Барклай Джейн. Отзывы на фильмы c положительными оценками

Киллер в своем лабиринте

Что такое месть? Это бесконечный коридор зеркал, в котором зло дрожит в ужасе перед дурной бесконечностью своих отражений. Это очередной поворот спирали, на котором непонятно, кто же на самом деле станет съедобной зверюшкой из старого антиутопического комикса. Это лабиринт.

Было время. И будет время. Но пока его нет — «свернулась в карусель колея». И все будут блуждать по саду расходящихся тропок, пока смерть не сведет дорожки вместе.

Что такое «Канзас Сити Шаффл»? Это когда все смотрят направо, а ты идешь влево. Это когда строят лабиринт — чтобы совершить убийство. И совершают убийство, чтобы достроить лабиринт.

Говорят, что месть — это блюдо, которое подают холодным. От этой картины просто веет космическим холодом — дыханием судьбы, подобной математическому закону, подводящему итог и замыкающему круг.

Два ненавидящих взгляда бывших друзей через бронированные стекла домов напротив. Два неожиданных милосердия. Два врага, ставших друзьями. Река крови, смывшая остатки чьего-то счастья, и череда кровавых убийств, ведущая к долгожданной спокойной жизни. Отражения и спирали. И месть — как выход из невозможной лестницы Эшера, которой стала жизнь героев.

Итог: это как если бы Борхес написал сценарий для Тарантино — убийственно ироничный и холодно-брутальный триллер, похожий на одну большую оптическую иллюзию. Впрочем, чего еще ждать от одного из будущих создателей гениального сериала «Шерлок»?

На этот раз мне хочется начать именно с актерского состава, который я почему-то проигнорировал перед просмотром. Здесь не только Харнетт и Уиллис (к ним я отношусь равнодушно), но и Морган Фриман, Люси Лью, Стенли Туччи (последние два имени меня больше всего обрадовали). Сюжет тоже не подкачал. С самого начала появился интерес. На первом плане стоит история паренька Слевина, который приехал пожить у своего приятеля недельку-другую, залечивая свои душевные раны. Но к нему врываются двое странных типов и увозят к Боссу, перепутав парня с хозяином квартиры. Оказывается, Ник Фишер задолжал крупную сумму денег. Дабы компенсировать старый долг Босс предлагает сделку Слевину. Парень должен убить сына его бывшего партнера Раввина.

Непредсказуемый сюжет. Даже если кое-где можно о чем-то догадаться, все равно будут неожиданные элементы. Это огромнейший плюс. Мне понравилась история с ипподромом, рассказанная в начале фильма, и ее визуальное воплощение (цепочка людей, передающая друг другу информацию). Забавная сцена знакомства была у Слевина и Линдси. Я только после просмотра прочитал, что Люси Лью не знала, что ее ждет такой сюрприз, поэтому ее реакция такая забавная и естественная. Развязка тоже интересная. Не буду ее комментировать, чтоб не раскрыть финал.

Из актеров больше всего понравилась Люси. Очень хорошо сыграла. Персонаж получился самым бодрым и энергичным. Непривычно видеть Фримана в роли мафиози. Я уже настолько привык к образу доброго старичка, что не могу воспринимать его иначе. Уиллис показался мне обычным. Весь фильм одно выражение лица. А вот Харнетта могу даже похвалить. Если сравнивать этот фильм и «Одержимость», то здесь он в большей степени смог проявить себя из-за многогранности самого персонажа. Действительно хорошая роль. Вот только с жанром я не согласен. Ну, не могу назвать этот фильм триллером. Он почему-то воспринимается у меня, как комедия с черным юмором. Может из-за обилия шуток и забавных сцен? Советую посмотреть. Будет интересно, в меру запутано и непринужденно.

Черная комедия из Канады, действие которой происходит на Аляске — уже явление необычное. Пол Барнелл, работник турбюро, для поправки финансовых дел (турбюро переживает не лучшие времена, а жена психически больна) выдает труп неизвестного за труп своего пропавшего без вести брата — чтобы получить страховку. Однако, на его голову обрушиваются бандиты, которым нужно предъявить покойника своему боссу и очень въедливый страховой агент с мерзким характером. А потом и «воскресший» братец, который не прочь получить долю от страховки.

