Отзывы на фильмы Дженнифер Гибсон

Самая культовая экранизация самых известных романов Вудхауза. Беспроигрышный вариант для поднятия настроения.
Однажды утром на пороге молодого аристократа Бертрама Вустера (Хью Лори) появляется новый камердинер Дживс (Стивен Фрай). Берти не в лучшем состоянии после вчерашней попойки и Дживс реанимирует его с помощью чудодейственного коктейля. Так уже с первого эпизода роли определены и дальше разыгрывается все как по нотам. Берти – лондонский мажор, дуралей и балбес, регулярно попадающий во всякие передряги. Из которых неизменно его вытягивает преданный Дживс. Дживс – Слуга с большой буквы, Дживс – мечта любого джентльмена. Ходячая энциклопедия, передвижная химчистка и мозговой центр. Дживс – «сто в одном».

Каждый эпизод – законченная история, классическая комедия положений. Вначале Берти или кто-то из его многочисленных приятелей попадает в безвыходное положение – тетушка нашла новую подходящую невесту, престрелый родственник надумал жениться на молоденькой, кого-то грозят лишить наследства и т.п. Да мало ли проблем у молодых бездельников! Как настоящий друг и джентльмен Берти бросается спасать. И только еще больше осложняет ситуацию.

Дживс отстранено наблюдает и иногда негромко советует. Но Берти «и сам с усам», будет он слушаться какого-то камердинера. Ясное дело, в результате все закончится хорошо, но никогда не известно, как именно. Неизменно одно – придет Дживс и всех спасет, легко, изящно, остроумно и очень негромко. Он над схваткой, происходящее никогда не затрагивает его лично, такая отстраненность дает большие преимущества и широкое поле для маневра. Он никогда не подставится сам, но может подставить Берти (впрочем, Берти не привыкать и он вряд ли обижен на Дживса). Вообще, отношение Берти к Дживсу довольно своеобразное. Не надо забывать, что Берти Вустер – английский джентльмен, с пеленок впитавший классовые различия. «Мы и они» - это в голубой аристократической крови, и ни хорошие манеры, ни воспитание ничего здесь не изменят.

Дживс и Вустер - чудесное дополнение друг для друга, идеальный парный конферанс. Для Берти Дживс – воистину палочка-выручалочка, а для Дживса Берти источник не только средств к существованию, но и вечный объект приложения талантов. На мой взгляд пара Фрай-Лори – стопроцентное попадание в образ. Крутой коктейль из милых британских странностей, благородства и стиля, иронии и самоиронии, приправленный некоторой долей легкого безумия. Великолепная музыка, блестящая стилизация, точное попадание в образы персонажей и эпохи. Чистый восторг!

18-летняя девушка Агата Уайсс, чьи тонкие изящные пальцы рук доморощенной пианистки вынужденно скрываются за черной кожей перчаток, скрывая роковой телесный изъян, полученный в результате давнего инцидента, приезжает в Лос-Анджелес с твердым намерением любой уважающей себя старлетки покорить Голливуд и все его окрестности, а заодно воочию увидеть Кэрри Фишер, с которой склонная к готическому сплину девица сконтактировалась в Твиттере. Волей судьбы ей суждено пересечься как бывшей звездой голубого экрана монроподобной блондинкой Гаваной Сегран, пребывающей в состоянии перманентной маниакальной депрессии и все еще мечтающей сыграть свою лучшую роль, так и с забывшими про Агату родственниками по прямой, купающимися в роскоши и славе на голливудских холмах. И далеко не всегда Агата будет лишь пассивным вуайеристом творящегося вокруг нее пандемониума…

Канадский мэтр телесных мутаций и физиологических трансформаций Дэвид Кроненберг с наступлением Миллениума словно изменил сам себе и своим привычным кинематографическим координатам, став этаким духовным метафизиком и латентным психиатром, исследующим уже не внешние проявления ненормальности и аберраций, а внутренние, проистекающие из всех темных сторон человеческой души. Таковыми — темными и жестокими, неоднозначными и склонными к психопатологическим завихрениям — были герои «Паука», «Восточных обещаний» и «Оправданной жестокости», а в «Опасном методе» и «Космополисе» Кроненберг и вовсе вступил на тропу изощренного постмодернистского фрейдизма с явным креном в сторону острой социальной критики буржуазии, лишенной ныне своего скромного обаяния.

В последней же по счету полнометражной работе канадского enfent terrible, основанной на полуавтобиографическом сценарии американского актера, режиссера, продюсера и сценариста Брюса Вагнера, фильме «Звездная карта» 2014 года, ставшем одним из открытий прошлогоднего Каннского кинофестиваля, Дэвид Кроненберг решил вовсю отыграться на давно претившем его духу свободного и независимого Творца Голливуде, сняв зловеще-ироническую и остросатирическую инвективу «Фабрики Грез», которая превратилась издавна в конвейер, грезы, творимые на котором, и ломаного гроша не стоят. И в этой картине, по духу своему ставшей чуть ли не самым оптимистичным(насколько это вообще возможно для Кроненберга) его творением, нашли свое отображение и отождествление все предыдущие изыскания Кроненберга в новом тысячелетии.

