Cole, Christie. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Бондиана #21

Новый Бонд! Точнее, новый исполнитель его роли. Дэниэл Крэйг хорошо вписался в образ суперагента, но у меня вопрос: почему они выбирают актёров, которым уже под сорок? Примерно лет через десять им придётся искать нового Бонда. Учитывая, что каждая серия бондианы выходит раз в два-три года, то Дэниэлу Крэйгу осталось четыре-пять фильмов. Это же так мало. Выбрали бы хоть раз молоденького парня, хотя бы за тридцать с хвостиком. У меня даже кандидатуры имеются: Крис Хёмсворт, Генри Кавилл, Том Харди (этот просто мой любимчик). Но против Бонда Крэйга я ничего не имею, это я так - на всякий пожарный. Хотя новый исполнитель роли Агента 007 внешне очень сильно отличается от своих предшественников и, кажется, полная противоположность первому Бонду Коннери, но это ничуть не мешает разглядеть в нём старого доброго Джеймса. Правда формат бондианы и образ самого Агента претерпели некоторые изменения. Это уже не тот джентельмен, элегантно и не торопясь закуривающий сигару и с шармом произносящий "Бонд. Джеймс Бонд". Время идёт, и Агент становится брутальней и резче, что на данный момент составляет один из главных критериев идеального мужчины. Раньше это была галантность, теперь - жёсткость.

Ряды продюсеров слегка пополнели, но, сообразив, что прошлые серии с Бондом исчерпали себя, они решают начать сначала. Ведь прошло уже почти пятьдесят лет с первого фильма о Бонде, соответственно мало кто помнит, что там вообще было и как всё начиналось. Фильмы с Агентом 007 не умрут никогда. Их можно крутить снова и снова, а через пятьдесят лет снять ремейк. Бондиана - это стабильная кормушка для продюсеров. Ну и ладно, мне нравится Бонд, я имею в виду самого героя. И нравятся фильмы о нём, то, как он решает проблемы, расправляется со своими врагами, мимолетно влюбляется в каждую проходящую мимо красотку - в этом весь Бонд.

Никогда не интересовался бондианой. Старые фильмы я не видел, а новые — просто обходил стороной, потому что мне неизвестны события предыдущих частей. Как-то посмотрел все-таки один фильм с Ольгой Куриленко и решил, что Джеймс Бонд — это просто раскрученный бренд. Сейчас мое мнение не изменилось, в принципе.

Из всей бондианы решил посмотреть еще «Казино Рояль» по нескольким причинам. Во-первых, я окончательно покорен талантом Мадса Миккельсена и с огромным удовольствием просматриваю другие его образы в кино. Во-вторых, Ева Грин, пожалуй, одна из самых эффектных девушек Бонда, потому что обладает не только красотой, но и природным магнетизмом. Определенно мой типаж. Ну, самый весомый аргумент в том, что это экранизация самого первого романа о легендарном агенте 007. Дэниэл Крэйг открыл новый современный виток в истории бондианы. Думаю, что я буду солидарен со многими поклонниками этой франшизы, сказав, что из него получился отличный Бонд.

К сожалению, сюжет вышел менее ярким, чем персонажи. Джеймсу Бонду необходимо вычислить членов международной террористической организации. Каждая новая ниточка ведет его за игорный стол казино, где ему предстоит сразиться с главным противником — Ле Шиффром (из Мадса Миккельсена получился идеальный злодей). Королевское казначейство согласно выдать Бонду 15 миллионов для участия в турнире, отправив агента Веспер Линд присматривать и за деньгами, и за напарником. С каждой новой раздачей ставки растут. И на кону окажутся не только огромные суммы денег, но и человеческие жизни.

В этом фильме именно сюжет становится ахиллесовой пятой. Актерский состав замечательный. Режиссура и работа оператора идеальна. Все погони, драки и трюки смотрятся эффектно, напряженная атмосфера за игорным столом соблюдена, неожиданные (хотя вполне предсказуемые) развороты событий есть, саундтрек в лучших традициях бондианы. Но все равно как-то не особо впечатляет. Из-за длинного хронометража ближе к концу начинаешь скучать и поглядывать на время. Если заменить Джеймса Бонда на любого другого неизвестного агента, то рейтинг у фильма был бы значительно ниже, на мой взгляд. По сути это вполне обычный боевик, выезжающий на громком имени агента 007.

Манящий суетный большой канадский город, застрявший в сновиденческом пространстве вневременья, призвал к себе на встречу тет-а-тет странного молодого юношу в очках по имени Тим. Утробный зов, которому глупо не поддаться или продаться. Устроившись на работу в ночную смену в отдел некрологов в местное вымирающее издание, Тим оказывается невольным участником странной игры на жизнь и смерть, в которой не будет явных победителей или проигравших. Кроме самой Вечности и тех незыблемых процессов, что руководят и хороводят всем сущим и сучьим в этом мире, сотканном из паутины противоречий и причинно-следственных связей.