Гэги с покойником — штамп черной комедии. Горе-похитителей, которые лезут на стену от своей жертвы, тоже можно увидеть много где — хотя бы в «Безжалостных людях» (1986). Оригинальность фильма проявляется в деталях. Например, в нем практически нет положительного героя. Пол не уверен до конца, что ему все-таки дороже — жена или кошелек, к тому же он весьма цинично распоряжается неопознанным трупом. Страховой агент — удивительно надоедливый и пронырливый тип со внешностью упыря. Бандиты — забавные и не такие уж злые, но все-таки бандиты. Все они вызывают определенную симпатию, но до конца согласиться с их действиями и мотивами нельзя.

Еще одна оригинальная черта фильма — это, конечно, место действия. Аляска добавляет не просто колорит, но и отдельные нюансы — неразвитую инфраструктуру, страшный холод, своеобразную атмосферу упадочного городка, затерянного в снегах.

Из актеров больше всего запомнился Вуди Харрельсон в роли Рэя — очень ярко сыграл полного отморозка. Говорят, он вообще часто играет злодеев, но до этого я его видел в более-менее положительных образах в «Добро пожаловать в Zомбиленд» и «Настоящем детективе». Холли Хантер сыграла миссис Барнелл по настоящему безумно. Джованни Рибизи, как я уже сказал, сыграл просто какого-то вампирического зануду, страхового вурдалака, упертого, что и осиновым колом не остановишь. Робин Уильямс… тут и говорить нечего. Жаль, что такого актера больше нет.

Итог: своеобразная, цинично-лиричная комедия, отчасти даже немного триллер. Честно говоря, основной посыл фильма весьма расплывчат, но просмотра он определенно достоин.

«Игры дьявола» 2007 года, последний фильм знаменитого американского режиссёра Сидни Люмета, в своей откровенно залихватской экспозиции, практически без предварительной нюансировки, взводят триггер основного драматургического конфликта ленты, который в дальнейшем летально срикошетит в ювелирном магазине, пустив под откос и без того неидеальный мирок всех без исключения героев. Асексуальная, вощенная своей бесстрастностью, безэмоциональностью, механистичностью эротическая сцена будет лишь префиксом в глаголе следующего эпизода — диалога, полного упрёков и взаимного унижения. Высказанные вслух мечты о лучшей, лёгкой жизни, неудовлетворенность текущим положением в обществе, алчное желание получить больше, чем реально заслужил по делам своим, отыграть неудачную партию в покер заново — кажется, что Люмет в этой сцене все сведет к тривиально-нуаровому «во всем виновата женщина», не будь «Игры дьявола» не просто упражнением в криминальной драматургии, но тщательным исследованием людской психологии периода её тотального распада на примере отдельно взятой семьи, где все меж собой повязаны узами греха, недоверия, недолюбленности, невысказанной до поры взаимной ненависти.

Довольно легко увидеть в фильме Люмета вариации на темы Коэнов или Тарантино; как раз вычурный постмодернизм в «Играх дьяволом» завуалирован вовсе. Люмет работает предельно академично, но и без явного нажима на большой стиль, оттого душная природа длинных планов и концентрированная статика служат в качестве основного дополнения к стержневой, инфернальной проблематике фильма, не лишенного некоторых социальных выпадов в сторону условного миддла. Камера постоянно замыкает героев в замкнутых пространствах, яркий свет практически не проникает в безнадежные, тусклые кадры ленты, ракурсы предельно заострены — вот она экзистенциальная ловушка, ад, сперва явившийся как рутина, тоскливая обыденность, а потом переросший в тотальное внутрисемейное насилие. Даже операторские изыски Рона Фортунато сводятся преимущественно к бесстрастной фиксации происходящего, в фильме, преисполненном тягостной анемией, мучительной тоской и потускневшей палитрой красок, камера словами самого же Люмета и рассказывает историю, и создаёт уродство как на внешнем, так и на внутренних уровнях, выхватывает главное из вереницы эпизодов и останавливает время, чтобы резко взорвать меланхоличный нарратив жесткими сценами.

