Отзывы на фильмы Паулы Бир c положительными оценками

Пришел солдат с фронта

Оценка 8 из 10

Новая работа Франсуа Озона "Франц" попала в основную программу фестиваля в Венеции в этом году. Ни одного из знаменитых львов лента не получила, но Паула Бир за роль Анны получила премию Марчелло Мастроянни как лучшая молодая актриса. Хотя бы это это отрадно, потому что Озон во "Франце" пустился не просто во все тяжкие, а дописал на готовой сюжетной основе драмы "Недопетая колыбельная" Эрнста Любича аж из 1932 года добрую половину фильма по сюжету и расставил абсолютно новые акценты. Фильм Любича, снятый по пьесе Мориса Ростана, был, по отзывам историков кино, уверенным и складным гимном пацифизму и отрицанию войны, у Озона "Франц" перерождается в совершенно иную плоскость. Жанр "Франца" можно определить как классическую мелодраму с зеркальным сюжетным отражением о попытке примирения в печали потери между представителями двух еще недавно воевавших сторон.
Отмечу сразу, что для режиссерского эксперимента во "Франце" Озон выбрал абсолютно нестандартный, способный звенеть на разные голоса, материал. Черно-белый фильм, для внятного восприятия зрителями декорированный полноцветными вставками в наиболее эмоциональных для режиссера местах, рассказывает о порядочности обычного солдата, о спасительной лжи, об успокоении памяти, изживании трагизма войны и о возможности снова полюбить после потери. Сюжетное развитие "Франца" - это раскладывание так и не сходящегося в итоге пасьянса на тему правды для всех. Правды, которой по мнению Озона, должно быть ровно столько, чтобы почти все были спокойны и счастливы, кроме, пожалуй, носителей самой правды. Анна, бывшая невеста погибшего на Западном фронте Франца, становится становится драматически безукоризненным модератором лжи в этой картине.
Озон в фильме с разной степенью убедительности вычерчивает четыре сюжетных линии в фильме. Линия французского солдата Адриена (врезающийся навсегда в память Пьер Нинэ, знакомый по "Ив Сен-Лорану") - это линия совестливого убийцы, посланного на смерть и на убийство госмашиной, линия тонкого, ранимого, с трудом принимающего решения мальчика, желающего найти пути личного примирения с семьей убитого им немецкого юноши и вернуться к нормальной мирной жизни. Линия невесты убитого Франца - это путь девушки, застывшей во времени после смерти жениха, утратившей смысл самого бытия, ищущей спасения в нахлынувших чувствах и находящей его в жертвенной лжи ради всех героев этой истории. Линия родителей Франца - это путь родителей переживших своих детей, бросивших их в топку бессмысленной войны, испытавших горечь потери и живущих уже не ради себя, а ради памяти о сыне. Линия отношений Анны и Франца как попытка примирения двух воевавших народов, поиска любви во спасение, но закончившаяся примирением и заполоняющей все ложью.
Такой ли новатор Озон, превративший "Франца" из вполне законченной экранной истории "Недопетой колыбельной" в апофеоз неправды для всех? И неправда ли это? Удобнее жить, не замечая, не договаривая, говоря ложь во спасение, говоря о черном как о белом и о белом как о черном. Для режиссера уход от реальности - это искусство, это раскрашенная на экране идиллия обмана, мудрость и гармония бытия. Соглашаясь с этим, можно принять фильм как неоднозначное явление, в котором показаны последствия войны через события мира немцев и французов, мира, где уже нет опасности после звона колоколов.

Такой примечательный жанр, как «альпийский вестерн», конечно же, не создал Андреас Прохазка — австрийский режиссер со слишком эклектичной фильмографией, чтобы можно было с успехом вычленить из нее какие-то определенные тенденции и явную стилеформирующую выделку. Право это — быть демиургом современной разновидности европейского вестерна — принадлежит Штефану Рузовицки(между тем, тоже австрийцу), который еще в далеком 1995 году в своем громком фестивальном дебюте «Наследники» выковал все первоосновы этого жанра, подхваченные ныне с чрезвычайным энтузиазмом.

«Темная долина», экранизация одноименного романа Томаса Уиллманна, бережно перенесенного на экран режиссером при сохранении практически всей аутентичности авторского повествования(редкий случай, когда книга и фильм созвучны друг другу), по сути стремится завершить окончательное формирование «альпийского вестерна», таковым — вестерном то есть — являясь в гораздо меньшей степени, чем даже должно быть. Прохазка, наконец-то обретший свой режиссерский стиль без копирования и поддакивания, вовсе не ставит перед собой амбициозных задач создать классический образец вестерна, соблюдая форму, зримую оболочку, но, как и Серджио Леоне, мысля категориями высокого искусства, многозначительности и полифоничности. Впрочем, полифоничность эта внутреннего порядка, а не внешнего, не уровня полистилистического, постмодернистского. «Темная долина», снятая в аскетичной художественной манере, сдержана в своих изысках — что визуального(тут царит стильный монохром), что сюжетного плана. Синематическая структура фильма решена в многожанровых векторах, каждый из которых адекватен избранному авторами лапидарному киноязыку, сотканному преимущественно из преисполненных символизма монтажных фраз, зарифмованных в единое цельное полотно. «Темная долина» хороша и как альпийский вестерн, аутентичный всей современной европейской форматике; но при этом лента Прохазки органично соединяет в себе элементы психологической драмы в стиле «Догвилля», философской картины с явным звучанием Андрея Тарковского и беззвучного кошмарного, но при этом гуманистического по интонациям гран-гиньоля, в котором все получат по заслугам и никто не останется безнаказанным. Крайне интересна и личность рассказчика в фильме. Им выступает не Грейдер, не отстраненный от прямых выводов режиссер, а одна из жительниц и соучастниц всех дальнейших событий. По сути это дает возможность для прямого диалога с самими зрителями, которые будто видят все глазами не протагониста, а фактического антагониста. Глазами той, которую пришли спасти.

