Адриана Асти. Отзывы на фильмы

Фильм для меня оказался тяжеловатым и странным.
Режиссер подводит нас к проблеме противоречия между городским прогрессом и деревенским патриархальным мышлением.
Деревня потерпела поражение в этом противостоянии с городом. Ее идеализация не имеет перспектив, нельзя жить прошлым, надо смотреть в будущее.
Сам город, в фильме это Милан, тоже действующее лицо этой драмы.
Какой жанр. Соцреализм? Но он не только показывает действительность, но как бы осмысливает ее и воссоздает.
Среди братьев этой крестьянской семьи есть такой , который сначала закончил училище, потом пошел на завод, стал подниматься по карьерной лестнице, учился. Но семья при этом относилась к его успехам с пренебрежением. Она была готова помогать убийце только потому, что он был доном этой семьи. Старший сын Симоне - абсолютно омерзительная личность: вор, насильник, убийца.. Короче, дон недоделанный! Убил, явился и потребовал отдать ему все деньги, которые есть у семьи и побыстрее. А семья была готова его укрывать , а хорошего парня стыдилась. Для меня это более, чем странный, порочный уклад жизни.
Центральная сцена фильма - драка между братьями Симоне и Рокко , которая начинается в глухом месте , возле пристани, а продолжается на улицах города.
И вот тут Рокко меня разочаровал, не ожидала от него
такого христианского смирения. Ладно за себя, но за свою любимую девушку. Фу, какая тряпка!
Негодяй, который унизил женщину, втоптал ее в грязь, а этот итальянский херувимчик требует чтобы Надя вернулась к Симоне. . Потому , что он глава семьи,
Актеры просто созвездие : Ален Делон, Ани Жирардо, Симоне Сеньора.
Только слепой не увидит параллелей с «Идиотом» и «Братьями Карамазовыми» Достоевского.
В картине много символизма: объяснение на крыше Собора, последняя сцена с Надей Нади , ее раскинутые руки, обнимающие страшного человека…
Но фильм стоит посмотреть. Рекомендую любителям итальянского кинематографа.

Спасибо этому фильму и Бунюэлю , что навели меня на такие странные мысли. Есть фильмы, о которых можно спорить, обсуждать их, но их не надо объяснять! Кому что непонятно в «Списке Шиндлера» или в «Титанике»?! А есть, которым это необходимо для их же блага. Нельзя неподготовленным людям смотреть Бунюэля или читать Джойса. Ну почему у киношников нет такой передачи как у книжников «Игра в бисер» с Игорем Волгиным?! Почему никто не додумался?
Поэтому честно признаюсь, я из неподготовленных. Для меня сюр до сих пор сложный жанр. Хотя «Андалузский пес» мне очень понравился.
Здесь мне было местами скучновато.
Отдельные мини истории были очень хороши. Родители-ханжи , которым памятники на открытках кажутся сексуальными, или потерявшаяся девочка, которая помогает сама себя искать.
Отдельные истории были действительно смешны, это конечно, отель со своими странноватыми постояльцами. Мне больше всех монахи понравились. Это было смешно, стёбно и не избито. Мне понравилась школа полицейских.
Но желание эпатировать обернулось в историю с гостями , которые меняют местами туалет и столовую Я не люблю юмор ниже пояса. Поэтому эта история на меня не произвела вообще никакого впечатления. Вообще без эмоций. А меня убеждали, что фильм будет смешной. А история племянника и тётушки была просто противная, не смешная и какая-то отталкивающая.
Понимаю, хотелось нетрадиционно сказать о свободе. Настоящей и иллюзорной. Только свобода поступать так , как считаешь нужным ты, может привести к тому, что ты начнешь ущемлять чью-то чужую свободу. Тогда Бунюэль прав, и это уже не свобода , а только её призрак. И это уже совсем другая история.
И всё-таки местами мне было скучно. А вот у Питонов, с которыми его сравнивают, мне всегда было смешно!
Помогало только игра режиссера со мной, как со зрителем. Какой персонаж из одного эпизода останется в продолжении следующего? Такая себе нить Ариадны, эстафетная палочка абсурда от истории к истории по всему фильму.
Мой любимец в этом фильме - это страус в спальне героя и в зоопарке. Звезда экрана!! Чудо морда, смотрит в объектив и моргает. Вот за него фильму лишний балл дам!!