«Звездная карта» — кино беспощадное и жесткое по своей интонации, при этом снятое отстраненно, с дымком фантомности и макабрических видений, отчасти напоминающее осовремененную вариацию «Сансет Бульвара» Уайлдера и «Все о Еве» Манкевича. Вот только Голливуд как средоточие миллионов амбиций и желаний, город кино и город снов, предстает в ленте Кроненберга намного более чудовищным местом, нежели это было продемонстрировано у Уайлдера с Манкевичем, местом, с каннибальской жадностью пожирающей что легенд, что старлеток, готовых во имя славы и обожания продать за бесценок собственные души. Если они у них есть, конечно. Его обитатели совсем не похожи на тех персонажей, которые они со столь неудержимым усердием играют в кино. Но и Агата, носящая в себе отчетливый отпечаток девиантности, далеко не столь наивна, и Ева из классического фильма вовсе кажется чистейшим ангелом во плоти по сравнению с героиней Мии Васиковской. Ее хрупкость обманчива, а в глазах давно пляшут свой зловещий танец смерти демоны, которым уготована роль судей и палачей в запланированном ей суде Линча и над собственным прошлым, принесшим ее сюда, и над всем Голливудом, погрязшем в грехах аки Содом и Гоморра. И до определенного времени довлеющая в ленте жанровая неопределенность, окрашенная в иронию и некую бессодержательность, когда сюжет плывет в эфемерность и не имеет не то что линейности, а даже внятности, представляя из себя эрзац сугубо разговорного кино, к финалу обрастает элементами психопатологического триллера, в котором нет ни одного здорового персонажа.

И за заборами блещущих китчем многочисленных дворцов Беверли Хиллз скрываются одни лишь кошмары и безумие, ведущие в никуда, на путь саморазрушения и самобичевания. Путь, который для Эрика Пэкера из «Космополиса» завершился моральным суицидом, а для его протагониста Джерома — осознанием собственного ничтожества, ибо он оказывается одной из многих игрушек в руках новоявленной готической Лолиты, приехавшей на голливудские холмы чтобы прославиться, утереть всем нос одним впечатляющим махом, а уж потом поджечь всех и вся и смачно, всласть насладившись страданиями, плюнуть в конце концов на эти тлеющие останки.

Джером, в отличии от Агаты, движимой по своей жизни целью возмездия, этакий романтический мечтатель, все еще не сумевший пробиться в Голливуде. Ему вот Кроненберг склонен даже симпатизировать, делая его выразителем одной главных идей ленты, заключающейся в том, что иногда Голливуд как живой организм не только притягивает, но и отталкивает и касается это отторжение таких вот неординарных личностей, как герой Паттинсона, в котором с той же степенью убедительности вырисовывается и сам Брюс Вагнер. И Джером, так и толком не нашедший свое уютное место под солнцем, к кульминации кажется намного более удовлетворенным, нежели монструозная Агата, которая увидела за фасадом «Фабрики Грез» лишь экстравазатные грехи и инфернальные химеры. Собственно, Джером и остается тем единственным по-настоящему вменяемым героем, которые все еще способен трезво мыслить и оценивать происходящее. В нем, в отличии от Агаты, у которой тьмы внутри намного больше, чем света(если вообще они у нее остались после ряда личных пережитых трагедий), парадоксально борятся Инь и Янь, механистическое стремление к успеху любой ценой и коматозное течение по жизни, за рулем лимузина. Однако он один из немногих, кто не столь падок на горько-сладкие плоды, сорванные в Эдеме Города Ангелов, он один из миллиона, кто все еще может противостоять власти Голливуда и власти кинематографа, который обманчив.

Он — абсолютная противоположность Максу Ренну, поддавшемся привлекательной сущности транслируемого снаффа. Он — излечившийся от пороков Эрик Пэкер, однако Голливуд в «Звездной карте», показанный наизнанку, в расчлененном состоянии, подверженный вивисекции живьем, напоминает населенный монстрами Космополис, неразрушенный Вавилон, обреченный на смерть. Рано или поздно. И спасенным будет не Агата, принесшая с собой очередной ветер перемен и цветы зла, а именно Джером, предпочитающий не играть по жестоким голливудским правилам, а просто ездить и наблюдать. Просто наблюдать, не принимая явного участия в этом маскараде. Правда, под этими масками нет ничего: лишь пустота да бессмысленная жестокость, бесповоротно сметающая на своем пути все привычные нормы и константы.

Наверно, я просто слишком многого ждала от этого сериала, уж очень часто слышала о нем восторженные отзывы. Нет, в принципе, мне понравилось. Талантливые актеры, английский юмор, в общем, действительно достойная экранизация произведений П. Г. Вудхауса, но каких-то особых восторгов она не вызвала.

После просмотра осталось ощущение, будто Берти Вустер, столь тщательно оберегаемый Дживсом от любых матримониальных посягательств на его нежную и трепетную персону, так и останется навсегда холостяком, этаким всеобщим эксцентричным дядюшкой, которым окружающие так и будут помыкать. Женские образы вообще повергают в ужас – это или командирши, чуть ли не вытирающие ноги о своих поклонников, или экзальтированные девицы, всеми фибрами души обожающие цветочки, зверюшек и т.д. и т.п. И все просто помешаны на браке, каждую серию кто-то с кем-то объявляет или расторгает помолвку, а вечный запасной вариант – Берти, до мнения которого никому, включая его камердинера, нет дела. От всего этого как-то грустно становится, юмор-юмором, но ведь взрослого уже человека никто не воспринимает всерьез, да он и сам уже, кажется, вполне привык к такому положению вещей.