Свой первый и единственный полнометражный фильм «Вечное сейчас» 2004 года, находящийся на жанровом распутье между экзистенциальной драмой и сюрреалистическим фильмом ужасов(хотя в принципе ни первое, ни второе в должной мере не отражают истинную жанровую сущность фильма), молодой канадский постановщик-мультиинструменталист Отто Буй, выступивший в своем дебюте сразу в шести творческих ипостасях(как режиссер, сценарист, композитор, продюсер, оператор и монтажер), снимал, бесспорно опираясь на с легкостью им усвоенные и заученные ранее синематические традиции Дэвида Линча, Жана Кокто и Майи Дерен, а также, что кажется вполне естественным, Жан-Люка Годара и С. Элиас Мериге времен «Порожденного». Но Буй по сути снимал свой фильм не под кого-либо из вышеперечисленных постановщиков, не копировал и ксерокопировал стили и палитры, формы и содержания, но создавал нечто свое, самобытное и самоцветное(при том, что фильм с очевидным фетишизмом педалирует монохромность визуала), аутентичное его представлениям о «чистом кино» и «чистом авангарде», конечно, не изобретая кинематограф заново, с чистого листа, но на этом листе рисуя свое художественное полотно, тесно связанное своей окровавленной пуповиной с прошлым, но обращенное при этом в настоящее и будущее, говоря в сущности через призму образа Тима и о самом себе, пытающемся постичь смысл своего существования и приходя в итоге к единой мысли о том, что все в этом мире связано между собой, человек не властен над своим телом и духом, а есть лишь маленькой, незначительной, ничтожной частью Судьбы или некоего Безликого Механизма, противостоять которому бессмысленно, а потому лишь пора смириться с таким безрадостным положением дел, ожидая с неизбежностью Ту, что решит все — Смерть.

Смертью в сущности авангардизм был болен всегда, с самих его истоков 20-х годов ХХ века, когда мировое сообщество пережило немало потрясений и сотрясений, обернувшихся в финале тотальным времятрясением, хаосом, ставшим править всем — задолго до того, как Ларс Фон Триер заявил это, оправдав торжество зла и отрицание добра. Смерть не только тяготела дамокловым мечом над всеми героями экспериментов экстремистов, импрессионистов, сюрреалистов и дадаистов от мира кино, отвергавших первородные традиции обычного кинематографа, построенного на фундаменте жанровости сюжетными кирпичиками. Смерть была тем, что определяло их творческое бытие/небытие, их идеи революционной развоплощенности, ибо утверждалось, что и кинематограф мертв, и для него нужен новый язык, новый поиск — все новое на смену закосневшему старому, дряхлому и ничтожному. Авангард не просто любил Смерть, но обожал ее, делая ее той главной и единственной, без присутствия которой и нет никакого авангарда — искусственного анархистского искусства, ломающего рамки, устои и формы. Искусства смерти всего привычного и обычного, искусства новых Богов.

В «Вечном сейчас» Отто Буя Смерть как один из главных персонажей, перманентно стоящий за спиной что Тима, что Нады, что Майи, и лишь изредка вторгающаяся напрямую, даже как-то слишком навязчива, но и как иначе, если в фильме на периферии художественного пространства пишется книга человеческих судеб, панорамный некролог человечества, которое уже обречено на Апокалипсис, нисхождение без снисхождения в бессмертную вечность, в бездну времен и эпох, где уже не будет никого и ничего, кроме мук или экзистенциальной рефлексии или трансгрессии. В картине нет по-настоящему живых героев; они давно мертвы, хотя и не всегда это понимают. Перед сугубо метафорическим и метафизическим Тимом — персонажем из «нашей» реальности, вторгнувшимся в иноприродное потусторонье и потугробье — встают вопросы собственного духовного и физического самоопределения, понимания кто есть он сам и кто все остальные, множественного выбора между тем, что суждено и тем, чего не избежать, между Жизнью и Смертью, просто Судьбой и роковым Роком, но, увы, явных ответов Отто Буй не дает, оставляя для зрителей немало неразгаданных ребусов. Впрочем, фильм Отто Буя лишь предрекает грядущее Ничто, ибо пока что есть Сейчас — Вечное и Скоротечное, как те сценарии чужой погибели, написанные Тимом и для Тима. Да и во многом «Вечное сейчас» так или иначе подразумевает под собой «вечное возвращение» Гегеля. Фильм в буквальном смысле реализует идеи философа, перенося их на экран с помощью объективно сюжетного повествования, которое в свою очередь опирается на «Смерть Ивана Ильича» Льва Толстого. Но кто в таком случае есть этим Иваном в фильме Отто Буя? Тим или может та старушка, со смертью которой в жизни героя начались катастрофические перемены? Ответ предполагается лишь дать зрителю.

«Вечное сейчас» транслирует также через лишенный любой прозрачности авангардный киноязык фильма некоторые идеи философии детерминизма, не отрицая в финале «Вечного сейчас» и идеи фатализма, Рока, Судьбы, впрочем, продемонстрированные Отто Буем вскользь, без полновесного содержательного раскрытия, ведь помимо следующей за всеми немногочисленными персонажами фильма Смерти в фильме ощутимо плодится и размножается небезызвестный Демон Лапласа, в конце концов прямо вселяющийся то в самого Тима, то в тех случайных его путников по бытию, встреча с которыми не сулит ему ничего хорошего. И даже загадочный безыменный и безумный Режиссер не есть Богом, а лишь одним из его многочисленных воплощений, которыми можно пожертвовать, как и Тимом. И начать все заново, но уже в иной Вселенной, с иными координатами морали. Той Вселенной, где умирают Боги Лавкрафта и не рождаются ни звери, ни люди. Вселенной Вечного Потом, рожденной в невыносимых муках невоплощенности Вечного Сейчас, где существуем Мы, жизнь которых по меркам Смерти так коротка и бессмысленна.