Наставь нас в истине этого мира, гласящей, что её в нем нет. И ниспошли нам силы жить достойно этой несравнимой истине.
Альбер Камю, "Калигула"

Порнопеплум "Калигула", скандальный выход которого стал приглашением на закат разнузданности семидесятничества, по сути подвёл итог над всей тогдашней эпохой вызова, революции и бунта, но и совершенно неосознанно довел до состояния механистичности постмодернистские тенденции, при этом тщетно опираясь изначально на традиции классического исторического кино в древнеримском антураже. Гор Видал, автор оригинального скрипта к ленте, в общем-то едва ли скрывал, что основа всех драматургических коллизий его произведения лежит в том же философско-историческом пространстве, что у Альбера Камю в его одноименной четырехактной пьесе; для Тинто Брасса, чья кинокарьера началась с экспериментальных, нарочито подражательно неореалистических работ, "Калигула" должен был стать входом в сонм Авторов, а не подмастерье, тогда как для Боба Гуччионе многострадальный эпик нужен был лишь для демонстрации порнографии в самых диких количествах. Оттого на выходе фильм и получился столь неоправданно жанрово неопределённым, тяготеющем не столько к философской рефлексии о роли личности в истории(хотя и не без этого), сколь к дотошному воссозданию свершающегося торжества сношающегося тоталитаризма. Фильм существует на стыке кинобиографии, порнофильма, хоррора и декаденствующей драмы упадка, при этом частота жанровых колебаний в кинокартине столь велика, что производимый ей эффект отторжения, шока, отвращения и кошмарной мучительности сродни землетрясению. Лирика с лёгкостью обрубается натурализмом, а порнофрустрации порой утопают в эстетических фетишах; спустя пару лет такой метод взаимодействия со зрителями будут применять и Дерек Джармен, и Питер Гринуэй. В "Калигуле" маниакальное авторское вожделение насытить кадр водопадами контрастов видится чистой случайностью.
И торжество это будто специально лишено флёра некоего священнодействия, привычные ритуалы общечеловеческого бытия и политикума как таковые искажены, преподнесены в преувеличенной, гротескной форме, начиная от пасторальных забав в лесу, где свершается инцест, и завершая таинством брака и вхождением Калигулы на властный Олимп. Уверенной поступью он попирает в фильме основы общества, где все и так подчинено патернализму, но уж никак не демократии. Есть лишь её наносная форма, слишком очевидная фикция, за которой таится тотальный диктат, подчинение и подавление. Хотя будем честны: диктатура необходима хотя бы в противовес тем или иным демократическим веяниям, крайности позволяют так или иначе взрастить гомункулус мыслящего общества, которое нужно в условиях размягчения и разжирения кидать то в пучину хаоса и анархии, давая испить до дна чашу свободы, священный Грааль раздольной воли-волюшки, то в омут бесконечного террора, насилия, наушничества, предательства, лишая человека всего - лишь таким, нагим, беззащитным и зачумленным, он способен понять и признать чего лишился.
Практически неприкрытые аллюзии на "Откровение" Иоанна Богослова в первую очередь на уровне визуальной эстетики, звучащее на контрасте адажио Чайковского, откровенно псевдоисторическая декоративность, подчеркивающая, что здешний Рим принадлежит кинематографическим условностям, а реализмом не пахнет совершенно; броская, китчевая, переусложненная эффектами театральности атмосфера, которой дышат не исторические герои, а в сущности современники создателей ленты... Бесхитростно притворяясь пеплумом, пускай и откровенным до предела, фильм тройственного творческого союза Гуччионе-Брасс-Луи(Гор Видал к тому времени давно уже в гробу видал final cut картины), оказался аутентичным той исторической эпохе, в которой был создан, при всей очевидной вторичности и выпирающей костями эксплуатационности. Если "Сало, или 120 дней Содома" Пазолини являлся антифашистским кровавым плевком, "Частные пороки, общественные добродетели" Янчо киноязыком чувственного письма говорили о неминуемой кончине Австро-Венгерской империи, а "Сатирикон" Феллини обнажал крах самих основ человечности, равнозависимый от этих кинотекстов порнопастиш Брасса вскрывал вены диктатуры hoc est quod, появившись исключительно к месту, как фильм, дерзко ухвативший саму влажную плоть текущих исторических моментов. Семидесятые - эпоха как свержения старых диктаторов, так и прихода к власти новых или укрепления тех, кто её захватил ещё в 60-х годах. Иди Амин, Аугусто Пиночет, Фердинандо Маркос, Муаммар Каддафи, Пол Пот...Список почти бесконечен, и кто-то из этих диктаторов принес лишь регресс своим государствам, а кое-где железная рука с кинжалом взвела механизм прогресса, на жертвенном алтаре которого лежали трупы, на чьих останках, как у Камю, формировалась неопровержимая философия насилия тирана. И кинематографический Калигула не столько близок к своему реальному древнеримскому прототипу, сколь к великому множеству героев исторической хроники тех смутных, бурных и буйных лет sex, drugs & rock'n'roll. И выплеснувшаяся на экран эта свобода обернулась против её рачителей; круг замкнулся, тирания захлебнулась, исторический процесс начнёт свой ход заново.