Андреаса Прохазку, как, впрочем, и Уиллманна, интересует не центростремительность, не острые повороты в меланхоличном нарративе, которые в финале становятся обоюдоострыми, но та предельная природа условности, проистекающая и из самой природы — изумительной природы долины, контрастирующей резко, нарочито выпукло с темной природой самого человека, ее, долину, населяющей. Здесь не горная долина темна, а человек, существующий вне правил обыденного бытования, общежития. Гуманизма в этом поселке будто и не было с самого начала; он разрушен, извлечен из душ человеческих, которые и не стремятся вовсе жить по-иному. Дикость, атавизм для них привычнее морали, нормы, праведности. Режиссер прибегает к нарочитому панорамированию художественного пространства картины, вырисовывая тонкими чуткими мазками портрет социальной общины, где добра никогда и не было, а зло исконно, но не неискоренимо. В конце концов, далеко не все тут лишены человечности, потому открытый по сути финал начинает новую историю бытия горной долины, которую зритель обязан сам додумать, прибегнув и к самокопанию, к самоанализу, но уже после ухода Грейдера, исполняющего роль как классического героя-одиночки, без страха и упрека, пришедшего из ниоткуда и в никуда же ушедшего, вся осознанная жизнь которого посвящена восстановлению справедливости в мирах, от нее далеких, но с другой и более важной стороны — Грейдер это само воплощение божественной длани карающей, овеществленный Мессия без личной истории, главная цель которого в невоплощенном мире горной долины — спасти души тех, кто еще этого достоин. Лишь притворяясь формалистским вестерном, «Темная долина» становится притчей о столкновении двух, в прямом смысле, различных цивилизационных пластов, двух миров, которые при соприкосновении друг с другом своеобычно приходят к деструкциям. Даже любовная линия, вынесенная сугубо на периферию, становится чем-то невысказанно большим и значительным, чем просто историей обреченной любви между спасителем и спасенной. Это не банальный конфликт между Добром и Злом, белым и черным, Сатаной и Богом, так как ни первого, ни второго в картине не видно, но противостояние это извечно. Противостояние между людьми, которые не хотят понять друг друга, хотя и говорят на одном языке. Но в картине речь практически обесценена. Правит не logos, а actio. Бездна взаимонепонимания здесь достигла своего апогея, инстинкты и хаос правят всем. И Грейдер, посланник Порядка, призван разрушить старые правила, старый быт, но вот насколько это спасение нужно обитателям долины? Вопрос скорее риторический, ведь изменить человека дано лишь Богу, а именно его светоча в Темной долине катастрофически не хватает.

Ему нравилась опера и искусство. Его совсем не интересовали войны и политика. Казалось, что его взгляды могут изменить мир, победив плохое красотой. Но, увы, он король Баварии и ему уготованы поистине королевские трудности.

Мне кажется, что я уже знаю английскую и французскую история лучше, чем англичане и французы. Такое количество книг прочитано, а фильмов просмотрено, что разбуди меня посреди ночи и я начну перечислять имена, фамилии и даты. Но почему-то гораздо меньше наше внимание останавливается на истории других европейских стран. Тут я даже не упоминаю азиатскую историю, арабскую и что-то за пределами пуп-континента. А там ведь столько интересных событий было в Австрии, Германии, Скандинавии, Венгрии, Италии и др. Столько тайн и имен. Для меня всегда такие фильмы будто приподнимается занавес над черными пятнами карты.

Грустный фильм. В своей наивности. В своем безумии. Человек, который не мог быть королем. Которого интересовали не те вещи. Были другие приоритеты. Нет, Людвигу нравилось быть королем, потому что это открывало ему возможность переделать мир по своему усмотрению. Красотой, музыкой и искусством сделать мир лучше. Так наивно, так грустно. К сожалению, события, которые разворачивались вокруг, очень быстро вернули его с небес на землю. Ненадолго, но больно. Пришлось разбираться во многих тонкостях и превратиться в безумного короля, который не умеет управлять государством и беспокоится только о том, чтобы статуи в новом замке были обязательно мраморными. А такие вопросы - как ограничение власти и откуда берутся деньги, его совсем не заботили.

Грустный фильм. Не только для страны, но и для самого короля. Ему хотелось сделать все хорошо и красиво, но даже собственную жизнь, собственное счастье он не мог настроить в позитивном ключе. Девушка, которая любила его и была готова стать его королевой, друг и помощница, в одночасье была им отвергнута. Метания, сомнения и угрызения совести заставили Людвига бросить ту, кто могла бы разделять его взгляды и стать для короля отдушиной. Любовь же всей его жизни, кроме искусства, конечно, оказалась непризнанной, выброшенной куда-то на периферию. Осознание чувства пришло уже так поздно, что боль, мучившая короля беспрестанно стала еще невыносимее.

Эксцентричный в течении всей жизни, безумный в ее конце. Так ли ему хотелось запомниться. Нет, конечно, нет. То наследие, которое осталось после Людвига Баварского невозможно переоценить. Это прекрасные замки, которые стали настоящим символом Германии.

Вердикт - добротный исторический фильм с незамыленным сюжетом.
Смотрелось в рамках "Спасателей фильмов".