Тем очевиднее становится, что Люмет, разрезая полотно картины на лоскуты хронотопических флэшбеков с эффектом тройственного взгляда на одни и те же события, опирался на Акиру Куросаву и его «Расёмон»(ирония судьбы, учитывая, что в далёком 1960 году Люмет снял для ТВ свою версию рассказа Рюноске Акутагавы, практически так же сместив основные авторские акценты), тем более поиск истины и попытка гуманизма Люметом разыграны тоже, но с минорной тональностью — столь неизбежен авторский смертный приговор современному обществу. Причём все три центральных героя — Энди, Хэнк и их отец — лишь единожды встречаются вместе, в сцене похорон, где будет иметь место ключевой разговор, или точнее, его попытка, между Энди и отцом, завершающаяся истерикой первого после. Корень всех зол, зародыш всего ада лежит в этом неоконченном диалоге: нет родства по сути, привычный конфликт благородных отцов и неблагодарных детей обрастает некоммуникабельностью, неприятием друг друга, враждебностью и чужеродностью при том, что и отец сам далек от идеала — его дети расплачиваются за его прошлое, которое он давно как забыл и избыл из самого себя. И эта невозможность разговора присутствует в картине постоянно: Хэнк мямлит перед бывшей женой, Энди боится вообще любой откровенности в свой адрес — он, будто чеховский Человек в футляре, живет собственным эгоцентризмом — тем приметнее убранство его квартиры. Мрак, неухоженность, безжизненность — таков и он сам, фрустрирующий кокаинистические видения, убегавший в мир галлюцинаторности, но не избежавший ничего из предписанного.

Не впервой внеся коррективы в первоначальный сценарный чертёж, Люмет, помимо создания большей концентрации драматургии, избежал фактора всякой несчастливой случайности в жизни героев. Бытовая рефлексия постепенно перерастает в нагромождение одной неизбежности на другую, ведя к очевидной трагедийности финала. Рок, фатум, судьба — как ни назови -, но всеми поступками героев, сколь безумно отчаянными и невероятно жестокими они не были, руководит осмысленное осознание содеянного. Закономерность их невыносимого бытия извилистыми тропами ведёт на эшафот, а ад зияет кровоточащими ранами и неупокоенными могилами. И, прежде чем дьявол узнаёт о твоей смерти, ад наступит уже в душе окончательно, вырвавшись наружу реками крови и слёз.

— Мне надоело слышать эту поговорку про дочь солдата! Я дочь писателя!
— Ну тогда плачь, они постоянно ноют.

В 1998 году британский дуэт Мерчант-Айвори взялся за экранизацию женской "полуавтобиографии", романа о взрослении девочки-подростка.
Шанн живет в необычной семье: ее отец — писатель-американец, мать — итальянка, а детство ее проходит во Франции. Кроме того, у нее есть брат-француз, которого ее родители усыновили. Когда Шанн исполнилось 14, у отца начинаются проблемы со здоровьем, и семья переезжает на его родину, в Штаты. Там Шанн чувствует себя чужой. Впрочем, она чувствует себя чужой везде.
История очень честная и искренняя, наверное, по-другому с автобиографией (пусть и "полу") быть не может. Интересно огромное количество деталей, подробностей жизни на двух континентах. Очень понравились отношения родителей между собой и с детьми. Все актеры замечательно сыграли. Особенно Энтони Рот Костанцо в роли странноватого парня Франсиса, друга Шанн, и Джейн Биркин в роли его экстравагантной матери. И, конечно, Лили Собески в главной роли. Удивительно талантливая девочка, не теряется на фоне прочего актерского ансамбля и держит на себе весь фильм. Очень жаль, что она так и не стала "звездой".