Norden, Robert. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Когда она умирала, весь мир вокруг — опостылевший и заплесневевший — померк в ее иссиня-голубых бездонных глазах, в которых зеркально отражались лица тех, кто был в ее жизни и просто случайным попутчиком, и спутником навека. Когда она умирала, ее путь к желанной, спасительной смерти от этой удушающей безнадежности и мерзости, был долог, бесконечно долог, мучительно долог, ему не было конца, а начало его затерялось за багровой полосой южного заката. Когда она, Адди Бандрен, умирала, она хотела спокойствия, тишины, умаления страданий, но вновь все обернулось по привычному сценарию. Когда она умирала, она уже была в том потустороннем междумирье и не осознавала, что смерть — это лучшее, что с ней происходит в жизни.

Фильм-участник программы «Особый взгляд» позапрошлогоднего Каннского кинофестиваля, «Когда я умирала» Джеймса Франко, ныне поступательно набирающего обороты как полновесный режиссер современного независимого американского кинематографа и выдвигаясь с каждой новой своей картиной в его авангард, является экранизацией одноименного и практически непереводимого на язык чистого кино романа знаменитого американского беллетриста-модерниста и просто гранда южной готики Уильяма Фолкнера. Романа, состоящего в своей фундаментальной конструкции сплошь из внутренних монологов и диалогов главных героев, обращенных не в зияющую пустоту, а к самим читателям, и искусно перемежаемых при этом зловещей внешней рефлексией, за которой стоит сама природа человека и жестокая, беспощадная, надрывная и нарывная сущность американского Юга, на который Фолкнер, а вслед за ним и Франко взирает беспристрастно, с толикой здравого смысла и наличием почти что грязного реализма. Франко в картине работает как режиссер очень грубо, намеренно шероховато, избегая визуальных красот или отчетливых метафорических или метафизических высот. Режиссера интересует не центробежность сюжета, не внешнее развитие, но внутренние перемены, психологические и социальные нюансы, определяющие саму суть персонажей и их место в обществе.

Впрочем, нет в картине чернушности ради чернушности, грязи ради самой грязи и шока ради шока. Это концентрированный трудноусвояемый слепок самой жизни, трезвая оценка социального дна без налета кунсткамерности, но с явным отпечатком лапидарности камеры обскура в тонах къяро-скуро и ультрафуро-манифеста и беспросветной выжигающей напалмом безнадежности. Все умрут, и никого не останется. Плоть сгниет, кости рассыпятся, а прах впитается в густую черноту земной тверди. Был человек — нет человека, но отчего висит в воздухе вопрос о том, а был ли вообще этот человек, эта женщина и ее дети, маргиналы по своей природе, никчемные ничтожества без права на духоспасительный путь, именно что Человеком?! Франко не ставит многоточий, для него, как и для зрителей, ответ ясен и слишком прозрачен. Открывается третий глаз в этом разбитом надвое кривом зерцале — и он таки узреет саму ускользающую истину.

Бессюжетное, построенное на тончайших нюансах и настроениях, произведение Фолкнера обрело тем не менее в картине Джеймса Франко адекватное прочтение, обретя к тому же зримую линию сюжета и став лишенным шелухи стереотипности роуд-муви, но с обратным эффектом трансформации персонажей(здесь все становятся еще хуже, омерзительнее, отвратительнее, и похоронный путь Бандренов означает не только смерть их матери — нелюбимой и недолюбленной — но и их самих, обреченных на ад и деградацию), а романную многоголосицу передав через мультиэкранность, через деление синематического пространства на две точки зрения, на взгляд самого режиссера на суть демонстрируемых им вещей и на взгляд самих героев, для которых окружающий их мир привычен, а не чужероден. Взрыхленный на такой чрезвычайно фертильной почве, фильм «Когда я умирала» на выходе становится прямым авторским высказыванием, яростным криком невыносимой боли от невозможности изменить этот безумный, безумный, безумный, безумный мир, сотканный из неудач, проблем, страданий, смертей и терзаний, и героев, в нем обитающих не вынужденно, а по собственной воле и катящихся все дальше вниз, к неизбежности петли на шее и дула во рту, в котором не хватает уже приличного количества зубов.

Проклятый старый дом

Для режиссера Адама Шиндлера «Незваные гости» — это вторая полноценная режиссерская работа. Похоже, что однажды, ступив на тропу ужасов и триллеров, он с нее сворачивать не собирается. Не знаю, видел ли Шиндлер новеллу из «Операции „Ы“ Гайдая, но сюжетную схожесть обнаружить очень легко. Хотя оригинальное название „Shut In“ фильму подходит намного больше. Ты — необыкновенная. Замкнутая. Просто и одним словом.

Да, по сюжету девушка Анна (Бэт Рисграф) страдает агорафобией. В этом и находка сценаристов, позволяющая все действие картины буквально затолкнуть внутрь одного американского особняка, и проблема — как болезнь агорафобия начинает развиваться в 20-25 лет, а не в подростковом возрасте, как это представлено в фильме. Ты — странная цыпа, трое мужиков ворвались в твой дом, а ты не вызвала полицию? Алчная троица и не подозревала о том, какие среднеамериканские скелеты в шкафу им предстоит увидеть.

Особняк для Анны — и убежище, и проклятие. Говоришь, ты не выходила из дома больше 10 лет? Ты не представляешь, какая я. Анна как шкатулка с секретом в виде ключа от потайного ящика кажется поначалу оторванной от жизни замкнутой недотепой, боящейся покинуть дом даже ради похорон собственного брата, но именно по ходу фильма мы можем наблюдать как она превращается в расчетливую мстительную фурию, готовую цинично и расчетливо отправлять на тот свет жаждущих легких денег отморозков.

Сама троица напавших — Трус, Балбес и Бывалый из американской глубинки. Привет Гайдаю. Что ты делаешь? Кладу его в проем. Он был мой друг. Твой — друг? Теперь — блокиратор. Лучше не скажешь. Их первоначальное самодовольство, начинает быстро сменяться ужасом от знакомства со всеми тайнами особняка-шкатулки-с-секретом. Жалкие, застывшие в своем страхе за собственную шкуру, людишки. Сами понимаете, что им всем светит. Никого не жалко, ничего своего.

Шиндлеру удалось снять противоречивый триллер. Потому противоречивый, что нет четкой авторской позиции. То ли он на стороне борцов с педофилами, населявшими особняк последние 10 лет, то ли — на стороне убого-опереточных злодеев. Ясно одно, Шиндлер как режиссер пытается использовать в фильме категории B ходы, найденные Финчером в «Комнате страха» и Эмиелом в «Имитаторе». Анна находит свою свободу, но слишком дорогой ценой. Получается интересно для первого просмотра, но вторично по части режиссерских находок.

6 из 10