не лучше ли вместо изобретения, к примеру, Калашникова, молиться, подобно Хэнку: «Господи. Останови нас всех»? А заодно и порадуем зрителя сценой триллера — такими сценами советского зрителя не очень баловали даже в фильмах про войну.

Сюжета как такового в фильме (в отличие от романа Марка Твена) попросту нет. Зато есть игра на антитезе:

духовный Артур — приземлённый Хэнк.

При этом Артур, что интересно, государством не правит. И даже не царствует, передоверяя управление какому-либо серому кардиналу. Он вообще не в курсе того, что делается в современной ему Англии. Что, например, передвигаться по дорогам небезопасно. Что существует рабство.

В государстве, несмотря на наличие черни и рабов, вообще никто не работает.

Рыцари Круглого стола выполняют единственную сколь-либо значимую социально значимую функцию — ищут легендарное эльдорадо.

В таких условиях Хэнку с его достижениями прогресса делать попросту нечего. И где-то ближе к концу фильма режиссёр даёт понять, что прогрессора лучше было бы вообще попалить в его же собственном самолёте-драконе. Тогда бы и Камелот возвысился на одной своей духовности белой скалой. Ибо ежели дорога не ведёт к храму, не нужна она и для логистики.

Именно эта мысль растягивается примерно на два часа при общей затянутости и занудности действий.